«Деление клетки»

Евгений Бабушкин

Бывает — и жук летает, и рак ползает.

Пётр, Фёдор и Андрей жили в маленьком городке, в тени большого города. У них было три работы, три жены, три кота, три выходных костюма цвета вечной мерзлоты и три крохотных квартиры с балконами во двор.

У Петра шумело в голове, у Фёдора кололо в пояснице, Андрей чесался даже во сне. Каждую ночь они вжимались в подушки и чуяли, как медленный хруст сердца ведёт их к смерти.

Жить оставалось тридцать или сорок лет, но годы были полны пустотой. Лысый Грисюк, продавец героина, вился рядом.

В кафе «Январь», под молчание осипшего радио, Пётр, Фёдор и Андрей пили пиво и ели хлеб. Который день крутила вьюга, снегу было по горло.

У Петра была жена, тонкая, как провод. Однажды в субботу она читала прошлогодний журнал.

— Посмотри, у кого задница лучше, — сказала жена, — у меня или у этой бабы?

— У тебя, — сказал Пётр. Он перевёл взгляд с гусиной кожи, с нелепых серых кружев на ангельские бёдра Мэрилин Монро. Однажды в субботу, в день отдохновения, Фёдор шёл по рынку и увидел, как старуха в гнилом тряпье торгует китайскими колготками на вес — как спутанные, похожие на внутренности колготки заметает снег.

Меж тем Андрей купил новый подержанный мобильник и всё вокруг фотографировал — то кота, то палец, то стену, то окно. Вечером, за пивом и хлебом, они рассказали друг другу день. И придумали кое-что.

Пётр, Фёдор и Андрей стали деловыми людьми. Покупали на рынке уродливые волокнистые колготки, распихивали по пакетам и на каждый лепили фото Мэрилин Монро, вид сзади. «Мэрилин — в наших колготках вы как в кино».

Городок умирал в сугробе. Электрички уезжали полные и возвращались пустые, всё меньше окон горело ночью, никто даже не писал на стенах.

Мужчины надели дутые чёрные куртки, выходные костюмы цвета вечной мерзлоты и пошли продавать колготки втридорога. Появился лысый Грисюк, долго и внимательно шёл рядом.

— Ну чего, бля! — сказал он, и его рот дрогнул. — Есть варианты!

— А я тебя помню, — сказал Пётр. — Ты ел снег, у тебя была «двойка» по арифметике и чтению.

— А теперь я серьёзно поднялся. Я — прокачанный человек, — сказал дрожащим ртом Грисюк. — У меня «Форд».