«Пламя возмездия»

Кордова, Испания

1869 год

Тьма шевелилась и дышала, словно живое существо. Мир, в котором теперь пребывала Лила Кэррен, был лишь тьмой. Она жила в краю вечной ночи, где она могла лишь слышать, осязать, обонять, но не видеть. Звуки вползали в нее как злобные пресмыкающиеся – эта черная пелена была им нипочем, они душили, парализовали ее волю к сопротивлению. Она изнемогала под тяжестью железного ошейника, ее донимал холод мраморных полов, от которого не мог уберечь жесткий ковер. Огромная кровать резного дерева, стоявшая в двух шагах от нее – это тоже была часть пытки – прикованная к ней цепью, Лила не могла улечься на нее – не давала цепь, длина которой была подобрана специально.

Вот плач своего ребенка Лиле слышать дозволялось – этому никто не препятствовал. Ее шестимесячный сын находился в смежной комнате. На испанский манер его нарекли Мигелем, но для нее он был и оставался Майклом. Ее младенец, это милое ни в чем не повинное грудное дитя, рожденное в любви, в доверии, как ей когда-то казалось, как и она сама, стало объектом ненависти своего отца. К ребенку регулярно приходила кормилица, ухаживала за ним, меняла ему пеленки, но Майкл почти всегда оставался один, обреченный мерзнуть и плакать, а его мать должна была слушать это и мучиться, изнемогать от боли и биться в цепях от отчаянья и бессильной злобы, от сознания собственной беспомощности. А остальные делали вид, что не слышали ни ее криков, ни стонов.

Тем временем, жизнь в этом древнем, освященном веками дворце Мендоза, шла своим чередом. Сквозь тьму прорывались голоса прислуги, занимавшейся обычной работой, шаги ее супруга Хуана Луиса Мендоза, направлявшегося куда-то по каким-то, ему одному известным делам, его крики, когда ему вдруг вздумалось излить на кого-нибудь или что-нибудь свой гнев. Временами она слышала и голос Беатрис, сестры Хуана Луиса или ее мужа Франсиско. Все родственники знали о ее заточении. Но и они были пленниками Хуана Луиса и даже не помышляли о том, чтобы сбросить эти оковы – его наследники, они никем не могли быть, кроме как его рабами.

1870 год