«Сви-и-оу-оу-эй!..»

Благодаря любезной рекламе самых важных газет все знают в наши дни, что серебряную медаль на 87-й сельскохозяйственной выставке получила свинья графа Эмсворта, Императрица Бландингская.

Но почти никто не знает, как близка она была к поражению.

Сейчас мы вправе об этом рассказать.

Эта глава Тайной Истории началась в ночь на восемнадцатое июля, когда свинарь лорда Эмсворта Джордж Сирил Бурбон, двадцати девяти лет, был арестован за бесчинства в пьяном виде. Арестовал его констебль Ивенс в кабачке «Козел и Утка», и на следующий день, сообщив, что он пировал по случаю дня рождения, и даже попытавшись доказать алиби, несчастный был приговорен к двум неделям заключения без права обжалования и замены штрафом.

Двадцатого июля Императрица, до сих пор отличавшаяся прекрасным аппетитом, отказалась от еды. Утром двадцать первого ветеринар признался лорду Эмсворту, что этот странный случай выходит за пределы его медицинских познаний.

Проверим даты, чтобы ничего не спутать:

18 VII — Пир по случаю дня рождения Джорджа Сирила Бурбона.

19 VII — Арест Дж.С.Б.

20 VII — Внезапная аскеза свиньи Императрицы

21 VII — Растерянность ветеринара.

Так. Все правильно.

Лорд Эмсворт себя не помнил от горя. Суета и беды нашей сложной жизни обычно не задевали рассеянного, кроткого графа — ему хватало солнечного света, простой еды и полной свободы от младшего сына. Тогда он жил тихо и счастливо, но и в его латах были щели. В одну из них вонзилась стрела. Потрясенный новостями, он стоял у окна огромной библиотеки, глядя на свои сады невидящим взором.

Пока он стоял, открылась дверь. Он обернулся, поморгал — и узнал в прекрасной и властной даме свою сестру. Она, как и он, очень волновалась.

— Кларенс! — вскричала она. — Какой ужас!

Лорд Эмсворт печально кивнул.

— Да, мне уже сказали.

— Как? Он был здесь?

— Сейчас ушел.

— Зачем ты его отпустил? Я бы с ним поговорила.

— Какой от этого прок?

— Я бы ему сказала, что мы его очень любим.

— За что? — спросил лорд Эмсворт. — Он дурак.

— Ничего подобного! Для своих лет он чрезвычайно умен.

— Лет? Ему не меньше пятидесяти.

— Ты в себе? Это Хичему?

— Нет, Смитерсу.

Леди Констанс показалось, что все кружится. Это бывало при разговорах с братом.

— Ты не скажешь, Кларенс, о чем мы говорим?