«Лицо врага»

Колизей безумствовал, а Империя прогнивала. Императоры сменяли один другого, а толпа все так же требовала хлеба и зрелищ. И вот два лучших гладиатора Империи, еще ни разу не встречавшиеся друг с другом вышли на арену Колизея.

Я знаю, кто меня ждет. Меня ждет Враг. И я жду его.

Толпа взорвалась сотнями голосов, и резкое летнее солнце города семи холмов резануло глаза даже сквозь глухое забрало шлема, в котором лишь отверстия для глаз и несколько узких щелей для воздуха. Еще была короткая туника, бронзовый наруч на правой руке, короткий меч и щит.

Я вскидываю руки с оружием вверх, приветствуя эту жадную до крови толпу. Она ревет в ответ. Десятки тысяч глоток в едином реве, снисходительное выражение лицо очередного живого бога и Цезаря Империи, толстые рожи патрициев, раскрасневшиеся девственницы-весталки, славящиеся своей беспощадностью к повергнутым гладиаторам. Они все жаждут теплой крови, что хлынет на арену, искрясь в лучах полуденного солнца.

А вот вышел и ОН! Я словно почувствовал на себе его ненавидящий взгляд. Враг мой. Кто бы ты ни был, я убью тебя на радость этой толпе! И сдерну с лица мерзкий шлем напоминающий череп, глядя на твое мертвое лицо! Я увижу твое лицо! Но только мертвым!

Он одет в белую тунику в руке трезубец и сеть. Толпа вновь распугивает окрестных птиц своим звериным воем. Они жаждут, трепещут, и они получат его труп.

— Ave, Caesar, morituri te salutant! — восклицаем мы.

Цезарь милостиво кивает, и вот двое непримиримых сходятся на мраморном песке арены, которым засыпали следы крови убитых до нас.

Сеть и щит, меч и трезубец. Уже долго противостояние двоих мастеров, захватывает дыхание и держит зрителей в напряжении. Пусть на кону и огромные ставки, но все молчат, словно от поединка зависит судьба Римской Империи.

Ложный бросок, уклон, выпад, парированный трезубцем. И над ареной Колизея слышится только наше хриплое дыхание из-под шлемов. Удар — отскок, удар — блок. Звенит железо, противно свистит опасная сеть. И ненависть к Врагу, которого предстоит убить.

Он свивает сеть в длинный бич, и одним ударом — Одним! — подсекает мне ноги. И вместе с рухнувшим на песок арены гладиатором к небу взлетает сумасшедший вопль озверевшей толпы. Я успеваю подставить под удар трезубца свой щит, разлетевшийся на три куска.