«Порно»

Посвящается: Джонни Брауну

Джанет Хей

Стэну Кейлтика

Джону Маккартни

Элен Маккартни

Полу Рики

Рози Савин

Франку Саузи

и, конечно же, Джону Бошу

Нет празднества без жестокости…

Крокси, в кои-то веки взмокший от напряжения, а не от наркоты, борется с лестницей, волоча последнюю коробку с записями, а я плющусь себе на кровати, уставившись в депрессивном оцепенении на светло-желтые фанерные стены. Это — мой новый дом. Одна убогая комнатенка четырнадцать на двенадцать футов, еще — коридор, кухня и ванная. В комнате — встроенный шкаф без дверей, кровать и впритык места для стола и двух стульев. Мне здесь противно и гадко: тюрьма и то лучше. Я, блядь, лучше вернусь в Эдинбург и поменяюсь с Бегби: его камеру — на эту промозглую лачугу. Махнем не глядя.

Я задыхаюсь — в этом замкнутом пространстве застарелая вонь табака от Крокси прямо бьет в ноздри. Я не курю уже три недели, но пассивно выкуриваю полторы пачки в день только из-за того, что этот кекс ошивается рядом.

— От работы пить хочется, да, Саймон? Пойдешь в «Пе-пис» выпить? — говорит он, и его энтузиазм напоминает злорадство, рассчитанную издевку над Саймоном Дэвидом Уильямсоном, который сейчас переживает не лучшие времена.

С одной стороны, это будет мудацкая дурость — заявиться в «Пепис», чтобы они все там фыркали: «Вернулся в Хакни, Саймон?», — но компания мне нужна. Посидеть — попиздеть. Выпустить пар. Да и Крокси не помешает проветриться. Пытаться бросить курить в его обществе — все равно что слезать с наркоты в компании упертых торчков.

— Тебе повезло, что ты отхватил это место, — говорит Крокси, помогая мне разгрузить коробки. Повезло моей вздрюченной заднице. Я ложусь на кровать, и все здание трясется, когда поезд-экспресс на Ливерпуль-стрит проносится через станцию Хакни-Даунз, примерно в футе от окна моей кухни.

Сидеть взаперти в моем состоянии — это даже хуже, чем выйти наружу, так что мы осторожно спускаемся по истертым ступенькам, ковер такой лысый, что идти по нему опасно — как по краю ледника. Снаружи падает мокрый снег и витает унылый дух послепраздничного похмелья, мы с Крокси шагаем к Кобыльей улице и Таун-Холлу. Крокси вдруг заявляет без малейшего оттенка иронии: