«Эндимион»

Хор смолкнул, и с последними словамиВсеобщий крик поплыл над головами,Что гром небесный, в горы и долины.И разом ионийские дельфиныИз моря повысовывали рыла.Свирель дискантом празднество открыла,И струнные заныли в страстной дрожи,Взывая к чувствам тех, кто помоложе, —Они пошли под музыку, что нынеЗабыта, словно не было в помине.Праправнуки танцоров этих милыхВпоследствии дрались при Фермопилах,Но пращуры плясали до упада,Не ведая грядущего расклада. —(Мы видим их, навек запечатлённыхВ надгробиях и каменных колоннах).А те, что не участвовали в пляске,Выслушивали вычурные сказки,Что могут неокрепшее сознанье,Встревожив, расшатать до основанья.Метали кольца; плакали навзрыдНад бедным Гиацинтом, что убитЗефиром; — а Зефир из покаянья,Едва дождавшись Фебова сиянья,Цветок ласкал уветливо и нежно,И дождь над ними плакал безнадежно.Стреляли лучники с искусством редкимПо самым верхним ясеневым веткам,И, надо думать, образов немалоСоревнованье это вызывалоВ сознанье зрителей; и непременноНиобино дрожащее коленоИ воплегубый рот её кому-тоПригрезился, и вспомнилась в минутуЕё детей погибель, болью дикойНиобу сделавшая безъязыкой,Ей щёки обескровив. Через мигЕго уже отвлёк далекий крикТого, кто спорил, крепкий лук подъемля,И, мысленно покинув эту землю,Герой перед собою видел море:Он — аргонавт в Нептуновом просторе,И взоры обращает к небосводу,И золото, блестя, стекает в воду,И мнится аргонавтам, что повсюдуМерцают им трепещущие руды,А это Аполлона лук слепящийСияет в небесах во славе вящей.Кто склонен был к серьёзным размышленьям,Мог поделиться мненьем и сомненьемС Эндимионом и жрецом великим,И к пастухам прийти премудроликим,Что рядом, у серебряного трона,Эндимиона зрели восхищённо.Шёл разговор о хрупкости границыМеж двух миров; о том, как относитьсяК намекам Веспера; и можно ль всё жеИз туч пурпурное устроить ложеДля солнца, и какою ворожбой;И можно ль управлять своей судьбойИ щёки разрумянить ей при этомСтихом полночным, искренне пропетым. —Так рассуждали, и был каждый падокДо вечных неразгаданных загадок.Элизиум… Задумались они:Каков же он? Былые вспомнив дни,Один считал, что райская полянаС любимою, ушедшей слишком рано,Сведёт его, и будет голос женскийПрекраснее всей музыки вселенской.Другой мечтал о встрече небывалойС угасшею дочуркой годовалой,Мечтал о встрече на дороге дальнейВ долине райской, в благости миндальной,Мечтал о том, как паруса над неюУмчат дитя эфира в эмпиреи,И полетит над штилем и над бурейЕго ребенок — маленький Меркурий.