«Дождь в конце сентября»

С утра реку придавило ватное одеяло тумана. Туман, словно медленная, беззвучная лавина, пришел с верховьев, подмял под себя речную волну и, облизывая ленивыми белыми языками берега, потек по речному руслу.

Потом потянул ветер, и туман скатился вниз по течению. Но видимость улучшилась не на много. Неправдоподобно низкое, косматое от серых туч небо сначала, будто примериваясь, брызнуло моросью, а потом разразилось частым дождем, по-осеннему нудным и промозглым. На рыбацких таборах мужики в болотниках, глядя на побитую дождевой оспой реку, плевали в воду, матерились. Кетовый ход, рыбинспекция из-за непогоды загасилась по палаткам, а плавать себе дороже.

Некоторые выскакивали на тонь, бросали сети, но за дождем деревянный наплав терялся из виду в десятке метров, берега тонули в серой пелене и непонятно было, куда грести. Оттого сети шли вкривь и вкось, рыбаки возвращались с заплыва злые, промокшие и озябшие до костей, не выпутывая скудного улова, шли к палаткам, торопливо глотали водку и спирт, чтобы согреться.

Шувалов гнал свой «Крым» средним ходом вдоль берега. При такой видимости запросто можно выскочить на косу, напороться на топляк или столкнуться с лодкой каких-нибудь ухарей, с пьяных глаз рассекающих воды без смысла и цели. Кутаясь в дождевик, Шувалов вглядывался поверх ветрового стекла в дождевую муть. Чтоб не тянуть шею, подложил под себя колпак от «Вихря». Но все равно в полусотне метров ни черта было толком не разглядеть.

Шувалов повернул штурвал, плавно огибая очередную рёлку, и почувствовал подмышкой твердую угловатость «макарыча». Пистолет, впитавший тепло человеческого тела, перестал было ощущаться, и Шувалов забыл о нем. Тяжесть оружия отозвалась в груди неприятным чувством тревоги.

Черт! Сомнительная, конечно, затея. Дурость ведь ехать одному, никого не предупредив! А клюнуть на столь сомнительное предложение –  дурость в квадрате! Но уж если ввязался…