«Ненумерованные письма маркиза Кюстина»

Мой спуск на Святую Землю был легок и быстр, он был похож более всего на скольжение по водяному желобу, хотя случались и неровности. Вижу твою лукавую усмешку из-за того, что я не назвал контактировавшие с моим седалищем неровности досадными. Но кому как не тебе обязан я всем, всем, всем... и этим тоже... В своих давнишних записках я многократно уверял читателя в своей честности, что по ироничному твоему замечанию – верное свидетельство: этому человеку есть, что скрывать от других. Я счастлив, что ныне на Земле гомофобия в приличном обществе не в чести, а ведь когда-то это было негативное чувство, по интенсивности превышавшее пренебрежение белого человека к чернокожему африканцу или благородное презрение христианина к еврею. Мой дорогой, мой любезный друг Господь, не милостью твоей движется ныне вперед человечество, но поощряемое излучаемым тобою теплом и бесконечной благожелательностью!

Знаю, используй я для письма привычные перо и чернила, рука моя помимо воли взмывала бы, чтобы повыше вознести верхнюю планку в словах «Ты» и «Тебе», будто стремясь приблизиться к горней выси, в которой обитаешь. Уж такую власть над нами имеют культурные наши привычки! Но эта кнопка-клавиша «SHIFT», забавно напоминающая скамеечку для ног моей старящейся матушки! Я несколько раз отщелкал: «Ты, Тебе, Ты, Тебя, Ты, Тобою» – нет, машинная эта почтительность пришлась мне не по вкусу. Как беззаконно вылезшие (еще с зеленой краскою на голове) шляпки гвоздей, скрепляющие части садовой ножной скамеечки, торчали бы эти «Т», царапая внимание, смущая и отвлекая тебя от содержания писем. Из-за упражнений со славной игрушкой текущего земного времени, на которой печатаю (какое обязывающее слово!), я и задержался так основательно с первым своим посланием. Но теперь – обо всем по порядку.