«Когда сверкает молния»

Рассказы и повесть, составившие книгу, посвящены жизни наших современников. Происходят ли действия на большом нефтехимическом комбинате или в глухом селе, — всюду поднимаются нравственные проблемы, требующие от героев четкого выбора своего отношения к жизни.

Очерки посвящены многочисленным поездкам автора за рубеж.

Каждый правду ищет, да не всяк ее творит.

Хоронили прораба...

Николай Локтев шел в середине людской толпы и про себя повторял жесткие слова, услышанные давно когда-то от умершего, позабытые затем в житейской суете и всплывшие сегодня с такой четкостью в памяти. «Человеку надобно не только уметь жить по-человечески, но и умирать уметь, чтоб в конце жизненной строки стояла хорошая точка, а не головастик запятой. Точка — значит сказано все...»

Хоронили прораба... Когда выносили гроб из дому, народу было не густо. Родня, какая сохранилась да блуждала вслед за его кочевой неугомонностью, несколько сослуживцев, а то все больше — соседи. С ними жил он в последние годы и умер у них на руках.

Небольшая эта процессия двинулась со двора, в хвост ей увязались мальчишки. Без чьей-либо подсказки, по собственному молчаливому согласию пошли они проводить старика в последний путь, без особой, правда, грусти, как это и бывает у ребятни.

Вздрогнула медь оркестра. Сорвались напуганные воробьи с металлической ограды. Пестрый кот метнулся по стволу клена к макушке. А когда похоронная процессия вышла со двора на улицу, прибились к ней женщины, что стояли в очереди подле магазина.

— Павла Петровича хоронят! — вскрикнула какая-то девчонка, стоящая на перекрестке улиц, отбросила в урну недоеденное мороженое и тоже присоединилась к людям.

— Прораба хоронят! — как бы оправдываясь за то, что бежал в одной майке, крикнул паренек милиционеру, стоящему около бочки с квасом. И паренек, и милиционер влились и растворились в колонне, а за ними чуть ли не вся очередь, ожидающая квас, присоединилась к идущим по улице людям.

Николай, понуро опустив голову, шел в самой середине толпы. Он ничего не видел перед собою, ничего не слышал, кроме звона медных тарелок и оглушительного барабанного грохота. Память все цеплялась за слова Павла Петровича, которые тот повторял в последнее время: «Умирать, так с музыкой!.. чтоб точка — так точка, а не головастик запятой».