«Чародей»

Мальчики сорок первого, спасители человечества, вечная вам слава! При мысли о вас сердце мое саднит от боли, но тут же вспыхивает гордостью от сознания, что я сподобилась расти и мужать вместе с вами!

Мальчикам сорок первого, живым и мертвым, посвящаю этот роман.

Автор.

Как- то, роясь в куче старых книг, я случайно наткнулась на сборник "Из дневников современников" и в нем нашла стихи Николая Майорова, поразившие меня искренностью и великой верой в бессмертие подвига моих ровесников, сложивших свои головы за мир, за счастье на земле. Николай в октябре сорок первого добровольцем ушел на фронт, а в феврале сорок второго погиб. Он писал стихи про себя и своих друзей, не думая ни о славе, ни о деньгах, он исповедовался в них, и я восприняла его поэзию как исповедь моего поколения. Его стихами пробились из-под земли

голоса моих ровесников, сложивших головы, но оставшихся живыми:

Мы были высоки, русоволосы, Вы в книгах прочитаете, как миф, О людях, что ушли, не долюбив, Не докурив последней папиросы. Когда б не бой, не вечные исканья Крутых путей к заветной высоте, Мы б сохранились в бронзовых ваяньях, В столбцах газет, в набросках на холсте.

Мы брали пламя голыми руками, Грудь раскрывали ветру, из ковша Мы пили воду полными глотками, И в женщину влюблялись не спеша.

Что гибель нам? Мы даже смерть выше.

В могилах мы построились в отряд

И ждем приказа нового. И пусть

Не думают, что мертвые не слышат,

Когда о них потомки говорят.

Вся моя жизнь освещена тем, что когда — то меня полюбил фронтовик, прошедший через плен, бежавший оттуда с помощью партизан и чудом уцелевший в последующих кровавых боях. Сейчас, старухой, разменявшей девятый десяток, я понимаю, что он имел право воскликнуть вслед за Майоровым: "Нас не забудут потому вовек, что всей планете делая погоду, мы в плоть одели слово "человек".

Его любовь я воспринимаю, как награду, быть может, не очень мною заслуженную, но безмерно дорогую и горделиво хранимую в самом чистом уголке моей души.