«За круглым оконцем»

— Ребята, сегодня зоологии не будет!

Серый портфель Васьки Калошкина, просвистев над макушками, шмякнулся об угол последней парты.

Калошкин всегда приходил в класс с какой-нибудь новостью. Один раз он даже заявил, что видел на школьном огороде диковинное сооружение, похожее на космический корабль. Правда, впоследствии оно оказалось обыкновенной сеялкой, подаренной школе пригородным совхозом. Поэтому Васькины слова у ребят восторга не вызвали.

Вера Шутько продолжала зубрить зоологию, раскачиваясь взад-вперед, будто где-то внутри у нее работал маленький, но сильный моторчик.

Алеся Траулько, ее задушевная подруга, «перекатывала» с чьей-то тетрадки арифметику. Она, как всегда, не успела решить домашнюю задачку, но зато голову ее украшал бант непонятного цвета и каждая кудряшка была уложена так старательно, словно Алеся целое утро провела в парикмахерской.

Возле окна Игорь Бородич, зубрила и бессменный староста шестого «Б», и Коля Быховский, левый нападающий сборной школы, обсуждали вчерашний футбольный матч между городской командой «Металлист» и армейской «Сокол».

Калошкин озадаченно почесал затылок.

— Вы что, оглохли, что ли? Зоологии, говорю, не будет.

— А ты не кричи. — Быховский ловко, одним пальцем, поправил съехавшие на нос очки, словно прикнопил их к переносице. — Человек кричит от бессилия или от слабости характера. Понял?

— Понял. — Васька обиженно направился к своей парте. — А зоологии все равно не будет, — упрямо добавил он, втискиваясь за парту.

— А? Что? — вскочила Вера. Книжка, как по команде, захлопнулась и слетела на пол. — Зоологии не будет? Неужто Ксения Антоновна заболела? Вот здорово! Что ни час, то новость.

— На пенсию она уходит, вот что. — Ваське наконец удалось запихнуть свой раздутый, словно объевшийся чем-то вкусным, портфель, в парту.

— Ура! Гуляй, детина, — твоя година! — Вера запрыгала на месте, вскидывая вверх маленькие розовые ладошки.

— Знаешь… — Быховский двумя пальцами поднял с пола «Зоологию», сдул с нее невидимые пылинки и положил на край парты.

— Чего?! — Шутько задиристо, по-мальчишески, выставила вперед плечо.

— Пословицы, говорю, знаешь. А радоваться-то чему? Нечему радоваться.