«Господин Ре-Диез и госпожа Ми-Бемоль»

В школе городка Кальфермат нас было тридцать учеников: двадцать мальчиков от шести до двенадцати лет и десять девочек от четырех до девяти. Если вы захотите узнать точное местоположение этого населенного пункта, то, согласно составленному мною учебнику географии (стр. 47), он находится в одном из католических кантонов Швейцарии, неподалеку от озера Констанц, у подножия Аппенцелль.

— Эй, вы там, Иозеф Мюллер!

— Да, господин Вальрюгис?

— Чем вы занимаетесь на уроке истории?

— Записываю.

— Хорошо.

По правде говоря, я рисовал человечка, пока учитель в тысячный раз излагал нам историю Вильгельма Телля и жестокого Геслера. Никто не знал ее лучше, чем он. Оставалось лишь прояснить один нерешенный вопрос: какого сорта — ранет или кальвиль — было то знаменитое яблоко, которое швейцарский герой возложил на голову своему сыну? Об этом яблоке спорили не меньше, чем о том, другом, которое наша прародительница Ева сорвала с древа познания добра и зла.

Городок Кальфермат живописно расположен в глубине долины, находящейся на северном склоне гор, куда даже летом не проникают солнечные лучи, — такие долины местные жители называют «трогами».[1] Школа, стоящая в тени деревьев на окраине городка, совсем не походит на мрачную фабрику начального обучения. Она выглядит приветливо, воздух вокруг свеж, просторный двор засажен зеленью, есть навес на случай дождя и маленькая колокольня, колокол которой звенит, как птица в ветвях.

Господин Вальрюгис с сестрой Лисбет, весьма строгой с виду старой девой, руководят школой. Вдвоем они вполне справляются с преподаванием чтения, правописания, арифметики, географии и истории, разумеется, географии и истории Швейцарии. Учимся мы ежедневно, кроме четверга и воскресенья. На занятия приходим к восьми утра с корзиной и учебниками, засунутыми за пряжку ремня. В корзине есть чем подкрепиться на завтрак: хлеб, холодное мясо, сыр, фрукты и бутылка молока. В учебниках есть чему поучиться: диктанты, цифры, задачи. В четыре часа мы уносим по домам пустые корзины, в которых не осталось ни крошки.

— Бетти Клер?

— Да, господин Вальрюгис? — отвечает девочка.

— Вы, кажется, не слушаете мои объяснения? На чем я остановился?