«Брошенный»

— Ну, дорогая моя, прогулка в деревню по такой жаре — настоящее безумие! И вообще, за последние два месяца у тебя появились какие-то нелепые причуды. Не спрашивая моего согласия, ты увозишь меня к морю, хотя за все сорок пять лет, что мы женаты, тебе ни разу не приходила в голову подобная фантазия. Почему-то выбираешь Фекан, скучнейший городишко, и тут тебя вдруг обуревает такая жажда движения, — тебя, закоренелую домоседку, — что ты желаешь разгуливать по полям в самый знойный день лета. Попроси д'Апреваля сопутствовать тебе, благо он исполняет все твои прихоти. А я пойду отдохнуть после завтрака.

Г-жа де Кадур повернулась к своему давнишнему другу:

— Вы пойдете со мной, д'Апреваль?

Он, улыбаясь, поклонился со старомодной галантностью.

— Готов повсюду следовать за вами, — сказал он.

— Хорошо, ступайте, если не боитесь солнечного удара! — воскликнул г-н де Кадур.

И он вернулся в Отель де Бен подремать в постели часок-другой.

Оставшись вдвоем, старая женщина и ее старый друг тотчас тронулись в путь. Она произнесла очень тихо, сжимая его руку:

— Наконец-то! Наконец!

Он прошептал:

— Вы с ума сошли! Уверяю вас, вы с ума сошли. Подумайте, чем вы рискуете. Если этот человек…

Ее передернуло:

— О Анри, не говорите про него: «этот человек»…

Он продолжал резким тоном:

— Хорошо! Если наш сын о чем-нибудь догадается, если он нас заподозрит, — вы у него в руках, мы оба у него в руках. Вы спокойно жили сорок лет, не видя его. Что с вами сегодня?

Они шли по длинной улице, которая вела от моря к городу. Потом свернули направо, чтобы подняться на возвышенность Этрета. Белая дорога вилась под жгучим ливнем солнечных лучей.

Ослабев от палящего зноя, они двигались медленно, мелкими шажками. Г-жа де Кадур взяла своего друга под руку и шла, устремив вперед неподвижный, тоскливый взгляд.

— Значит, вы тоже ни разу не видели его, — сказала она.

— Нет, ни разу!

— Как же это можно?

— Дорогая, не будем возвращаться к вечному нашему спору. У меня жена и дети, у вас — муж, следовательно, нам обоим надо беречь свою репутацию.

Она ничего не ответила. Она думала о своей далекой молодости, о многом, что минуло и было так печально.

Ее выдали замуж, как выдают всех молодых девушек. Она совсем не знала своего жениха, дипломата, жизнь ее с ним была обычной жизнью всех светских женщин.