«Дети-крестоносцы»

Лето 1212 года было в полном разгаре. Яркое солнце освещало долину близ небольшой извилистой речки в гористой местности графства Савойского во Франции. Крутые берега реки густо поросли колючим кустарником, среди которого торчали большие камни; а кое-где, на боле отлогих местах, зеленела трава. Несколько коз пощипывали её, другие карабкались по обрыву. Здесь же, под ивой, широко раскинувшей ветви над водой, сидела девочка лет 12-ти изредка поглядывала, чтобы козы её не зашли слишком далеко. Козы эти составляли единственное богатство её старой бабушки, жившей неподалеку, в ветхой хижине. Трудно им было жить и невмоготу становилось перебиваться со дня на день. Об этом-то и размышляла теперь маленькая Николетта, возлагая все надежды на своего милого брата, Франциска. Ему было уже четырнадцать лет, и он служил пастухом у дяди Жозефа, богатого поселянина соседней деревни.

— Он добрый брат, — говорила себе Николетта; — надо только сказать ему, что мы уже третий день сидим без хлеба.

— Здравствуй, сестра! — вдруг услышала она его голос: перед нею стоял и сам Франциск.

Её чрезвычайно удивило появление брата: она знала, что он не имел привычки бросать стадо без призора. Она встревожилась тем более, когда заметила, что мальчик чем-то озабочен.

— Что с тобой? — спросила она. — Уж не случилось ли чего?

— Да, случилась беда: пропала телочка, и я не могу понять, куда она забежала.

— Это очень досадно! С тобой прежде никогда этого не бывало, Франсуа, и все говорят, что ты лучший пастух в окрестности.

— Да, был когда то! — печально промолвил Франциск, — да что об этом толковать! Скажи лучше, как вы с бабушкой поживаете?

— Тоже... Лучше уж не спрашивай. Скоро мы с бабушкой пойдем по миру. Ты знаешь, вся наша надежда была на сад. Да живём мы около самой дороги и огорожены плохо: на днях проходили крестоносцы, всё поломали, бездельники!..

— Не говори так о крестоносцах, — перебил её Франциск. — Ты забыла, что отец наш тоже в их числе.

— Правда; но я совсем его не помню. А жив ли он? Как ты думаешь?

— Уже лет двенадцать как о нём ни слуху, ни духу; мне почему-то кажется, что он не только жив, но что я отыщу его.