«Красная камелия в снегу»

Это мой седьмой сборник. Он составлен, в основном, из рассказов, входивших в шесть предыдущих, — к ним я добавил несколько новых. Из старых я, понятное дело, выбрал те, которые кажутся мне лучшими, — так что это во всех смыслах «избранное».

Книжка увидит свет как раз в дни сорокалетия моего пребывания в Соединенных Штатах. Живу я в Америке, а книги мои выходят в России и обращены к нынешнему поколению российских читателей. Я плохо их знаю, но рассчитываю на то, что недавнее прошлое их страны им не безразлично. Я рассказываю, от чего и отчего мы уехали и что нашли в Америке. Так сборник и составлен: сначала идут рассказы про жизнь в России (и в советской, и в постсоветской), а потом — про жизнь эмигрантов в Америке.

Ученым-литературоведам необходимы категории, чтобы вместить в них самых разных писателей, обозначив в них какую-то общую примету — обычно социологическую — и сделав их таким образом опознаваемыми и в чем-то похожими друг на друга. Для такого писателя, как Владимир Матлин, литературоведением создана категория «эмигрантский», а для общего феномена — «литература русского зарубежья». С точки зрения фактографии такая категоризация, безусловно, оправдана. Но что-то в этих категориях звучит узко и даже несправедливо, как бы ограничивая значимость целого литературного пласта и суживая его до одного лишь признака — места проживания. А уж после исчезновения того общества, которое вынудило писателей к эмиграции, весь литературный феномен «зарубежья» может показаться и вовсе переходным и уже не актуальным.

Но если серьезно задумываться над значением этих, казалось бы, удобных категорий, то станет очевидно, что писатель, выросший в советских условиях и на ниве русской культуры, а затем попавший в цивилизацию западную и культуру американскую, проходит невероятную переоценку ценностей, ему дана возможность осмыслить обе культуры как изнутри, так и извне! Такая возможность — редчайший случай в жизни любого человека, а для личности творческой это обозначает что-то вроде второго рождения, приобретения нового художественного зрения. В идеальном случае такая литература, созданная на стыке культур и цивилизаций, будет отличаться уникальным богатством видения мира.