«Вечер»

Унтер-офицер Варажу выхлопотал недельный отпуск с тем, чтобы провести его у своей сестры, г-жи Падуа. Варажу служил в гарнизоне Ренна и жил в свое удовольствие, но оказался без гроша, был не в ладах с родителями и написал сестре, что готов посвятить ей свободную неделю. Дело было не в том, что он очень любил г-жу Падуа, склонную к нравоучениям, набожную и вечно раздраженную мещанку, но ему были нужны, до крайности нужны деньги, и он вспомнил, что из всех своих родных он еще ни разу не обирал семейство Падуа.

Отец Варажу, анжерский садовод, удалившийся от дел, закрыл кошелек для повесы-сына и не видался с ним уже два года. Дочь его вышла замуж за бывшего акцизного чиновника Падуа, недавно назначенного сборщиком налогов в Ванн.

Выйдя из поезда, Варажу отправился к зятю на дом. Он застал его в канцелярии, поглощенного спором с местными бретонскими крестьянами. Падуа приподнялся со стула, протянул ему руку через заваленный бумагами стол и пробурчал:

— Садитесь, через минуту я буду в вашем распоряжении.

Затем он снова сел и продолжал спор.

Крестьяне не понимали его объяснений, сборщик не понимал их рассуждений; он говорил по-французски, те — по-бретонски, а конторщик, служивший переводчиком, видимо, никого не понимал.

Тянулось это долго, бесконечно долго. Варажу, разглядывая своего зятя, думал: «Какой кретин!» Падуа на вид было около пятидесяти лет; он был высокий, тощий, костлявый, медлительный и волосатый; его густые дугообразные брови нависали над глазами, как два мохнатых свода. Он сидел в бархатной шапочке, расшитой золотыми фестонами, и в его взгляде была такая же вялость, как и во всех движениях. Его речь, жесты, мысли — все было вялым. «Какой кретин!» — повторял про себя Варажу.

Сам он был из тех крикливых озорников, для которых главные удовольствия в жизни — кофейня и публичная женщина. За пределами этих двух полюсов для него уже ничто не существовало. Хвастун, буян, полный пренебрежения ко всем на свете, он с высоты своего невежества презирал всю вселенную. Говоря: «Черт подери, какой кутеж!», он, конечно, выражал высшую степень восхищения.

Удалив наконец крестьян, Падуа спросил:

— Как поживаете?

— Как видите, неплохо. А вы?

— Благодарю вас, хорошо. Очень любезно с вашей стороны, что надумали нас навестить.

— Я давно уже собирался, да, знаете, на военной службе не очень-то бываешь свободен.