«Легенда о завещании мавра»

Был поздний час летней ночи, и большинство водоносов уже закончило свой дневной промысел. День выдался исключительно знойный, зато ночь была одною из тех чудесных лунных ночей, когда обитатели юга, вознаграждая себя за дневную жару и вынужденное безделье, выходят подышать воздухом и наслаждаются свежестью и прохладой далеко за полночь. Покупателей воды по этой причине было более чем достаточно. Перехиль, как рассудительный и чадолюбивый отец, подумал о своих голодных детишках. "Еще одна прогулка к колодцу, - сказал он себе, - и я заработаю на воскресный пучеро* для малышей". Сказав это, он бодро зашагал по крутой аллее Альгамбры, распевая песню и время от времени награждая увесистым ударом осла, потому что этого требовал размер песни, а может быть, и для утоления его голода, ибо в Испании корм для вьючных животных обычно заменяют ударами палки.

______________

* Пучеро - мясной суп (исп.). (Прим. пер.)

Придя к колодцу, он не застал там никого, кроме одинокого странника в мавританской одежде, который сидел на освещенной луною скамье. Перехиль остановился, посмотрев на него с удивлением и не без страха, но мавр знаком велел ему подойти.

- Я слаб и болен, - сказал он, - помоги мне добраться до города, я заплачу тебе вдвое против того, что ты смог бы выручить за воду.

Доброе сердце водоноса было тронуто этой просьбой.

- Господь не велит, - сказал он, - брать с тебя плату или вознаграждение за то, к чему меня обязывает обыкновенная человечность.

Он помог мавру сесть на осла, и они медленно направились в Гранаду, причем бедняга магометанин так ослабел, что его приходилось поддерживать, иначе он свалился бы на землю.

Прибыв наконец в город, водонос спросил Мавра, где его дом.

- Увы! - прошептал тот. - Я - чужеземец. Позволь переночевать под твоим кровом, ты будешь щедро вознагражден.

На честного Перехиля нежданно-негаданно свалился, таким образом, гость-мусульманин, но он был слишком добр и слишком отзывчив, чтобы отказаться приютить на ночь ближнего, который находился в столь бедственном положении, и он повез его к себе в дом. Дети, с широко раскрытыми ртами высыпавшие ему навстречу, как это неизменно случалось, лишь только до них доносился топот осла, увидев чужого, да еще с тюрбаном на голове, в испуге убежали назад и спрятались за спиной матери. Последняя бесстрашно выступила вперед, как наседка, защищающая цыплят от бродячей собаки.