«Стрелка»

Ямал, начало восьмидесятых.

Грянул мой первый Новый год на Севере. На работе выдали по бутылке «Советского шампанского». Одиночество плюс ностальгия заставили тридцатого декабря набрать номер телефона институтского однокашника, ныне, как и я, молодого специалиста, у которого завтра заканчивалась вахта на газовом промысле.

…Мой друг считал, что на распределении ему повезло больше, чем мне: «Обоим нам выпало месторождение „Медвежье“. Только мне Надым, а тебе Пангоды — рабочий поселок, тундра, дыра болотная, хутор близ Надыма». Теперь каждый межвахтовый период он проводил в своем Надыме, считал себя горожанином, а меня по телефону называл не иначе как «пангодинец несчастный»…

— Дался тебе твой Надым! — весело агитировал я, улыбаясь телефонной трубке. — Прикинь разницу: там у тебя койко-место в общаге, теснота-суета, а у меня — отдельная хата. К тому же, ты у меня еще не был.

— Горючее? — в своем стиле уточнял параметры грядущей новогодней ночи друг.

— Обижаешь!

— Снегурочки?

— Сколько угодно!

— Телевизор?

— Только что купил.

— Гитара моя, — заключил друг. — Говори адрес.

— Встречаю тебя прямо у вертолета!

Жил я в так называемой «бытовке» двухэтажного деревянного общежития. Номер на моей двери отсутствовал, зато на уровне замочной скважины красовалась меловая, сантиметров в десять, вертикальная стрелка, которая мне очень нравилась: я не пронумерован, значит, не такой как все.

Ввиду маломерности бытовки, конструкция самодельного обеденного стола была «студенческо-вагоно-ресторанной» — чертежная доска, прикрепленная к стене «рояльными» петлями, горизонтальное положение которой, в минуты трапезы, удерживала обыкновенная рейка, под углом упертая в плинтус. Сегодня на рейке «лежала большая ответственность»: шампанское, магазинный спирт, рыбные консервы, шматок сала и малогабаритный телевизор «Юность».

— Хорошая нора, — оценил жилище молодого специалиста друг, отряхиваясь от снега, пристраивая гитару в свободном углу и заглядывая за одежду на вешалке, — а где снегурочки, где ёлка?

— На улице.