«Подарок с неба»

Верю, что есть мир, в котором человеку не место, но те из нас, кто понял его, дословно, – счастливые люди.

Олеся Янгол – из тех!

В память о моём маленьком друге…

Мне кажется, мы обязательно встретимся…

Когда я был еще жив, у меня было имя, любимый дом и самый родной на свете человек – моя хозяйка. Встретились мы более десяти лет назад и с первого нюха, полюбили друг друга. Она сказала мне: – «Ты будешь Джипиком!», я с радостью согласился. Мне, не терпелось выбежать на улицу, чтобы похвалиться новым именем и такой чудесной девушкой, моей славной хозяйкой.

В роду у меня было много породистых тойтерьеров и кровь моя, весьма благородна по маминой линии. Прапрабабушки и прапрадедушки, все были тойтерьеры, и только мой папа оказался пинчером. Мамины родственники, поначалу, отворачивали благородные носики от ее избранника, но когда на свет появился я и шесть моих братиков и сестричек, все они дружно позабыли о снобизме и приняли моего папу и всех нас в одно свое многочисленное семейство.

Вскоре я расстался с родительским кровом и начал жить самостоятельной жизнью. За один год пришлось сменить двух хозяев. Я уже было отчаялся обрести спокойную собачью жизнь, как оказался в очередном доме, среди новых, незнакомых мне людей. Сперва было очень страшно, так как меня почти сразу же оставили одного в огромном доме. Я бегал по комнатам и обнюхивал все углы. Новые запахи пугали, но в то же время, очень нравились, и я подумал: – «Если здесь меня полюбят, я стану самым счастливым щенком на свете!».

Прошел целый час, а может и больше, но вот, за входной дверью загремели ключи, и в дом вошла Она, такая чудесная и прекрасная. Она увидела меня, схватила на руки и крепко обняла. А я обнюхал ее ресницы и лизнул в нос. Она сказала: – «Какой ты маленький, милый песик!». А я посмотрел в ее глаза и подумал: – «Какая славная, чудесная девочка!». Потом мы немножко поиграли в мячик, и она мне сказала:

– Я должна дать тебе имя!

Она написала что-то на бумажке, разрезала ножницами и положила в шапку. А потом закрыла глаза и, достав из шапки одну из бумажек – произнесла:

– Отныне ты будешь Джипиком! И сейчас, мы пойдем с тобой гулять!

Больше всего на свете я любил гулять. Стоило только хозяйке посмотреть на меня особенным взглядом, как я начинал радостно носиться по комнатам, потому что знал, что этот взгляд означал только одно:

– Гулять!

Во дворе у меня появилось много друзей и даже одна большая любовь на всю жизнь. Это была очень красивая дама, я обожал ее. Гуляли мы всегда вместе. И каждый раз я страдал от неразделенной любви к Динке. Так звали ту, которая снилась мне в радужных собачьих снах. Она не обращала на меня внимания, считала слишком маленьким и не серьезным псом. Она любила спаниеля из соседнего дома, а он любил ее. Вскоре у них родился сын, которого моя хозяйка подарила своему двоюродному брату. Он и по сей день проживает у него и при моей жизни мы несколько раз встречались. В общем, стали, так сказать, родственниками.

В жизни произошло много разных событий, веселых и грустных, смешных и опасных. Однажды, я чуть не умер от чумки. Я помню, как она рыдала, сидя у моего коврика, грея мою спину лампой по указу доктора, и моля Бога о моем исцелении. В это трудно поверить, но чудо произошло, я поправился. И только сейчас, после своей смерти, я узнал, что Бог действительно все слышал и видел! Внял ее молитвам и позволил мне прожить еще несколько счастливых лет. После болезни меня иногда трясло в лихорадке, но всякий раз, Она брала меня на руки, и словно отдавала всю свою силу, и я чувствовал себя лучше. Я ее очень люблю, даже сейчас, когда меня видишь только ты, маленький, несмышленый пес.

Моя смерть – это очень горькое событие, а ты еще так мал, что мне не хочется тебя огорчать. Скажу только, что прошло уже более двух лет. Умер я в пригородном автобусе, у Нее на руках. Она сильно рыдала, видя, как я страдаю. А я ничего не мог поделать, и не как не мог облегчить Ее страдания. Я умирал. С неба прилетел ангел и взял мою душу. Он отнес меня прямо к Богу и тот, усадив меня на колени, сказал: «Это еще не конец истории, и ты в ней сыграешь решающую роль». Он вновь отдал меня ангелу и тот спустил меня на землю, в огромный город, где я встретил тебя. И что мне теперь с тобой делать? И какую решающую роль я должен сыграть? Бог так мне и не сказал.

На темном пустыре, в миле от светящихся огней Большого Города, среди мусора и ржавых, разбитых автомобилей, лежал маленький, пушистый комочек. Он уже не трясся от холода и не плакал от страха. Он знал, что рядом с ним сидит друг, который не даст его в обиду и не оставит одного.

Он родился совсем недавно и учился делать первые шаги. Толстые белые лапки, в черных пятнышках, смешно заплетались, и он падал, делая неуверенный шаг. Но с каждым разом шел все лучше и лучше. Ему было, у кого учиться.

Рядом, эта парочка, смотрелась презабавно. Маленький черный тойтерьер, ступавший уверенно и чинно и большой, неуклюжий щенок долматина, спотыкавшийся, и всякий раз, оглядывающийся на своего старшего друга. Малыш был не совсем чистокровным. На его мордочке, там, где по всем правилам экстерьера должны быть черные пятнышки, красовались ярко палевые, почти красные кляксы. Может быть, по этой причине новорожденный щенок оказался на свалке, далеко за границами Большого Города.

– Если ты постоянно будешь спотыкаться, то вконец разобьешь свой нос, – Джипик подбежал в очередной раз к щенку.

– Посмотри на свои лапки, у тебя их четыре, а это вовсе не лапа, а хвост и не стоит пытаться им шагать.

Песик, лежа на спине, поднял свои шарнирные лапы и с интересом взглянул на них. Потом поднял голову и уставился на черный, остроконечный хвост, словно маятник, шатающийся из стороны в сторону. Его глаза смешно скосились в одну точку, следя за самостоятельным хвостом. Тот, словно отдельное существо, жил своей жизнью и вовсе не желал слушаться хозяина. Он вилял во все стороны и словно приглашал поиграть. Щенок принял условия игры и начал ловить свой веселый хвост, но тот постоянно ускользал. Это так развеселило долматина, что он вскочил на все четыре лапки. И, не задумываясь над тем, что еще плохо умеет ходить, стал носиться кругами. Он изгибал спинку, пытаясь приблизиться к хвосту. А вконец разыгравшись, так крепко цапнул свой хвост, что взвизгнув от боли, уселся в пожухшую, сырую траву и недоуменно раскрыл и без того огромные, черные глаза, всем своим видом вопрошая:

«Что случилось?»

Через мгновение глаза наполнились слезами, и он решил заплакать. Очень уж ему стало обидно. Вот только от чего? Конечно, от боли, но болел-то хвост, ведь это он укусил его, а не на оборот. Почему же было так больно?

– Ты получил от жизни свой первый урок.

Джипик важно шагал вперед-назад и словно старый, мудрый учитель, читал лекцию: – Из этого урока ты извлек две пользы; во-первых, научился нормально ходить, а во-вторых, ты понял, что хвост это не что иное, как ты сам. И если больно хвосту, то больно и тебе.

«Да, наверняка я должен быть таким важным, строгим и мудрым учителем. Может это и есть моя решающая роль!»

Так размышлял почти невидимый песик, весьма довольный своей новопридуманной ролью.

Сквозь моросящий, холодный, осенний дождь, покинув свалку, две маленькие, четырехлапые фигурки, двигались навстречу огням Большого Города.

– Я не знаю, зачем я веду тебя именно туда, – рассуждал Джипик, – просто какое-то внутреннее чувство подсказывает, что это правильное решение.

Щенок уже освоился. Ему так понравилось бегать, что он нарезал круги вокруг своего старшего друга и нисколько не уставал. Он чувствовал себя абсолютно счастливым, единственное неудобство доставлял его пустой животик, который непрестанно урчал. От этого урчания долматин пугался и принимался бегать еще быстрей, но урчание становилось все громче. Песику показалось, что в животике кто-то живет своей собственной жизнью, но в его воображении было еще так мало образов, что он смог представить только ржавую машину без одного колеса, ту, которая лежала на боку, неподалеку от его прошлого жилья. Эта машина каталась туда-сюда и урчала. Вот она-то и пугала.

– Р-р-гав! – сказал щенок.

Урчание прекратилось, машинка в животике остановилась и удивленно вскинула вверх свои фары-глаза:

«Кто это там гавкает? Я тебя не боюсь!»

И снова заурчала и заездила.

– Гав, гав,…гав!

Песик сел на травку и уставился на свой розовый живот.

– Ур-ур, – сказал животик.

– Р-гав, гав, – звонко залаял пес.

Джипик сидел неподалеку и, наблюдая за этой комичной сценой, вспоминал детство.

Однажды, кто-то из домашних, поставил большое зеркало на пол. Вот это было представление! Несмышленый песик увидел в зеркале забавного остроухого зверька и решил с ним поиграть.

БАМ!

