«Эндимион»

Он никогда в загон не возвращался,Где блеяли довольные ягнятаЗа час-другой до полного заката.Но пастухи спокойны были, веря,Что волки, леопарды, злые звериС ягнёнком не расправятся невинным,И тот придёт к волшебным луговинам,Где Пан — пастух, и пастухам, понятно,Потерю возместит десятикратно.Минуя папорти, болота, ивы,Тропинки извивались, прихотливы,Ведя к широкому лесному лугу,Откуда всюду виделись по кругуМогучие стволы на фоне дёрна.Как в вышине свежо и как просторно,Расскажешь ли! — Всё выше и всё далеНа ветку с ветки голуби летали.И облака, взирая на поляну,По голубому плыли океану.И мраморный алтарь среди дубравыВоздвигнут был; и зеленели травы,И росы фантазировали с блеском,И по священным этим перелескамКовры из маргариток настилали,И день грядущий пышно прославляли.И было утро; пламень АполлонаПосеребрил просторы небосклона,И в чистоте небесной, изначальнойС забвеньем расставался дух печальныйИ ветру отдавался, и шиповникТянулся к солнцу, как единокровник.И жаворонок млел от аромата,И ручеёк бежал витиевато,В траве отогреваясь, и задорныйРаздался голос на вершине горной,И жизнь, какая ни на есть в природе,Воспрянула при солнечном восходе.Когда заря без видимого бояЗахватывала царство голубое,Внезапно с громким смехом прибежалиДетишки к алтарю — и тут же сталиМалютку гнома кликать, чтоб проказникУстроил им лесной весёлый праздник.Прошла минута, и шумливым крохамОтозвалась мелодия со вздохом,Всё громче выводя за нотой ноту;Упала в бездну, канула с излёту,Потом опять из глуби возродиласьИ, шелестя листвою, прокатиласьПо светлым кронам и, слабея, вскореВолной вошла в рокочущее море,Угасла в нём, угасла одиноко…В густом лесу, где блещет рысье око,Мне виделись мерцающие блики,Мне виделись прекраснейшие ликиИ белые одежды; всё яснееДетали различал я; по аллееСтекался люд к поляне приалтарной.Прости, о Муза, мой язык бездарный,Который описать не в состояньеТого экстаза, буйства, ликованья;Но пусть роса эфирная прольётсяНа голову мою — и распахнётсяМоя душа; тогда неловким топомИ я пройдусь по Чосеровым тропам.Ступали в танце девы по дорожке,Несли они душистые лукошкиС апрельскими цветами; чуть подалеШли пастухи аркадские; внималиОни волшебной флейте Аполлона,И божество над ними упоённоРассветный мир собой переполнялоИ, покидая землю, умиралоВ мелодии изысканной, витийской,Кончая путь в долине фессалийской.Одни играли посохами; рядом,Отдав себя пастушеским руладам,Свирелили другие. Жрец почтенныйВослед за ними вышел, вдохновенный,