«Арминута»

Перевод: Андрей Манухин

Фото на обложке: © Anka Zhuravleva.

© 2017, Giulio Einaudi editore s.p.a., Torino, www.einaudi.it

Пьерджорджо, который был еще слишком мал

В каком-то смысле я и по сей день там, в своем последнем девчоночьем лете: моя душа беспрестанно кружит возле него и бьется, как мотылек о зажженную лампу.

Эльза Моранте, «Ложь и ворожба»

До моих тринадцати лет мы с другой моей матерью не встречались.

Я с трудом взобралась по лестнице, ведущей к ее квартире, волоча громоздкий чемодан и мешок, до отказа забитый напиханными как попало туфель. На площадке меня обдало запахом подгоревшего масла, пришлось задержать дыхание. Дверь никак не хотела поддаваться; кто-то сперва молча дернул ее изнутри, потом завозился с замком. Я же тем временем разглядывала паука, мерно покачивавшегося над пустотой лестничного пролета.

Замок лязгнул металлом, и из-за двери возникла девочка с косичками, заплетенными минимум пару дней назад. Это была моя сестра, которую я прежде никогда не видела. Не сводя с меня колючего взгляда, она распахнула дверь, давая мне пройти. Мы выглядели в тот момент куда более похожими, чем позже, повзрослев.

Женщина, которая меня родила, даже не поднялась со стула. Младенец у нее на руках, негромко подвывая, грыз собственный большой палец, засунув его в рот сбоку – похоже, у него резался зуб. Оба синхронно вскинули головы, ребенок прервал свой монотонный вой. Я и не думала, что брат такой кроха.

– Пришла, значит, – сказала она. – Вещи? Там поставь.

Я потупилась: мешок с туфлями, стоило только его тронуть, распространял вокруг себя вполне отчетливый запах. Из-за закрытой двери второй комнаты раздавался громкий надрывный храп. Младенец снова захныкал и повернулся к груди, капая слюной на мокрые от пота пионы выцветшей хлопковой блузки.

– Ты дверь закрыла? – сухо поинтересовалась мать у застывшей в дверях девчонки.

– А что, разве те, кто ее привез, не поднимутся? – огрызнулась та, мотнув в мою сторону острым подбородком.