– Ах, ты дерешься! – воскликнул Джипик, больно ударившись носом о стекло. Что тут началось! Странный зверек бегал, гавкал, прятался, где-то, потом вновь неожиданно появлялся и норовил больно ударить по носу. Такая беготня продолжалась до тех пор, пока в комнату не вошла хозяйка. Но тут случилось нечто странное. К забияке-зверьку тоже подошла хозяйка. Они обе, словно сговорившись, подняли на руки шалунов и стали смеяться.

– Глупенький мой, это же зеркало! А ты думал, что там кто-то живет? Смотри!

Девушка поднесла к зеркалу песика и поболтала его маленькими лапками. Забияка-зверек сделал то же самое. Хозяйка покрутила Джипика и покрутилась с ним сама, потом обняла его крепко-крепко и посмотрела особенным взглядом.

– Гулять! Гулять – Джипик мгновенно забыл о странном друге, он так тогда и не понял, почему тот забияка так ловко повторял его движения. Гораздо позже, когда он уже стал взрослым псом, то узнал, что такое зеркала и что такое зеркальное отражение.

Пронзительный визг щенка вывел Джипика из воспоминаний. Он вскочил на все четыре лапы и побежал на зов. Мокрая трава почти не оставляла запаха, так что нюх совсем не помогал поиску. Долматин пищал, скулил, звал на помощь! Но где он? Кругом деревья, кусты, дождь, темнота и нигде не видно малыша.

– Гав! – подал голос Джипик, – я бегу, бегу, малыш!

«Куда, куда же бежать? Я что, потерял нюх? Не может быть, я же собака, я должен найти его по запаху!»

Подвывания раздавались где-то рядом, но направление найти было невозможно. Джипику казалось, что он слышит голос повсюду, то здесь, то там, то почти рядом, то слишком далеко, за теми черными кустами.

Джипик сел, он часто дышал и высунул красный язычок.

«Нужно успокоиться и сосредоточиться» – сказал себе пес.

Он закрыл глаза и попытался унять биение сердца. В этот момент, какое-то сияние окутало его фигуру. Это прилетел его знакомый ангел.

– А, это ты! – обрадовался песик, – Привет! Как дела?

Ангел приветливо улыбнулся и поманил Джипика за собой.

– Иди осторожней, не то ты тоже провалишься.

– Провалюсь? – удивился пес.

– Здесь заброшенный колодец, твой малыш упал, и, по-моему, вывихнул лапку, бедняга.

– Ай – яй-яй! Бежим скорей, его же надо спасать!

– Я же сказал, осторожней! – предостерег ангел, – провалишься сам, тогда пиши – пропало. – Здрасьте! – удивился Джип и присел.

– Привет! – ответил ангел, – но мы, кажется, здоровались уже. Что тебя так удивляет?

– По-твоему, – произнес песик, – если я провалюсь в колодец, ты, ангел, нас даже не вытащишь?

– Когда ты был еще в нашем мире, я мог носить тебя на руках, но сейчас ты в мире, где все материально, а материальное мне не по силам. Я могу помочь, но порою это бывает так сложно. Необходимо чтобы меня, хотя бы слышали. Но живые существа, в последнее время, стали совсем глухи к голосам ангелов. Мы, надрываемся, кричим из своего мира, предупреждаем об опасностях, но люди не слышат, не видят. Они хотят быть всесильными, рациональными, рассуждать здраво, слушать голос разума. И вовсе не прислушиваются к голосу сердца… Это очень грустно, друг мой.

Щенок вновь заскулил и Джипик понял, что сидит почти на краю колодца. Он осторожно встал и отошел подальше, чтобы не упасть самому.

– Эй, малыш, я здесь, с тобой. Сейчас что-нибудь, придумаю. Я вытащу тебя оттуда.

– Сам ты не справишься, колодец глубокий. Здесь справятся только люди.

Ангел направил свое сияние в темноту. На самой глубине колодца, на куче ельника, съежился испуганный щенок. Ему казалось, что сверху к нему спустилась яркая луна и этот свет, успокаивал, а голос друга подбадривал и прогонял страх и боль.

– Люди. Где же найти людей? – засуетился Джипик – ну конечно в городе, мы почти дошли до него!

– Держись, малыш, я приведу помощь!

Джип забыл про все на свете. И про то, что не умеет говорить человеческим языком и про то, что он почти невидимый песик. Он мчался в сторону города, навстречу вечерним огням и незнакомым людям. Он мчался за помощью.

Вот и первые дома. Улица, состоящая из двухэтажных строений. Очень уютные домики с аккуратными зелеными лужайками, кустами цветущих роз, освещенные теплым светом окон.

«В этих домах наверняка найдутся добрые человеческие существа, они нам обязательно помогут!»

Джип подбежал к крайнему дому и загавкал у самой двери. На его лай откликнулись собаки других домов. Одни были недовольны, что их разбудили, другие с любопытством интересовались – что произошло? Вскоре вся улица четвероногих знала, что в лесу, в заброшенном колодце, лежит маленький, несчастный щенок, и что ему нужна помощь. Улица, за десять минут, из спокойной и мирной превратилась в лающую, гомонящую и подвывающую. Но что могли сделать эти беспокойные создания? Как они не звали своих хозяев, те только покрикивали на собак и никак не желали выходить из теплых и уютных жилищ, от родных и всемогущих телевизоров, на улицу, в дождь и слякоть. И только один ребенок, лет пяти, вдруг явно понял, о чем лают собаки. Он уже давно рассказывал маме, о чем гавкает та или иная собака. Но мама всякий раз только улыбалась, она-то знала, что это всего лишь уловка малыша. Он давно хотел собаку, но мама сказала, что они не могут позволить себе такую роскошь и обузу, что ему надо ходить в школу, а ей ездить на работу. И что на собаку не остается времени, а собаке нужна не только любовь, но и забота. В общем, так и рос малыш один, без собаки и очень горевал по этому поводу.

Из лая он понял все. И он знал, куда надо бежать. Этот заброшенный колодец был давно ему знаком. Часто, на летних каникулах, он, с друзьями обследовал эти развалины.

Мама мирно сидела у телевизора и думала, что сынок давно спит в своей постельке, в спальне второго этажа. Она немного забеспокоилась, когда разлаялись собаки, но те, вскоре угомонились усмиренные хозяевами. На улице вновь все затихло и только шум моросящего дождя, омывал крыши и карнизы домов.

Никто так и не вышел!

Никто так и не поспешил на помощь!

«Я смогу пробраться через гараж!» – решил Дэниэл и принялся устраивать из своей постели нечто, напоминающее спящую фигуру.

Джипик пробежал по улице, поскулил еще под несколькими дверьми, но безрезультатно.

– Беги к первому дому, – сказал неожиданно появившийся ангел, – там живет чудный малыш. Я знал, что он слышит! Я знал, что он ТАКОЙ!

Ангел радовался этому факту, словно какой-то ученый, открывший новую звезду. Он плясал по мокрому асфальту и, посматривая в небо, твердил:

– Я же говорил, я же говорил!

Действительно, слабый свет фонаря, проявил маленькую темную фигурку. Она стояла в нерешительности у забора и оглядывалась по сторонам.

Джипик подбежал и встал рядом с мальчиком на задние лапки.

– Ой, какой хорошенький, – произнес мальчик, нагнулся и взял на руки Джипика.

– Как это?! – сильно удивился ангел, – Как он смог поднять на руки невидимого, нематериального пса?

Глаза ангела превратились в два чайных блюдца. Он почесал затылок и многозначительно посмотрел на бледную луну.

– Дяденька ангел, – произнес нежным голоском мальчик, – я взял с собой веревку и фонарик, бежим скорей, надо спасать собаку!

Ребенок, не выпуская Джипика, внезапно обретя храбрость, стремительно побежал к лесу. Да и что ему было бояться, когда рядом такие чудесные существа – почти невидимый песик и сияющий ангел.

– Дядя ангел…? – еще более удивился ангел, – Дэниэл, ты меня видишь? – забегая вперед малыша и не останавливаясь, спросил он.

– Конечно, вижу, вы такой яркий, как… как Луна.

Ангел притормозил, и уже совершая пробежку на месте, задумчиво почесал затылок. Но вскоре, он поспешил за чудесным мальчиком.

Долматин дремал в темноте сырого колодца. Его заплаканные глаза были закрыты. Он видел чудесный сон, как огромный рыжий пес, тот самый, что жил на свалке, с доброй физиономией и виляющим хвостом, что странно, нес в зубах сочную косточку. Он положил эту косточку перед щенком и сказал:

– …Держи веревку, сейчас мы тебя вытащим!

– Не может быть, – подумал, было, песик, – это же вовсе не веревка, это сахарная косточка, – но тут, он проснулся и увидел луну.

Луна сидела рядом с ним и кричала вверх, туда, где сияли звездочки:

– Ничего не выйдет, нужно придумать нечто вроде корзины, тогда щенок заберется туда, и ты, Дэниэл, вытащишь его.

Дэниэл посидел немного, подумал и радостно произнес: – я знаю, что надо делать!

Джипик залаял и Долматин окончательно проснувшись, вспомнил все. От этого ему снова стало страшно и больно. Он заскулил.

– Сейчас, малыш, – крикнул вглубь колодца мальчик, – потерпи, я сооружаю для тебя лифт.

