«Замок»

Замок

Максим Шинкарёв

Солнечное пламя кипит в ледяной синеве неба, и древний парк - золотые и рубиновые угли.

Горящие кроны сотканы над головой в пылающий ковёр, плывущий в синей бездне, и золотые и багровые искры время от времени отпадают от кручёных нитей основы, планируют под ноги, укрывая и медленно выцветая на истёршихся камнях древних аллей, залитых холодным ароматом тления усталой и упокоенной древесной плоти.

Парк веками превращается в лес, стекает с предгорий вниз, к излучине реки. Аллеи теряют линии, каменная брусчатка местами давно утонула в земле, но здесь они по-прежнему чётки и строги.

Усыпанные красной и жёлтой листвой, они горят в полуденном солнце, словно занесённые огнями Эльма русла замёрзших ручьёв.

Но я знаю, какими бывают они ночью.

Чернота наполняет аллеи, и только брызги лунного света просачиваются сквозь истрёпанные вуали крон. Бело-синий свет тяжелого фонаря рисует чёрной тушью ветвей-рёбер гротескные клети, в которых укрываются узловатые аморфные пятна, текучие и бегущие любого движения.

Сырой и холодный душный воздух напоен лиственным тлением, и аллеи тянутся иссохшими венами исполинского трупа.

Местами сквозь потраченные временем кровли вен видно бездонную пустоту наверху.

Моё мышление, как говорят, погубит меня, вместе с неспособностью бояться.

“Ты неуправляем, Джованни, ты непредсказуемое чудовище, тебе не место в приличных семьях”.

Да ради Бога. Я не буду с вами спорить, Аганн Марджо. Достаточно, что я помню ваши слова. А вы готовьте свадьбу. И долгих лет вам жизни, надменный старый козёл. Ваша невоздержанная дочь ещё узнает своё место. Вы слишком её избаловали, не вставая из своей инвалидной коляски.

Вы слишком мягки.

Я покажу вам, как надо обращаться с этой жизнью.