«Свингующие пары»

– К кому же ты уйдешь?

– Ни к кому. К самой себе. Из-за тебя я не могу быть собой. Ты таскаешь меня по вечеринкам, заставляешь меня принимать гостей… все для того, чтобы соблазнять жен этих тоскливых типов.

«Представь себе, что ты вернулся на остров, а там ни мага, ни девушки. Ни мистики, ни развлечений. Все кончено, кончено, КОНЧЕНО».

«Свинг – очень зрелищный боковой удар с дальнего расстояния. В современном боксе употребляется редко. Требует продолжительного замаха, что оставляет противнику слишком много времени для маневра… Но идеально подходит для добивания».

Вступление

…Сладостнее всего самый первый глоток адюльтера; дальше возникают трудности, превращающие внебрачную связь в подобие постылого брака.

И это чистая правда.

Писатели часто – как кокотки, которые мучаются, подбирая платье на выход, – размышляют над первой фразой своей книги. Я никогда не был исключением. Поэтому, по зрелому размышлению, беру первой фразой не свою. Я позволю себе – как и Норман Мейлер в «Крутых парнях», – процитировать мастера. Причем того же, которого процитировал и Мейлер. Американского писателя Апдайка. Он единственный, кто умеет описать природу – а за ним и Мейлер – так, чтобы это не выглядело изложением, что всегда выходит у плохих русских писателей конца 20 века. А других русских писателей конца 20 века и не существует. За исключением, разве что, меня. Но я ведь писатель века 21—го. Да и русским меня назвать трудно – Маугли мировой литературы, я русский лишь по форме, но одной с ними – Мейлером и Апдайком – крови. Чернильной крови слов. А другой у писателей не бывает.

Если, конечно, речь идет о настоящих писателях.

Впрочем, мне хотелось бы говорить об этом поменьше.

Эта история, история меня и моей жены – девочки в шортах-трусиках, девочки с маленькой грудью, девочки, играющей с мячиком на берегу моря, рисованного мультипликационного моря, уносящего карандашной ретушью мяч девочки в себя, к бултыхающемуся, не прорисованному толком еще дельфину, – не потерпит никакой литературы. Из уважения к нашему прошлому. Из уважения к ее памяти.

Потому что моя жена не терпела никакой литературы.