Дэниэл стянул с себя сырую курточку и начал связывать ее таким образом, чтобы получилось нечто вроде корзинки или сумки. Он привязал конец веревки к этой импровизированной таре и начал спускать вниз.

Долматин сильно испугался. Сверху, что-то сперва закрыло небо, а потом начало стремительно приближаться. Щенок вскочил и забился в самый темный угол колодца. Нечто темное опустилось, и, наверное, собиралось наброситься на беднягу. Пёс зарычал и тявкнул, а сверху ему кричали:

– Не бойся, забирайся в куртку, мы вытащим тебя!

«Как бы ни так», – подумал песик, – «это чудище собралось съесть меня, но я не боюсь, у меня есть зубы и я буду кусаться».

– Эх! – взялся ангел за голову и поднялся на поверхность, – по-моему, он сильно испугался куртки и вовсе не собирается в нее забираться.

– В таком случае, – решительно воскликнул Дэниэл, – я спущусь туда и подниму его.

– А как ты выберешься? Колодец глубок даже для взрослого человека.

– Ты поднимешь нас, у тебя же такие большие крылья, – просто сказал мальчик.

– Ох! – только и смог произнести вконец растерянный, запутавшийся за этот день в своих мыслях, ангел.

Когда он сегодня летел в земной мир, он был уверенным и смелым, спокойным и мудрым, таким, каким был всегда. Он уже почти поверил в то, что люди разучились общаться с иным миром, что им нет дела до каких-то там ангелов. А тут вдруг такое! Обыкновенный мальчик! Ну да, ангел знал, что Дэниэл понимает язык животных, но в его возрасте такое случалось со многими детьми. Но то, что он воспринял ангела, как само собой разумеющийся факт, такое ангелу было вынести трудно. Он, конечно же, спорил со своими товарищами-скептиками. Защищал людей, их веру. Он пытался доказать, что люди еще не вконец затвердели, что их сердца еще способны принимать голоса Бога и ангелов. Но в последнее время делал это скорее из-за упрямства. А тут, вдруг, сам увидел воочию, то, в чем начинал разуверяться.

Все это привело его в такое странное состояние духа, что он встал во весь свой ангельский рост, раскрыл сияющие крылья и произнес:

– За то, что ты, малыш, веришь в меня, я совершу чудо. Может быть, это будет единственное чудо в моем существовании, но я с радостью сделаю это для тебя! … Хотя разрешений я никаких не получал, – несколько смущенным тоном поправил он, – … но, будь, что будет!

Ангел приблизился к Дэниэлу, поднял его на руки и ощутил тепло человеческого тела и тяжесть, настоящую материальную тяжесть. Таких чувств ему не доводилось еще испытывать. Он подошел к краю колодца и медленно и мягко спустился вместе с мальчиком на дно. Дэниэл, не мешкая, схватил щенка, крепко прижал своими маленькими ручонками, и вновь доверительно прильнул к ангелу. Ангел, в этот момент был на седьмом небе от счастья.

«Если узнают об этом друзья, – думал он, – смогут ли они поверить, что я смог прикоснуться к материальному миру? … А Он, Бог, что скажет он?»

Вот Долматин и спасен. Осталось только отнести его в теплое место, спрятать от дождя, перевязать лапку, накормить… Да, и еще… спрятать от мамы. А эта задача, пожалуй, будет потруднее всех остальных.

Дэниэл возвращался к дому, а рядом с ним шли его новые друзья – почти невидимый песик и сияющий ангел. И никто, никто на свете не видел всего, что случилось. Никто, никто на свете не видел почти невидимого песика и сияющего ангела. Никто, кроме чудесного мальчика Дэниэла.

Вообще, все обошлось куда проще, чем думал Дэниэл. Прошло уже два дня, а мама так и не догадалась, что за гаражом, в большой, картонной коробке из-под телевизора, живет настоящий, живой щенок, и почти невидимый песик, по кличке Джипик.

– Как же мне назвать моего щенка? – размышлял вслух мальчик, сидя на заднем дворе и наблюдая, как резвится длинноногое пятнистое чудо.

А длинноногое пятнистое чудо резвилось во всю прыть. Лапка уже не болела, в животике больше не ездили урчащие машинки. Там давно поселились вкусные сосиски, одна котлетка, сладкое молочко и сахарные печенья. Все это он запоминал с особым тщанием. Он вообще с недавних пор решил подсчитывать все вкусности, которыми угощал его мальчик Дэниэл. Это была забавная игра, особенно перед сном. Сладко было мечтать, свернувшись калачиком и вспоминать, что за прошедший день принес ему, его любимый добрый друг. А еще ему нравилось носиться по зеленой траве, подстерегать в кустах беспечных воробьев и пугать ярких бабочек и стрекоз.

«Это самая лучшая жизнь на свете!» – так решил про себя щенок.

– Ты можешь сделать так же, как поступила моя хозяйка, – произнес Джип, позевывая и вылезая из коробки.

– Когда я поселился в ее доме, она первым делом нарезала бумажек и положила их в шляпу…

Джип задумался на мгновение и пробормотал – … по-моему, я, где-то уже об этом рассказывал… ну, неважно… и так… положила бумажки в шляпу,… а потом достала одну и говорит мне – «Отныне, твое имя – Джипик!» – сделай также, может, что и получится.

– Ага! – обрадовался Дэниэл, – я мигом, у моей мамы есть шляпа.

Он побежал в дом.

Ангел тоже сидел на заднем дворе. Но сегодня, он, почему-то был грустный, не участвовал в разговорах и играх, а только играл на дудочке печальные, протяжные мелодии.

От его музыки птицы щебетали еще громче и заливистее. А у того места, где он сидел, роились яркие бабочки и перламутровые стрекозы.

Мама Дэниэла пару раз бросала домашние дела и выглядывала полюбоваться на эту красоту. К сожалению, она не видела ангела и не слышала его чудесной мелодии. А может, ей только казалось, что она не видит и не слышит. Самое главное, что из окон второго этажа, откуда она смотрела, не было видно коробки и резвящегося щенка. Единственное, что ее тревожило, но совсем чуть-чуть: – «Что же там делает Дэниэл все утро?»

А мальчик уже сбегал и за шляпой и за бумагой и принялся нарезать ее на маленькие кусочки. Он очень аккуратно выполнил это задание и сложил бумажки в шляпу.

– Ну, вот, – радостно воскликнул он, – готово! Теперь можно доставать бумажку?

– Думаю, что можно, – торжественно и важно произнес Джип.

Ангел скосил один глаз на это представление и слегка улыбнулся.

– Эх! – вздохнул он иронично и продолжил музицирование.

Дэниэл, тем временем опустил руку в шляпу, помешал бумажки и медленно, с замирающим сердцем, извлек одну.

– Вот, – тихо произнес он.

Джип тоже затаил дыхание. И только пятнистое чудо носилось, нарезая круги по траве, и вовсе даже не ощущало торжественности момента.

Ангел отрывисто и театрально произнес: – Ха-ха.

Дениэл, держа в руке бумажку, и Джипик сидящий рядом, ждали неизвестно чего. Но ничего не происходило.

– Ну? – не выдержал Ден.

– Что, ну? – спросил Джип.

– Где оно, имя? – уточнил Дэн.

– Не знаю, – удивился Джип, – а где оно, по-твоему, должно быть?

– Откуда же мне знать, – немного нервно произнес Дэн.

– Может в бумажке? – с надеждой во взгляде спросил пес.

Дэн посмотрел на кусочек бумаги и ничего не увидел.

– Ой! – ойкнул Джип, – я же забыл сказать самое главное, в этих бумажках нужно написать имена!

– Но я еще не умею писать, – грустно вздохнул малыш.

– А ты нарисуй, – предложил ангел.

– Идея! – обрадовался Дэн и припустил в дом за цветными карандашами.

На пороге он неожиданно столкнулся с мамой.

– Дэни, малыш, чем ты занят? – спросила она.

– Я… я… – оторопел мальчик и вдруг, неожиданно для себя выпалил – Играл со щенком, а еще мы с Джипиком придумываем ему кличку. А ангел сказал, что надо нарисовать, писать-то я еще не умею.

«Катастрофа!» – пронеслось в голове у мальчика, – «сейчас мама обнаружит собаку и выгонит и тогда,… тогда…».

Воображение Дэна разыгралось не на шутку, он не выдержал напряжения, и из его глаз полились крупные горячие детские слезы.

Мама, спокойно воспринявшая рассказ малыша – он ведь такой у нее выдумщик – вовсе не ожидала подобной реакции.

– Что, что с тобой случилось? – а про себя подумала: «Это я во всем виновата. Я не разрешаю заводить ему собаку, и вот до чего довела ребенка!»

Она обняла сынишку, и, подняв его на руки, вышла на двор.

– Не плачь, малыш, я обещаю, что куплю тебе настоящую собаку. Слышишь, куплю щенка, какого захочешь.

Дэни, еще не до конца разобрав ее слова, разревелся так громко, что с кустов сирени разлетелись многочисленные стайки воробьев, бабочек и стрекоз. Он, краем глаза, увидел, пустую коробку. Ни долматина, ни Джипика, ни ангела.

«Они успели спрятаться» – смекнул малыш, и страх его тут же прошел.

