«Белый дождь»

Ветер, охлажденный в вышине каменных скал, с силой вырывается из сумрачной глубины ущелья и уносится к подножию гор. Там внизу спит аил.

Тихо кругом, в окнах гаснут огни, луна чуть заметно серебрит подернутые весенней изморозью тугие почки, готовые вот-вот лопнуть. И только ветер шуршит камышовой кровлей да собака урчит спросонья. А там, вдалеке, слышится еле уловимый шум горной реки и рокот моторов…

В темноте к окраине аила быстро приближаются две фигуры. Вот они, замедлив шаг, остановились.

— Ну, теперь я сама… спасибо, — послышался женский голос.

— Давай еще провожу, вдруг собаки покусают, — ответил мужской голос.

— Я не боюсь собак…

— Все же…

— Нет, Касымджан, ты опоздаешь на работу.

— Успею, еще есть время. — Касымджан зажег спичку. Трепещущее пламя на миг выхватило из темноты девушку, повязанную клетчатым платком, и молодого парня в кожаной спортивной куртке на «молнии» и кирзовых сапогах. — О, Саадат, еще целых два с половиной часа… — сказал он, взглянув на часы.

— Но надо, Касымджан, иди… Увидит еще кто, пойдут разговоры… Потом я очень беспокоюсь, зачем мать вызвала меня?.. Вдруг заболела?..

— Да-а, если это так, то оставлять ее одну нельзя. Но ты не печалься, что-нибудь придумаем…

Они постояли еще немного и разошлись: Саадат — домой, а Касымджан — по дороге в горы. Пройдя немного, он оглянулся.

— Если что, сообщи… Я буду ждать…

— Хорошо, — сдавленным голосом отозвалась Саадат…

Она прошла несколько шагов, остановилась и оглянулась. Касымджана уже не видно. Темно. Саадат поспешила домой. Чем ближе она подходила к дому, тем торопливее становились ее шаги. Саадат наконец не выдержала и побежала. В голове путались мысли, одна мрачней другой. Девушке чудилось, что вот сейчас она прибежит, откроет дверь и увидит в постели больную, с запавшими глазами мать. «Апа, дорогая моя, милая апа!» — силится крикнуть Саадат, но голос пропал. А вот уже и знакомая калитка. И вдруг она увидела, как навстречу ей движется какая-то тень.

— Ты, Саадат? — спросила мать.

— Апа, что случилось?

— Ты одна в такую ночь?

— Одна, — солгала Саадат.

— Что ты, бог с тобой! — всплеснула руками Сейнеп-апа. — Да можно ли…

— Нет, я на попутной бричке приехала, — вовремя сообразила Саадат.

Обнимая дочь, Сейнеп-апа заплакала: