«Что дороже любви...»

Алан Остин в страшном волнении взошел по скрипучей заплеванной лестнице обшарпанного дома и, с трудом отыскав на одной из дверей нужное ему имя, повернул ручку. Комната, в которой очутился молодой человек, была обставлена на редкость непритязательно и бедно: кресло-качалка, кухонный стол да обычное кресло, вот и все убранство, если не считать маленькой полки с дюжиной мензурок, банок и колб.

В качалке сидел хозяин. Когда юноша вошел, тот оторвался от своей газеты и молча вперил в посетителя немигающий взор. Собравшись с духом, Алан дрожащей рукой протянул старику рекомендательную записку. Старик долго изучал её, затем поднял глаза и вежливо проговорил:

— Присаживайтесь, мистер Остин, рад с вами познакомиться.

— Правда ли, — без лишних предисловий спросил Алан, — правда ли, что у вас есть необычные средства, такие, которые…

— Досточтимый сэр, — с достоинством молвил хозяин, — как видите, торговля у меня не очень бойкая, но кое-какой выбор средств имеется. И все они, насколько я знаю, оказывают довольно необычное действие.

— Э… дело в том… — начал было Алан.

— Вот это, например, — перебил его старик, доставая с полки небольшую склянку, — жидкость, прозрачная как слеза, почти безвкусная. Ее нельзя обнаружить в кофе, вине, молоке, каком-нибудь другом напитке любым известным науке способом…

— Так это что, яд?! — в ужасе вскричал Алан.

— Можете называть как угодно, — бесцветным голосом ответил старик. — Даже средством для чистки перчаток. Я не пробовал, но, возможно, эта штука хорошо чистит замшу. Если хотите, назовите её средством для очищения человечества.

— Но я не собираюсь предпринимать чистку человечества! — воскликнул Алан, чувствуя легкий озноб.

— А знаете ли вы, сколько стоит эта штука? — как ни в чем не бывало продолжал торговец. — Пять тысяч зеленых за чайную ложку, и ни центом меньше.

— О, господи, да неужто у вас все так дорого?