Он еще немного повсхлипывал и вскоре успокоился. И тут, до него, наконец, дошло, о чем говорила мама.

«Она обещала купить мне щенка!»

– Но мамочка, у меня уже есть собака!

Дэниэл соскочил с маминых рук и подбежал к картонной коробке. Он заглянул туда, но кроме пустого блюдца и старой диванной подушки ничего не обнаружил… и никого. И вновь залился горючими слезами.

– Нет, я этого не выдержу, – всплеснула руками мама, – мы сейчас же едем в зоомагазин!

Она пошла в дом, переодеваться, а Дэн остался один.

«Где же, где мои друзья?» – забеспокоился малыш.

– Тяф!

Услышал он.

Из-за угла дома выбежал щенок и радостно бросился к Дэну. Он принялся скакать вокруг мальчика, и игриво хватать его зубами за руки.

– Чего мне стоило удержать, это пятнистое чудо! – сказал ангел, – я же не человек, я не приспособлен для материального мира. Я всегда был бесплотным, невидимым. Но сегодня, я так испугался, причем, должен перед вами покаяться, испугался, прежде всего, за то, что твоя мама, Дэниэл, увидит меня. Понимаешь, я почти уверен, что она тоже, как и ты, может видеть ангелов.

– Она хочет купить мне собаку. Но я сказал, что у меня уже есть щенок, – Дэн ринулся к дому, – сейчас, я позову ее. Я покажу ей моего песика.

– Дэни! – беспокойно крикнул Джип, – не надо, постой.

Дэниэл остановился.

– Не говори маме, – несколько виноватым тоном, произнес, почти невидимый песик.

– Но почему?

– Если бы я знал! Я знаю только одно, мы должны идти дальше. Это еще не конец нашего путешествия.

– Как, вы уходите? – грустно спросил мальчик.

– Прости.

Дэн вновь подошел к Джипу и ангелу. Присел с ними на травку. Видя такое дело, Долматин весело подскочил к этой компании и начал наскакивать на всех лапами и бодать своим крутым лобиком. Больше всего досталось ангелу, и если бы он был человеком, то, наверное, точно, вскоре обнаружил бы на себе синяки.

– Ох!

– Я хочу, чтобы ты знал, – серьезно говорил Джип, – ты очень и очень хороший мальчик. Ты, единственный человек, который не испугался трудностей и спас другую жизнь. А это, скажу я тебе, очень смелый и серьезный поступок.

– Я хочу, чтобы вы остались, – тихо и грустно произнес Дэн.

Он знал, что они не смогут остаться, но так надеялся на чудо.

– Запомни это приключение, – сказал ангел, – и сохрани его в сердце, как добрую память. Оно будет согревать тебя в трудную минуту. А чтобы ты перестал грустить, я хочу совершить для тебя маленькое волшебство. Ангел приблизил свое светлое, красивое лицо к мальчику:

– Запомни, когда вы приедете в зоомагазин, не ходи туда, где продают собак, а сразу зайди в отдел птиц. Там стоит большая, красная клетка с говорящим попугаем, рядом с этой клеткой, тебя, дожидается твой новый друг. Уверяю, вы подружитесь.

– Дэн, сынок, я готова, мы можем ехать, – мамин голос становился все ближе, и друзья поспешили выйти со двора.

– Прощай, малыш!

– Прощайте! – Дэн махал рукой и вытирал лицо, мокрое от слез.

– С кем это ты прощаешься? – ласково поинтересовалась мама, подойдя к нему.

– С друзьями, – грустно произнес мальчик.

На мгновение женщине почудилось, что она различает, идущие по дороге, странно-прозрачные фигуры. Одна была похожа на маленького песика, а другая напоминала ангела, с большими светящимися крыльями за спиной. Далеко впереди раздавался веселый лай.

– Ну, все! Мне пора – произнес ангел.

– Как, разве ты не пойдешь с нами? – огорченно спросил Джипик.

– Извини, у меня еще много дел.

Ангел взмахнул крыльями, и от этого взмаха засияло все вокруг мерцающим, лунным светом. Вечерело, погода стояла тихая, теплая. Но холодный дух земли говорил о том, что скоро зима.

– А зачем ты прилетал?

– Вам, со щенком, нужна была помощь.

Они расстались на опушке леса. Ангел подобно второй луне, медленно возносился в небо и печально смотрел вниз, на друзей. Джип стоял на земле и думал:

«Эх, не успел я с ним поговорить. Может он сказал бы мне, что я делаю здесь? Куда мы идем со щенком? И что же нас ждет впереди?»

Все эти вопросы остались без ответа. Песик в последний раз взглянул на темнеющее небо и вдруг увидел, как удаляющаяся фигура ангела, вспыхнула ярким светом. А может это зажглась первая вечерняя звездочка. И в сознании, неожиданно затеплилась надежда, и даже уверенность. Он вдруг понял, что надо просто следовать за этой звездой, она и приведет маленького долматина и почти невидимого песика к цели.

Теплый вечер сменился прохладной ночью, а они все шли, обходя черные силуэты деревьев и косматые кусты. Щенок сильно устал, ему хотелось спать и есть. В его животике снова заурчала машинка и громко заездила туда-сюда, требуя вкусной котлеты. Он не ел с самого утра и с грустью вспоминал доброго мальчика Дэна, который с такой любовью заботился о нем. Время от времени щенок оборачивался назад и, тихонько поскуливал, но потом, видя, что отстает от друга, припускал за ним в след. А Джип, забыв про все на свете, спешил, пока звезда указывала ему путь.

Путь на Восток.

Очередное урчание прозвучало так неожиданно и громко, что задумавшийся Джипик остановился. Обернулся и посмотрел на щенка. Тот стоял в комичной позе, широко расставив длинные лапки, и пытался посмотреть на свой животик. Он сильно изогнул шею и прислушивался к звукам.

Ур-р-р-р.

– Гав! – гавкнув, щенок, и подпрыгнул от неожиданности.

– Ты же совсем голодный, – забеспокоился Джипик, – но придется потерпеть до утра, сейчас мы все равно не найдем никакой еды.

Долматин заскулил и жалостливыми глазками поглядел на старшего товарища. Джипик с сожалением посмотрел на знакомую звездочку.

«Эх, видимо придется заночевать, – подумал он, – малыш не выдержит такого трудного пути. Вот только завтра утром звезды не будет видно. Значит, будем идти, только по вечерам… и это будет очень долгий путь».

Почти невидимым песикам, так же как и всем остальным собакам, тоже, иногда, снятся сны. Вот и в эту ночь, Джипик, лежа рядом с беспокойно спящим щенком, видел сон. Ему снилось небо, яркое, голубое, утреннее небо. Торжественно медленно проплывали ватные облака, они складывались в причудливые фигуры, перетекали одно в другое, создавая все новые и новые формы. И, вот, одно облако, вдруг незаметно обратилось ангелом. Ангел улыбнулся и приветливо помахал рукой.

– Жаль, что ты улетел, – грустно произнес песик.

– Не переживай так, у нас, у ангелов, есть одна особенность. Даже, когда меня нет рядом, моя поддержка и помощь будут всегда с тобой. Любой незначительный случай может оказаться подсказкой в трудной ситуации. Нужно только уметь «видеть».

– А я, умею «видеть»?

– Умеешь.

Утро началось с холодного дождя. Щенку уже не хотелось спать, очень хотелось кушать, и еще – он совсем продрог. Долматин, свернувшись крепким клубочком, грустно смотрел на мокрые капли, катившиеся по его длинному пятнистому носу. Он, вдруг снова вспомнил свалку, ржавые машины, мусор. Там, можно было, хотя бы спрятаться от дождя, а еще погрызть какую-нибудь косточку, обглоданную уже кем-то до него.

«Да, – решил он, – я возвращаюсь!»

Джипика не было. Он, как только рассвело, побежал осмотреть местность. Вдруг удастся найти что-нибудь съестное. А может он выйдет к какой-нибудь ферме, а там уж точно можно будет перекусить.

Щенок решительно вскочил с места и побежал вперед. Он вовсе не знал, в какой стороне осталась свалка. Во-первых, он был еще совсем несмышленый, а во-вторых, дождь, шедший почти не переставая несколько последних дней, смыл все знакомые запахи. И при всем желании, малыш не смог бы сейчас обнаружить, даже свои собственные, вчерашние следы. Но он все равно побежал. Для него сейчас самым главным было, действовать, не лежать и не мокнуть. Он был уверен, что скоро, совсем скоро, доберется до свалки.

Деревья не кончались, напротив, их становилось все больше. Стволы стали такими огромными, а кусты, с пожухшей осенней листвой, такими колючими, что щенок постоянно цеплялся и стукался то за сучок, то за ветку. Одна такая ветка, так больно дернула его за ушко, что песик взвизгнул и заскулил. Ветка, действительно, сильно поцарапала ухо и только чудом не задела глаз.

– Кто здесь?

Раздался неожиданно чей-то голос.

