«Обскура»

Посвящается Эрику и Франсуазе

Две женщины одинаково крепкого телосложения, с толстыми лодыжками и мощными икрами, шли по тропинке, покрытой сухой дорожной пылью и мелкими камешками. Старшая из них, чья походка была бодрой, а взгляд — оживленным, сжимала в правой руке тяжелый ключ размером с молоток, у младшей на локтевом сгибе левой руки висела переносная плетеная колыбелька. Лучи солнца вонзались в землю, как раскаленные стрелы, их яркий, почти белый свет слепил глаза. Оказываясь в тени высоких сосен с раскидистыми кронами, то и дело встречавшихся у них на пути, женщины ненадолго задерживались, чтобы хоть немного отдохнуть от окружающего пекла. Весенняя жара усиливала ароматы и благоприятствовала цикадам — их пение уже слышалось отовсюду, хотя и было еще робким. Если так продолжится и дальше, скоро начнется засуха…

До дома оставалось недалеко — женщины уже различали его розовую черепичную крышу и ставни на окнах второго этажа в двух сотнях метров ниже по склону. Иногда под ногами хрустели опавшие сосновые шишки из тех, что не подобрали для очагов. Вскоре к этим звукам добавился слабый плеск тонкой струйки фонтана, убаюкивающий, словно колыбельная мелодия, то и дело замирающий, чтобы по прошествии нескольких мгновений зазвучать вновь…

— Мух-то сколько! А уж летом что будет!.. — сказала с раздражением мать, пока дочь размахивала в воздухе правой рукой, отгоняя назойливых насекомых.

На террасе дома оказалось целое гудящее облако жирных мух, чье жужжание полностью заглушало плеск фонтана. Люси, по-прежнему прижимая к бедру плетеную колыбельку, подошла к фонтану и, склонившись над тоненькой водяной струйкой, приоткрыла губы. Несколько мгновений она наслаждалась свежестью прохладной воды, потом, вытерев губы тыльной частью руки, повернулась к обветшалому фасаду с осыпавшейся штукатуркой. Слабый порыв ветра качнул висевший на цепочке дверной колокольчик, но его звон тоже был заглушён гудением мух.