«Безымянное »

Посвящается Чаку Феррису и Патти Хейли

Зима выдалась суровая. С реки задувал свирепый ледяной ветер. Карнизы ощетинились сосульками, словно отравленными стрелами. Четыре снегопада только за январь, сугробы смерзлись в серые бастионы, суровые и неприступные, как положено оборонительным сооружениям. На кладбищах утонули в снегу надгробия; машины, оставленные на улице, зима проглотила в один присест. Досужие разговоры о глобальном потеплении отошли на второй план перед злободневными заботами — о стариках, об инвалидах, о детях, которые неделями не ходят в школу. Начались перебои с поставками, и в те редкие дни, когда грузовым самолетам разрешали посадку, склады забивались под завязку. В продуктовых выстраивались очереди, все вокруг ворчали и злились на неоправданные неудобства. Наконец за дело взялись общественные организации: открыли пункты обогрева, начали обходить дома с проверками. Зима заставляла вертеться и, как строгая мать, учила неразумных не кнутом, а пряником.

Из-за снега и пробок домой он ехал долго. Обычно удавалось поработать при свете потолочной лампы, но в этот раз никаких документов при нем не было, поэтому он сидел у окна сложа руки. Дома его ждут. Сами о том не подозревая.

По радио «1010 WINS» каждые десять минут передавали сводки о ситуации на дорогах. Наверное, остались еще края — на побережье или на юге, — где солнечно и тихо, но здесь снег залеплял лобовое стекло, словно белый пепел от вспыхнувшей звезды. Ныли обмороженные пальцы рук и ног. Он отстегнул ремень безопасности и растянулся во весь свой немалый рост на заднем сиденье. Плевать, что подумает водитель. Ухо, прижатое к морщинистой кожаной обивке, временно оглохло, и радио сразу же зазвучало тише. Он свесил руку и пробежался немеющими пальцами по пупырчатому коврику. Не предупредил домашних, когда приедет. Сотового теперь нет. Так что придется им ждать, пусть и неосознанно.

Водитель разбудил его около самого дома.