Сквозь слезы, малыш, рассмотрел под одним кустом что-то рыжее. Он, забыв на мгновение про боль, подошел ближе. Под кустом лежала собака. Размером она была, чуть больше долматина. Ее рыжая, жесткая шерсть свалялась и была покрыта грязью. Собака была так стара, что рыжий цвет шерсти уже не мог скрывать седину. Особенно седой была голова. Мохнатые брови, белесо-серыми прядями свисали на тусклые, замутненные глаза. Усы и борода беспорядочно торчали во все стороны. Собака тяжело и медленно дышала и, не обращая внимания на щенка, грустным, долгим взглядом, смотрела куда-то вдаль, сквозь пелену дождя. Она лишь раз скосила на него мутные глаза, и тяжело вздохнув, вновь устремила взгляд сквозь деревья.

– Голодный, потерянный щенок… как это грустно. Я думал, бросают только безродных дворняг…

Тут собака несколько оживилась:

– А тебя бросили, или ты потерялся?

Долматин, сидевший рядом, почувствовал, что эта старая, больная собака не злая, и не будет рычать на него и кусаться. Он, осторожно, вытянул передние лапки и лег, добродушно повиливая хвостиком. Щенок понимал все, что говорила собака, но пока неумел отвечать. Он ведь был совсем еще маленьким и только-только начинал познавать мир.

– Ты совсем еще щенок. И пока ты такой маленький, пока ты, не проникся обманом этого мира, я расскажу тебе историю своей жизни. И надеюсь, это спасет тебя, в дальнейшем, от глупых поступков и не приведет к разочарованию, как это вышло со мной…

Грустная история пана пса, рассказанная им в последние часы его жизни.

Родился я веселым и забавным щенком. Я был гораздо меньше тебя, но у меня так же блестели глазки, и я так же часто вилял хвостиком. Моя мать была настоящей дворнягой, она жила во дворе дома и имела свою собственную конуру. В ее обязанности входило охранять двор. За это, хозяин дома, кормил ее три раза в день, и она служила ему, верой и правдой.

Нас, щенят, родилось пять штук, и первое время мы были очень довольны всем, что с нами происходило. В конуре было очень тепло, мы всегда были сыты. Мама холила нас и лелеяла, как это делают все мамы на свете.

Прошло время, и мы стали выбираться из будки, поиграть на зеленой травке. И здесь, я, впервые увидел людей. По своей щенячьей простоте, я тут же проникся к ним доверием, и всякий раз бегал за кем-нибудь, предлагая со мной поиграть. У хозяина был сын, он постоянно возился с нами. Приносил из дома всякие вкусности, обучал различным командам. И в то светлое время я выучил команды:

«Ко мне!»

«Апорт!»

«Сидеть!»

«Служить!»

Мне очень нравилось их исполнять, и я всегда с нетерпением дожидался, когда же придет мальчик.

Но однажды, к мальчику, пришел его друг. Он поиграл с каждым из нас, а уходя, выбрал меня и забрал с собой.

Так я и попал к другим людям, в другой дом.

Дом этот был огромный. Там было много темных лестниц и рычащий, железный ящик, который я, по началу, очень побаивался. Несмотря на то, что дом был огромный, мальчик и его родители жили всего в нескольких, небольших комнатах. Мой новый хозяин положил у входа коврик и сказал мне:

– «Сидеть!», «Место!»

Так я узнал новую команду, и когда мне говорили – «Место!», я послушно шел на свой коврик.

Первая неприятность случилась в этот же день. Сначала было очень весело, мы вместе пообедали вкусными сосисками, а потом бегали по комнатам, гоняя, маленький, теннисный мячик. Бегая по квартире, я на минутку остановился, чтобы вылить водичку, выпитую за день. Подо мной образовалась огромная лужа. Я не стал ее долго рассматривать и помчался на поиски мяча. Вдруг, открылась входная дверь, и на пороге появились две взрослые фигуры. Это были папа и мама мальчика.

– Что это? – увидев меня, в ужасе, закричала мама.

– Мама, я взял у друга щенка. Он такой забавный! Посмотри, как мы играем в мяч!

Мальчик кинул мне мяч, но он меня не интересовал, я уже с любопытством разнюхивал папины ботинки. Они так славно пахли и их, ужас как, хотелось погрызть. Папа присел на корточки и гладил меня по шерстке.

– Это болонка? На пуделя не похожа, – допытывалась мама.

Мальчик подумал, и почему-то, опустив глаза, тихо сказал: – это шпиц.

– У нас, где-то была книга о собаках, нужно посмотреть описание. Тебя, вполне, могли обмануть. Ты такой же тюха, как папа.

Папа взял меня на руки и, не обращая внимания на мамины слова, сказал:

– А пойдем-ка, погуляем.

Мальчик быстро накинул курточку и мы, вместе с папой, пошли на улицу. Когда же мы вернулись домой, то, прямо с порога, на нас троих накинулась мама:

– Посмотри, что наделал твой щенок! Он загадил весь ковер. Ты, что, хочешь, чтобы наша квартира превратилась в свинарник?

Папа сказал, что ничего в этом ужасного нет, что щенок, то есть я, очень разумный и знает много команд, так, что с этой «бедой» они легко справятся.

Так я остался жить в этой семье.

Гулял в основном со мной папа. Он очень аккуратно выполнял эту обязанность, потому что любил пройтись со мной по парку. Иногда он сердился на сына за то, что тот перестал заниматься мной, но мама всегда защищала его, говоря, что у ребенка школа и куча уроков.

А, еще, мама часто повторяла:

– Что-то наш шпиц очень уж быстро растет.

Я сильно привязался к папе, и всякий раз радовался его приходу.

Прошла осень, наступила и закончилась зима. Весна только начиналась, но на улице было еще морозно. Однажды, папа, придя с работы, сказал:

– Меня посылают в длительную командировку в Варшаву. Скорее всего, на шесть месяцев, а может и на год. Придется вам гулять с собакой.

Мальчик с мамой очень обрадовались тому, что папа едет в такой город. Потому что Варшава это столица, и они смогут часто ездить туда, навещать папу. Папа уехал, и в квартире стало неуютно. Раньше я дожидался его прихода, и мы спешили на улицу. Теперь же приходилось терпеть до самого вечера, пока мама, наругавшись на мальчика, отправит его со мной гулять. В эти дни мне очень хотелось убежать. Я даже знал куда, я прекрасно чувствовал запах следов своего хозяина.

Как-то, в один из дней, в квартире собрались гости. Они сидели за столом, шумели, смеялись и ели всякие вкусные вещи.

– Странная порода у вашей собаки, – сказал вдруг один из гостей, – никак не могу определить, какая?

– Эта порода еще не вошла в основную классификацию, но таких, обычно величают – двортерьер, – пошутил другой гость.

Все засмеялись и тут же переключились на другую тему.

А вечером, когда гости разошлись, мама вдруг крикнула на меня и приказала идти «на место»:

– Завтра же духу твоего не будет в этой квартире!

И, действительно, назавтра, приехал человек, и, пристегнув мне на шею поводок, увел далеко, от ставшего уже родным для меня, дома.

Так, я навсегда потерял своего первого настоящего хозяина, ставшего мне, почти другом, и приобрел стойкую нелюбовь к громкоголосым тетям, пахнущим терпкими духами.

Меня определили в собачий питомник, в котором было много, таких же, брошенных подростков, имевших одну породу – двортерьер.

Я жил в отдельной клетке, кушал собачьи консервы и учился гавкать сквозь решетку, потому что, это было здесь единственное развлечение.

В питомник периодически приходили дети, и, в такие часы мы точно знали, что кого-нибудь из нас заберут. Мимо меня в основном проходили не останавливаясь. У других же клеток задерживались дольше и вели глупые беседы:

– Ой, какой хойосенький!

– Иди ко мне на ручки, киса.

Когда кого-то из собак называли «кисой», меня передергивало, и я, точно решил – к такому хозяину не пойду, ни за что.

Клетки пустели, потом заполнялись вновь прибывшими, снова пустели, и снова заполнялись. А в моей голове рождались мысли, задавались вопросы, на которые у меня не было ответа:

«Сколько же нас, таких бездомных и брошенных?»

«Зачем нас сначала заводят, а потом выкидывают на улицу, или сдают в питомник?»

«Где лучше жить, здесь, в тепле и сытости, ила на свободе?»

Я твердо был уверен, что лучше жить на свободе, потому что, всякий раз пытался ускользнуть из клетки. Как только служащий открывал мою клетку, я был уже рядом. Стоило ему замешкаться или отвлечься, я выбегал, но дальше длинного коридора добраться не удавалось. Меня всякий раз ловили и водворяли обратно. Мне даже дали кличку «Непоседа». Так прошел год, а я все еще томился в застенках.

Как-то раз, в питомник пришла старушка. Она медленно двигалась мимо клеток и говорила со служащими:

– Мне нужна небольшая собачка, пусть она даже не породистая. С ней я могла бы гулять по нашему парку. Я живу одна, а так будет хоть с кем поделиться своими мыслями.

Она тихо засмеялась:

– Вы, наверное, думаете, я выжила из ума? Нет, молодой человек. Я просто уверена, что любое живое существо способно понимать речь. А уж собаки и подавно.

В этот момент они подошли к моей клетке, и выбор тут же был сделан.

– Вот его я и возьму. Его взгляд напоминает мне взгляд моего покойного мужа – такой же целеустремленный и живой.

