«Рингштрассе»

Когда вам надоест мраморная роскошь Сецессиона и позолоченные лавровые листья его сияющего купола осыплются в вашем мозгу прощальной осенью югендстиля, когда прекрасно-рахитичные фигуры на бетховенском фризе Климта вызовут у вас меланхолию, перетекающую в смутную тревогу за неправильно запаркованную машину, когда соборная площадь, полная китайских и американских туристов, почему-то заставит вас вспомнить чемпионат мира по футболу и проигрыш любимой сборной, а выходящие из собора Святого Стефана японские туристы — о последствиях разрушительного цунами и о не заплаченном в апреле налоге, когда в музее Фрейда у вас внезапно закружится голова и невидимые иголки с психоаналитической деликатностью вопьются в кончики внезапно похолодевших пальцев, когда слово «винершницель», произнесенное немолодым официантом, подбросит вас с классического венского стула и вытолкнет из легендарного кафе с мраморно-слоистыми колоннами и куклой усатого завсегдатая, когда клумбы Шёнбрунна болезненно напомнят об отложенной уже в третий раз встрече с дантистом, а длина Карл-Маркс-Хофа — об оччччччччччччччччччччччччень старом долге старому приятелю, когда борода кучера коляски в сочетании с приторной мелодией вальса, раздающейся из айфона русского туриста, почему-то разбудит в памяти бродячий по Европе призрак коммунизма, которого вы никогда в жизни не встречали, когда вся Вена вдруг покажется вам одним большим гибридом кондитерской и музея с бесконечной армией холодно-вежливых официанток — бросьте все и ступайте на Рингштрассе.

Собственно, я так и делал, когда некоторое время жил в Вене — городе внешне настолько прекрасном, что от этой имперской красоты начинает подташнивать и кружится голова. Слишком красивого не должно быть много, а Вена — именно такая, как праздничный торт с шоколадным Моцартом наверху. Но нельзя же ежедневно объедаться тортом!