«Путешествие в страну Артиколей»

Жермен Мартен пришел в гавань проститься с нами. Нам искренне жаль было расставаться с ним. Мы знали теперь, что он использовал наши отношения, как только мог, но прощали ему это за его ум и не только за ум. Это был обаятельный человек, и с грустью думали мы в эти последние минуты о том, сколько узлов добрых человеческих отношений развязалось и завязалось за короткое наше пребывание на острове. Из трех судей, встречавших нас на этом берегу, только один присутствовал при нашем отъезде. У Анны были красные глаза, у меня, быть может, тоже... Мартену, как истинному Артиколю, чужды были волновавшие нас чувства (психоз первой степени), и волнение он быстро отметил в своей записной книжке.

Моряки-Бео умещали на судне ящики с провизией. Жители Майяны и тут проявили удивительное великодушие: мы увозили с собой съестных припасов гораздо больше, чем нужно было на краткий переезд до Таити. Мартен с притворным равнодушием говорил о мелочах. Он старался, по-видимому, о том, чтобы эта сцена расставания сделана была, как глава одной из его книг. Когда мы в последний раз пожимали ему руку, он сказал только:

   —  Прощайте! Напишите же мне, как кончилась эта повесть.

Мы медленно отчалили. Потом паруса наши стали надуваться. Мы обогнули мыс, где среди красных скал похоронен был бедный Ручко. С другой стороны острова белел среди пальм дом с убранными цветами балконами: там Снейк, вероятно, видел перед собою слишком реальный образ Анны.

Солнце медленно уходило с золотистого неба. Море тихо рябило. А там побледнели и растаяли лиловые облачка, и над нами задрожали первые звезды.

Мы сидели с Анной на палубе и говорили об Артико- лях.

Теперь, когда нас уже отделяла от них хотя бы и неширокая даль, все черты и странности их представлялись нам преображенными этой далью и значительными.

   —  Да, они освободились от материи, — говорил я, — а ведь к этому, в сущности, направлены все усилия человечества. Другие народы побеждают власть вещей чародейством, религией, наукой... Артиколи избрали другой путь. Они, пожалуй, опередили нас.

   —  Возможно, — сказала Анна, — Но я вот думаю: действительно ли они свободны? Или только мнят себя свободными? И счастливы ли они?

   —  Смотря кто... Я думаю, что Ручко был счастлив.