И вот я уже на свободе. Веду свою новую хозяйку по улице и радостно оглядываюсь на нее. Она определенно мне понравилась. Во-первых, от нее не несло терпкими духами, а во-вторых, просто потому что понравился ей я. Моя новая хозяйка выглядела очень мило. На голове шляпка с цветком, светлый костюм и дамская сумочка. Все это ей очень шло. Только вот она сама шла очень медленно. Поначалу я рвался вперед, но она сказала:

– Слушайте, Пан Пес, если вы думаете, что у меня сзади имеется моторчик, то вы сильно ошибаетесь. Вы уж будьте добры идти помедленнее. Пощадите старушечье сердце.

Вот так она сказала, и я все понял. А еще мне очень понравилось, что она назвала меня Пан Пес. Это придало мне такой важности, что я резко уменьшил свою прыть и старался ступать медленно и степенно, как ходят только большие и благородные собаки.

Мы дошли до огромного здания с надписью «ВОКЗАЛ». Там было очень много людей и все куда-то спешили. Мы тоже спешили.

– Сейчас мы сядем с вами в поезд и поедем в Варшаву. Здесь я гостила у подруги. Она-то мне и посоветовала зайти в питомник и найти себе друга.

Когда я услышал слово «Варшава», внутри меня что-то защемило и я, вдруг вспомнил своего бывшего хозяина.

«Мы едем туда же, куда уехал и он!»

Всю дорогу в поезде, старушка рассказывала мне о своей жизни, и совсем не обращала внимания на сидевших рядом людей, которые косились на нее странным взглядом, а изредка и посмеивались.

У меня были двоякие чувства. Я очень полюбил свою новую хозяйку, но, воскресшие воспоминания о прошлой жизни не давали мне покоя. Мне, по наивности, казалось, что вот, приедем мы в эту Варшаву, и я тут же увижу его, своего бывшего хозяина.

Но, когда мы приехали, то окунулись в большой, живой и красивый город. Кругом шло много прохожих, только среди них я не видел того, кто был мне другом.

Жить я стал недалеко от Центрального Варшавского Парка. Там было чудесно. Столько новых незнакомых живых запахов и звуков ворвалось в мою жизнь. Я, словно пьяный, с наслаждением обегал деревья и кусты, вынюхивал новые запахи. Я просто обожал свою милую старушку. Она была не просто старушкой, но известной детской писательницей. В парке, в хорошую погоду, мы могли находиться часами. Я, свободный и счастливый носился по траве – она, тихо и мирно сидела на скамейке и постоянно, что-то записывала в свой маленький, толстый блокнотик. А потом, вечерами, после ужина, мы садились на свои излюбленные места: она в старинное глубокое кресло, а я рядом, у жаркого камина, и начиналась сказка. А начиналось всегда так:

– Не желает ли Пан Пес послушать, что мне удалась сочинить за сегодняшний день?

Конечно же, я желал. Ведь это было так приятно, лежать у ее ног, греясь от камина и слушая голос, ставший мне родным.

Всякие события в жизни преподносят уроки. Это я начал понимать довольно рано. Бывают события счастливые, но они, обычно проходят незаметными, оставляя только теплые воспоминания. А бывают события не совсем счастливые, а порою даже тяжелые и грустные. Они оставляют неизгладимый след и отпечатываются в памяти, словно буквы в книге.

Случилось однажды, поехать нам в «Редакцию». Эта самая «Редакция» забирала у моей хозяйки блокноты со сказками, а потом выпускала в свет красивые книжки с цветными картинками. А потом, приходили «корреспонденты» и «журналисты». Они задавали много разных вопросов, улыбаясь и смеясь, а потом шумно разъезжались, оставляя нас в покое.

«Редакция» была огромным домом, с множеством окон и большущим подъездом с тысячью ступеней. По бокам размещались колонны. Мы уже подходили к этому величественному зданию, как я, неожиданно почувствовал до боли знакомый мне запах. Я не мог ошибиться. Старушка почувствовала, как я занервничал:

– Что с вами, Пан Пес? Вы боитесь этого здания?

Я напрягся всем своим телом и остановился, не желая подниматься вверх. Мне необходимо было уловить направление запаха.

– Ну, раз вы такой трусливый, оставайтесь-ка здесь дружочек. Действительно, что вам делать в душных коридорах.

Старушка не стала даже привязывать меня, она доверяла мне во всем.

Я остался сидеть и усердно втягивать носом воздух. Запах вел вверх по ступеням, по которым поднимались и спускались люди. Одни открывали двери, исчезая за ними, другие, напротив, открывая двери, выходили из здания. Я внимательно наблюдал за прохожими, и вдруг увидел его. Он выходил из «Редакции»! Я вскочил на все четыре лапы и, завиляв хвостом, бросился вверх, навстречу ему, моему бывшему хозяину. Но вдруг, остановился на середине пути.

Он заметил меня спускаясь. Обернулся на ходу. Потом вновь начал спускаться. Остановился. Оглянулся. Снова посмотрел на меня.

Внутри у меня поселились двоякие чувства. Мне хотелось броситься, залаять и запрыгать от радости, и, в то же время, сердце тоскливо заныло, вспомнив о моей любимой хозяйке. Я не мог ее бросить, я уже сильно любил ее.

– Эй, малыш, – вдруг произнес он, – как ты похож на моего бывшего пса.

«Бывшего?!» – он назвал меня «бывшим»!

– Если бы ты был ничей, я, наверное, взял бы тебя.

Он подошел ко мне и присел рядом, на ступеньку.

– А моего друга задавила машина, – задумчиво и грустно произнес он, – я живу в соседнем городке, а здесь в командировке. Так вот, жена, однажды, позвонила и, рыдая, рассказала мне об ужасной новости.

«Задавила машина?!», – вот значит, как от меня избавились!

В этот момент подошла моя хозяйка.

– Пан Пес, ты, уже, я вижу, познакомился.

– Пани Гданьска? – кстати, так звали мою хозяйку, – а я ваш поклонник, … вернее, поклонник ваших сказок… вернее… очень люблю ваши сказки.

– Да, да, молодой человек, я поняла, – улыбаясь, произнесла старушка.

– У вас замечательный пес, – мой бывший хозяин потрепал меня по холке, – …наверно я, скоро, то же возьму себе собаку, – задумчиво добавил он.

– Непременно возьмите, я даже дам вам адрес, правда это находится в другом городе…

А потом, они еще долго говорили, а я стоял и переваривал в своей голове все то, что обрушилось на меня тяжелым грузом. Как жестоки порою бывают поступки людей. Люди способны пойти на обман ради собственного покоя и удобства.

…Ты ни в чем не виноват, мой бывший хозяин, тебя просто обманули. Зло и жестоко. Хотя для кого жестоко? Для того, кто знает, что это обман, или для того, кто в мыслях пережил несуществующую потерю…

Десять лет счастливой жизни, пронеслись быстро и незаметно. Мне исполнилось двенадцать лет, а это, серьезный возраст для нашего брата. Я постарел, но хозяйка моя, состарилась еще быстрее. Она часто болела, и уже больше не могла ходить со мной в Парк. Но я за эти годы стал очень самостоятельным, а потому выгуливал себя сам. В последнее время она часто повторяла:

– Бедный, Пан Пес, что будет с вами, когда я умру? Нет ни одной живой и близкой мне души, которая смогла бы приютить вас. Даже старинная моя подруга давно уже покинула этот мир.

Настала очередная зима, и пани Гданьска слегла. Теперь за ней стала ухаживать сиделка. Она приходила с утра, кормила старушку и не забывала меня. Хотя аппетита у меня уже не было. Я чувствовал, что скоро хозяйка умрет. Мы, собаки, всегда чувствуем, когда должна придти смерть. В последние ее дни я ложился рядом, и она гладила мою жесткую шерсть своей слабеющей рукой.

Умерла она, так и не дождавшись весны. За окном мела предмартовская метель, а немногочисленная кучка людей увозила ее тело навсегда от меня. Я оказался на улице, в пустоте своих чувств, с болью потери в сердце. У меня уже не было желания жить дальше, и я, просто лежал на холоде, позволяя снегу засыпать меня.

Поначалу мне показалось, что я умер, так как перестал ощущать холод. Но потом мне стало тепло, а вскоре очень жарко. Я лежал на чем-то мягком и не в силах открыть глаз, ощущал незнакомые мне запахи. Пахло человеком, его домом и собаками. Судя по запаху – собак было много. Жар мучил мое тело несколько дней. Периодически мне открывали пасть и вливали туда что-то горькое и невкусное. Когда спала горячка, я почувствовал себя лучше, и, зевнув и потянувшись, встал на ноги. Меня еще пошатывало, но интерес заставлял осматриваться вокруг. Я оказался в чужой квартире, в которой было две маленькие комнаты и кухня. Одну комнату занимали собаки. Они лежали, сидели, занимались каждая своими делами. Насчитал десять собак – я был одиннадцатым.

Вскоре пришла хозяйка квартиры, молодая, энергичная пани. Все собаки радостно ринулись к ней, а она сразу подошла ко мне:

– С возвращением с Того Света красавчик, – обратилась она ко мне.

Что-то я не помню, чтобы был на Том Свете.

– Добро пожаловать в нашу импровизированную гостиницу. Меня зовут пани Марика.

