«Час Самайна»

Уважаемый читатель!

Предлагаю вашему вниманию новый МИФ-роман. Почему именно МИФ?

В нем есть Мистика — событий, отношений, любви, совпа­дений, случайностей, разочарований и надежд.

В нем рассказывается История — реально существовавшей юной девушки, жившей в начале XX века, дневник которой случайно попал ко мне; реальных известных и неизвестных личностей прошлого, которые на страницах романа будут го­ворить «своим» языком, дошедшим до нас в письмах, дневниках, воспоминаниях современников, в материалах уголовных дел.

В нем присутствует Фантастика — реальных событий прош­лого и просто выдуманных.

Несмотря на то что в романе «Час Самайна» нет ни одного персонажа из романа «Лик Девы», они органично связаны, и читатель без труда это заметит.

Что касается названия, то в нем заключена динамика рома­на. Час Самайна согласно кельтской мифологии, не так давно любезно подарившей нам праздник Хеллоуин, — это время соприкосновения двух миров, темного и светлого, когда раз­деляющая завеса между Верхним Миром людей и Иным Ми­ром истончается. И на волю вырываются силы хаоса...

— Можете подходить прощаться с покойным, — хорошо по­ставленным голосом произнесла распорядительница, женщина лет сорока, безрезультатно пытающаяся обилием косметики повернуть ход времени вспять, но в результате добившаяся аляповато-вульгарного вида, никак не вяжущегося с обста­новкой траурного зала. У гроба выстроились родители, дяди- тети и дальше по степени убывания родства, затем друзья, знакомые и просто любопытные, убивающие время до следу­ющих похорон. Зоряна, студентка последнего курса филфака университета, двигалась в толпе студентов, входящих в кате­горию друзей, и размышляла: 

«Истинное горе рвется из души наружу, словно вулкан... А большинство, судя по всему, пришли лишь для того, чтобы соблюсти приличие». 

— Ты чего? — спросил грустный Мирчик, который и привел Зоряну на похороны, так как покойный был его однокурсни­ком. Полное имя Мирчика — Мирослав — было слишком длинным и солидным для этого худого долговязого шатена с буйной непослушной шевелюрой и глубокомысленным вы­ражением лица. Зоряна вопросительно на него посмотрела, и он тихонько добавил: — Улыбаешься...