Слышу, как впереди мужчина рассказывает соседу о строительстве этих кварталов. Я знаю, о чем он говорит. О том, что три года назад в этих местах была первобытная грязь; о том, как построили железобетонный завод и домостроительный комбинат; о том, как начали закладывать сразу десятки фундаментов... Он, наверное, строитель; он называет фамилии, бригады, он знает, кто, где и как строил, сколько здесь магазинов и школ. Он знает даже, что вот этот пустырь, который начался справа, и есть собственно Шутиловка, а все остальное получило название от него. Он только не знает, что на этом пустыре ровно год назад, 17 октября, пьяные хулиганы дрались с ребятами из комсомольского патруля и зарезали Саньку Латышева, моего друга.
Мне хочется встать и сказать на весь автобус: «На этом пустыре 17 октября убили Саньку Латышева. Это было ровно год назад».
Нет, нужно, чтобы об этом объявляла кондукторша: «На этом пустыре 17 октября убили Александра Латышева».
А она объявляет что-то совсем другое. Кондукторша кричит и улыбается накрашенным ртом. О чем она кричит?
— Молодой человек, кольцо!
— Да-да, спасибо. Я задремал.
Выхожу на проспект. Он так и называется — Новый. А направо, на пустыре, перпендикулярно проспекту, начинается другая улица, и на ней стоит всего один законченный дом. На том самом месте, где упал Санька, где он лежал на земле и правая ладонь его была стиснута в кулак, а я подкладывал ему под голову руки, чтобы ему было удобнее, пока он еще дышал...
Я иду к дому. Он еще не заселен. Солнце бьет ему прямо в лицо. Стекла красные, как будто отражают пожар. А вокруг котлованы, нагромождения железобетонных блоков, перекрытий, кирпича, а дальше навесы, вагончики, тачки, и над всем этим до горизонта роща подъемных кранов. Я стою и смотрю в красное небо и в красные стекла. Мне режет глаза эта яркость. Солнце становится жонглером. Оно выкидывает в небо целые ворохи разноцветных колец, больших, маленьких, разных; они кружатся в воздухе и крутятся передо мной, а я подставляю им голову и руки, ловлю их, нанизываю на стрелы кранов, разбрасываю на дороге, снова бросаю вверх, они кружатся, кружатся...
— Как красиво! — восклицает где-то сзади меня высокий женский голос. — Генка! Ну иди же, посмотри, какое огромное солнце! Мне кажется, оно величиной в полнеба.
— Да потому что тут просторно, — отвечает мужчина. — Пойдем, Люся, я боюсь, ты простудишься.
Комментарии к книге «Суббота, 17-е», Оделия Дмитриева
Всего 0 комментариев