И пани Марика принялась рассказывать мне, что же это за импровизированная гостиница. Сама она, работает журналистом в одной из варшавских газет, но с детства питает любовь к собакам, и не может равнодушно смотреть на бездомных, брошенных животных. Поэтому, с недавних пор, она решила открыть общество «Март» по спасению таких, как я.

Пани Марика собирает по городу брошенных собак, и, за неимением специального помещения, привозит в свою квартиру. Потом делает фотографии и размещает объявления в газете, предлагая собак людям.

Прожив у нее несколько дней, я понял, какое это нелегкое занятие. Будучи на работе, она часами обзванивала знакомых, рассказывала им, какие чудесные существа у нее живут и, как они нуждаются в любви и опеке. Некоторые знакомые приходили и выбирали понравившегося пса. Но вскоре на его место Марика приносила нового, а то и двух сразу. Самое сложное, это было гулять с нами. Нас было так много, что выгуливала она нас по очереди. И как на все у нее хватало времени?! В ее квартире было шумно, суетно, всегда приходили какие-нибудь люди. И я, с тоской вспоминал уютный, жаркий камин, и мою любимую пани Гданьску.

А еще, я очень скучал по своему имени. Меня уже никто, и никогда не называл Пан Пес. Теперь я стал Красавчик.

Однажды Марика радостно сообщила мне:

– Сегодня я везу тебя к новой хозяйке. Наконец-то я и для тебя нашла место.

Если бы она знала, как мне не хотелось начинать все заново. Я был уже стар, и новые ощущения меня начинали раздражать. Порою, я даже жалел, что не умер тогда, вслед за своей хозяйкой.

Мы ехали в поезде очень долго. И сев на вокзале утром, приехали только к началу вечера. Это был маленький, аккуратный городок с двухэтажными домиками. В нем-то мне и предстояла новая жизнь.

Пани Марика сдала меня с рук на руки женщине, которая, несколько смутившись, сообщила:

– Моя дочка очень хотела собаку. Только вот вы, по телефону, сказали, что она будет маленькой. А это, довольно крупный пес.

– Что вы, это самая маленькая собачка в моей гостинице.

– Ну что же, оставляйте, не везти же ее вам обратно, в такую даль.

Марика, с облегчением, как мне показалось, распрощалась со мной, пожелав удачи, и побежала на обратный поезд. В доме было уютно и хорошо, женщина была ласкова, она накормила меня и показала в прихожей место.

– Скоро из школы придет Карина, она и будет с тобой заниматься. А пока, не скучай.

Вскоре стукнула входная дверь, и вошла Карина. Она радостно подбежала ко мне, и, присев на корточки начала рассматривать.

– Мама, но он же вовсе не маленький!

– Ты же прекрасно знаешь, мы не можем позволить себе такого же щенка, каким был наш Карик. Это очень дорогая порода.

– Я понимаю, – со слезами в голосе произнесла Карина, – но я же не торопилась, мы могли бы накопить денег, за год, или за два… А теперь …

Из ее глаз закапали слезы. Она сидела рядом со мной, гладя меня и прижимая к себе. Но плакала она, вовсе не обо мне, а об утраченной мечте.

Это была очень добрая семья, меня никогда ни за что не ругали. Выгуливали строго по часам, кормили вкусно и сытно. Вот только Карина была грустнее день ото дня. Мне было очень жаль бедную девочку, она скучала по умершему другу Карику. Рыжий чихуа-хуа смотрел с фотографии задорными, крупными глазищами, и всякий раз, когда она смотрела на портрет, из ее глаз лились крупные, горячие слезы.

Я начал во всем винить себя. Мой вид только обострял ее боль. Мама тоже заметила перемену в настроении дочки, и, однажды, в сердцах произнесла.

– Если уж тебе так тяжело, позвони пани Марике в Варшаву, пусть она забирает Красавчика обратно. Он ведь тоже живое существо, и ему так же нужна любовь.

… и Карина позвонила…

Когда она возвращала меня пани Марике, то не удержалась и безудержно зарыдала. Она в последний раз погладила меня по голове, и убежала в дом.

На этот раз Марика приехала с другом на машине. Они посадили меня на заднее сиденье, и отправились в обратный путь. По дороге заглох мотор и они, выйдя из машины, и открыв капот, пытались исправить поломку. Мы стояли на дороге, по которой туда-сюда проносились машины, а по обочинам росли большие деревья. Я недолго раздумывал, и, пробравшись на переднее сиденье, выбежал через открытую дверь. Через минуту я был уже далеко в лесу. Марика еще долго звала меня, но я не откликался, я решил, что достаточно уже проблем, связанных со мной, и устремился вглубь леса…

С тех пор я живу в этом лесу. Я забрался в самую глушь, специально, чтобы не ощущать человеческого присутствия. Вот уже три года, как я не видел ни одного человека…

А сейчас, наконец, пришло мое время… Я умираю. И не жалею об этом. Я прожил слишком долгую жизнь. В ней были разочарования и боль потерь. Но в ней были и хорошие моменты. И, как ни странно, я смог понять это только сейчас, когда рассказал свою историю тебе, несмышленыш. Вначале мне хотелось предостеречь тебя от людей, а теперь я говорю тебе: Иди и ищи, того, кто сможет стать тебе другом. И, если можешь, вспоминай иногда обо мне. Сейчас ты единственная близкая мне душа.

Джипик уже второй час блуждал по лесу, в поисках щенка. Когда, утром, он вернулся к месту их ночлега, долматина уже не было. Не перестающий моросить дождь не позволял уловить знакомый запах, и Джип бегал среди бесконечных деревьев, все больше и больше беспокоясь.

«Куда мог подеваться этот глупенький малец? И зачем я оставил его одного! может, он, проснувшись, принялся разыскивать меня? Ах, я глупец!»

Джипик вспомнил свой ночной сон, слова ангела: «Любой незначительный случай может оказаться подсказкой в трудной ситуации. Надо только уметь видеть»

«Никакого случая! Ни одного! Я, битых два часа ношусь по лесу. По-моему уже сам заблудился. Эх, ангел, рано ты улетел от нас!»

Джип остановился перевести дух и посмотрел наверх, сквозь ветки деревьев. Прямо на него спускался… ангел. Джип радостно крикнул:

– Как здорово, что ты вернулся!

Но вдруг, он запнулся и замолчал. Перед ним парил вовсе не его знакомый ангел, а совсем другой. Тоже сияющий, тоже с крыльями, но другой. Ангел, увидев Джипика, от неожиданности чуть не рухнул на землю.

– Что за дела? Меня послали за Паном Псом, а тут совсем другой пес!

– Меня зовут Джип, и я думал, что ты мой знакомый ангел.

– По-моему, случилась, какая-то путаница на Небе. Ты не переживай сильно.

Ангел сел рядом с Джипиком на мокрую траву и погладил его.

– Все то, что сейчас происходит с тобой, люди называют – Смертью. Но ты не бойся, уверяю тебя, это не так страшно, как кажется поначалу… Вообще, это не я должен тебе объяснять, а твой личный ангел…

Знаешь, слетаю я, по-быстрому, и выясню, в чем там дело.

– То, что я умер, – произнес спокойно Джип, – я знаю, и уже довольно давно, так что ты, не переживай за меня. Может ты, приземлился не в том месте?

– Не может быть! В таком деле ошибаться нельзя, – несколько испуганно воскликнул ангел, – Это то самое место. Я уверен!

– Значит, тебе просто нужно оглядеться.

– Да, ты прав. Только вот, что же здесь делаешь ты, Почти Невидимый Песик?

– Ищу своего маленького друга, – грустно ответил Джипик, – Может ты, сможешь мне помочь?

– А он тоже Почти Невидимый?

– Нет, нет, он живой… я надеюсь.

– Живых мне видеть сложнее, но я постараюсь. Только разреши, я сначала найду Пана Пса.

– Конечно, ищи, но я буду идти рядом с тобой, довольно мне сегодня всяких блужданий.

Искать пришлось недолго. Ангел что-то почувствовал, и обернулся. Сразу за его спиной росли старые кусты шиповника, а в кустах он увидел Пана Пса. Рядом с ним лежал бело-черный клубочек, и тихо-тихо поскуливал.

Джип тоже уже все увидел. Он подбежал к щенку и ткнул его мордочкой в бок. Долматин открыл глазки, и, увидев старого друга, радостно завилял хвостом.

– Куда же ты убежал? – шепотом произнес Джип, – Если бы не этот ангел, я ни за что не нашел бы тебя.

Ангел сидел рядом с Паном Псом, накрыв его тело сияющими крыльями. Он тихо пел свою ангельскую песню и гладил жесткую, рыжую шерсть. Джип поманил щенка за собой, и они отошли подальше.

– Не будем им мешать, – тихо произнес Джип, – Нам надо идти. Я нашел одну ферму, там, я уверен, тебя обязательно покормят.

Вскоре они добрались до фермы, которая состояла из нескольких хозяйских построек и небольшого жилого дома. Кругом царили порядок и чистота. Сор и пожухшие листья убраны и свалены в одну большую кучу, вместе с конским навозом и переработанными опилками. Все это лежало на заднем дворе, превращаясь в удобрение на будущую весну.

Забора, как такового, на ферме не было, зато имелись ограды для лошадей сделанные из толстых бревен. Значит, на этой ферме содержали лошадей.

