«Она как все или Wild Thing»

... и вот вошла. Откинув покрывало

Внимательно взглянула на меня.

Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала

Страницы «Ада»? Отвечает: «Я».

Александр,

Петр,

Михаил,

Феофан,

Муза,

Елена.

Наши дни. Несколько мужчин выпивают и закусывают в современной квартире неопределенных размеров. Вероятно, и не исключено, что где-то на фоне происходящего звучит некая музыка. Скорее всего, это инструментал, но, возможно, и нечто со словами, типа привычного русского рока.

Мужчины (Александр, Петр, Михаил, Феофан) сидят, лежат, пьют, жуют, смеются, спорят и перемещаются вокруг стола.

Феофан.Так вот, я утверждаю, что литература должна быть плохой! Очень плохой! Даже более того, скверной! Алогичной, нелепой, бесформенной! Глупой!

Александр (пошатываясь). Даже гадкой.

Феофан. Да! Вот и оно!

Александр. Изнурительно гадкой! Омерзительной! Отвратительной!

Феофан. Нелепой. Дурной. Да, конечно же. Да.

Александр. То есть вы имеете ввиду. (Падает.)

Феофан. Именно, именно так! Разве этого не требует время?

          Александр что-то неявное бурчит в ответ. Он на полу.

Феофан. Я не против классики. Бог с ней, пускай! Даже ничего не имею против постмодернизма, справедливо названным одним немолодым, матерым, злобным арт-критиком, стилистическим извращением времени.

Александр (хохочет, кое-как лежа на полу). Она ему не дала!

Феофан (нетрезво, озадачен). Кто? Кому?

Александр. Она... та... которая... (Отключается.)

Феофан. Подумаешь, не дала, эка невидаль какая.

Петр. Ну а что там с постмодернизмом? C классикой?

Феофан. Классика. Эх. Я отдал ей дань когда-то. Зачем-то. Стансы, эклоги, сонеты, верлибры. Да и постмодерн — всего лишь призрак прошлого. Сухого прошлого! Полумертвого. Бр-р-р. И не говорите мне о направлениях, течениях, школах. Ничего такого давно нет! Как можно уложить в прокрустово ложе формального приема свою душу? Новые формы, старые. Наверное, новые формы отчасти лучше старых, но и они — это всего лишь нечто для никого!