Друзья легли в низкую траву и решили понаблюдать, что за люди живут на этой ферме, и можно ли будет найти здесь, что ни будь съестное.

В конюшне сквозь раскрытую дверь раздавалось ржание лошади и человеческий голос. Вскоре показался и сам человек. Это была молодая женщина, с добродушным лицом. Она… выезжала на кресле с большими колесами по бокам. Женщина крутила колеса руками, от этого, кресло двигалось вперед. За ней выбежала большая собака, в зубах которой торчала толстая кожаная веревка. Веревка оказалась лошадиным поводом, за которым шел красивый жеребец. Но это было еще не все необычное шествие. За жеребцом, прыгая и радостно лая, выбежал еще один пес. Он весело гавкал в предвкушении долгожданной прогулки, а собака, ведущая лошадь под уздцы строго порыкивала на него, стараясь умерить столь бойкий пыл.

Порода собак называлась Колли. Черные, с белыми пятнами, они походили одна на другую, как две капли воды. Только та, которая вела лошадь, сильно хромала на обе задние лапы, да и выглядела значительно старше своего веселого друга. Женщина, ехавшая по земляной дорожке, сильно вязла колесами в размокшей грязи. Она с трудом продвигала колеса, и на помощь ей пришел верный друг. Младший из колли схватил зубами переднюю перекладину внизу кресла, и, упираясь лапами, тянул на себя. Проехав, таким образом, несколько метров, они выбрались на более сухой участок.

– Спасибо, братец! – поблагодарила женщина пса, – может в будущем году мне удастся заасфальтировать эту дорожку, тогда тебе не придется так напрягаться.

Они добрались до лошадиного загона. Старая колли, отпустив узду, подбежала к воротам, и, привстав на задние лапы, сняла веревочную петлю, потянула ее на себя, и открыла створки. Жеребец, довольно фыркнув, вошел в загон и принялся скакать, почувствовав свободу. Женщина сидела в кресле и улыбалась, наблюдая бег своей лошади.

– Скоро должна приехать Богданка, тогда и я смогу покататься.

Она обращалась к своим верным псам, и они отлично ее понимали. Только вот она вряд ли понимала их собачий язык. Хотя…

– Когда ты научишься вести себя достойно? Ты уже взрослый, а гавкаешь, словно трехмесячный щенок, – сварливо отчитывала старая собака, молодого пса.

– Но бабушка, это же так здорово! Я теперь тоже могу помогать нашей хозяйке. Ведь раньше вы мне не разрешали даже хлыстик нести в зубах!

– Ладно, ладно, не обижайся. Ты молодец, быстро учишься. Но учти, ты должен делать все, что делаю я, и должен делать лучше меня.

– А я буду! Я знаете как…

– Скоро я умру, приходит мой срок, – не обращая внимания на слова внука, тихо говорила старая колли, – я должна убедиться, что оставляю Янику с добрым помощником.

– Бабушка Ника, – еще тише, заглядывая в глаза, произнес колли, – вы не умрете.

– Эх, дуралей! – вздохнула собака, – Ладно, беги за ведром, пора поить Гедеона.

– Любим! – обратилась к нему хозяйка, – принеси ведро.

Она произнесла команду четко и внятно. Это, несколько обидело пса. Ему вовсе не нужно было слышать команду, он прекрасно понимал простую речь.

На заднем дворе, где находились ведра и другой многочисленный хозяйственный инвентарь, стоял деревянный стол. Со стола так вкусно пахло хлебом, что долматин, облизываясь и перебирая лапками, всем своим видом показывал, как он голоден. Его выразительный взгляд вопрошал старшего друга: «Можно ли мне туда забраться?»

Джип, видя, что вся компания находиться у загона, разрешил щенку сбегать за лакомством. Но, побоявшись оставить его одного, припустил следом за ним. На столе сушились хлебные сухарики, видно они были приготовлены, как угощение лошади. Но хлеб еще не успел зачерстветь и разносил такой аппетитный аромат, что трудно было удержаться голодному щенку. Он, с разбегу вскочил на скамейку, а со скамьи ловко перепрыгнул на стол. Здесь было столько сухариков! Щенок принялся грызть первый кусочек. Он хрустел и думал: – «Странная штука жизнь…», – да, он уже начинал думать именно так, – «странная штука жизнь. Если бы я не был так голоден, я бы и не прикоснулся к сухарикам, я бы дождался вкусной котлетки и слопал бы ее в один миг,… а вот хлеб, он хоть и мягче, а жуется, почему-то, гораздо дольше».

А потом, он, почему-то подумал: – «А Пан Пес уже никогда не сможет скушать ни одной котлетки. Ведь почти невидимые песики не нуждаются в пище… Я, никогда не умру, мне больше нравиться быть видимым псом!»

– Гав! – звонкий, угрожающий лай раздался над ухом задумавшегося долматина.

Черный колли, Любим, грозно нависал над беднягой, готовясь пустить, если потребуется, вход клыки. Малыш попятился от страха назад и слетел со стола на землю.

– Беги скорей! – крикнул Джип, – Я попытаюсь его отвлечь!

Джипик бесстрашно вскочил на стол, и встал в угрожающую позу.

– Р-р-р-р. – зарычал он.

Храбрый тойтерьер помнил еще те деньки, когда приходилось биться в неравном бою, не на жизнь, а на смерть. Однажды, он сцепился с настоящим доберманом. И этот бой стоил ему нескольких укусов и сильным, нервным расстройством. А уж как испугалась хозяйка! А он защищал именно ее. Хотя конечно, иногда любил задираться из одного бахвальства, и почему-то всегда на больших собак. Но это было в прошлой жизни. А теперь, странное дело, колли даже не заметил его! Он приготовился уже преследовать наглого вора, как вдруг услышал:

– Любим, дружочек, ты опять гоняешь кроликов? Играть будешь потом, а сейчас неси ведро.

Пришлось ретироваться, но он решил, что все равно, непременно найдет нарушителя и задаст ему такую взбучку, о которой тот будет помнить очень долго.

Рядом с загоном стояла большая бочка, наполненная доверху водой. Яника приняла из пасти Любима ведро и благодарно потрепала его по холке.

– Что произошло? – строго спросила бабушка колли, – По-моему, ты еще не готов для такой серьезной и ответственной работы.

– Я …я …, ну бабушка, послушайте! – Любиму стало очень обидно, ведь он спасал ферму от грабителей.

– Я преследовал вора! … Точнее, пытался преследовать! Этот наглый щенок, забрался на стол и воровал сухари, приготовленные для Гедеона!

– Какой еще щенок? Объясни толком.

В этот момент они услышали шум мотора. К ферме подъехал грузовой фургончик, и оттуда вышла Богданка.

– Эй, подружка! – приветливо помахала она Янике, – Я привезла тебе отличного меда. Вечером будем пить чай.

– Привет! Мне так не терпится покататься, хорошо, что ты приехала сегодня пораньше.

Яника поехала навстречу подруге, собаки, виляя хвостами, последовали за ней.

– Пока они будут седлать коней, – обратилась Ника к внуку, – бежим, посмотрим твоего вора.

Малыш так перепугался страшного пса, что, добежав до деревьев, юркнул в кусты и спрятал мордочку в лапки. Ему казалось, что если он не видит страшного зверя, то и зверь не увидит его. А зверь, почему-то неожиданно убежал совсем в другую сторону.

– Он не заметил меня! – удивлялся Джипик, – я стоял почти перед его носом, а он готов был пробежать сквозь меня. Странно, может я, становлюсь совсем невидимым. Если это правда, значит надо торопиться выполнять свою миссию, а то получится так, что и малыш перестанет видеть меня.

На лужайку заднего двора выбежал, Любим, а за ним, хромая, шла старая колли. Она понюхала воздух, потом следы на земле, и, безошибочно направилась к кустам, где прятались друзья.

– Бежим! – крикнул Джипик, но было уже поздно.

– Что это, за почти невидимый нахал, пытается воровать на нашей ферме? – строго спросила Ника, нависая над Джипом.

А Любим, едва сдерживая темперамент и боевую злость, встал над бедняжкой долматином, и сразу же пресек все попытки к бегству.

– Простите, а вы, что, видите меня? – с почтением поинтересовался Джипик.

– А вы думаете, я совсем слепая? Может быть, и ослепла немного от старости, но это не мешает мне видеть то, что сокрыто от многих живых глаз. С некоторых пор я начала четко различать потусторонние предметы. В том числе вижу и привидения. Особенно вечерами, при полной луне.

– Но я не привидение! – возмутился Джипик, – Я, почти невидимый пес, а это, прошу вас заметить, большая разница. Я прибыл на Землю, для выполнения очень важной миссии. И никто мне в этом не помешает!

– Бабушка! – не вытерпел, Любим, – с кем ты разговариваешь? – Вот же вор!

– Ага, вот значит ваша миссия – Ника указала на долматинчика.

– Да, – храбро ответил Джип, и встал рядом со щенком.

– И вы надеялись, что он наесться черствыми сухарями? – строго спросила старая колли, – Да вы хоть знаете, как и чем кормить щенков? Посмотрите, какой он грязный и худой! Эх, кобели! Беспечные создания!

Ника подошла к долматинчику, легла рядом и принялась вылизывать, вконец перепуганного малыша.

– Беги на кухню, принеси пачку корма для щенков, – обратилась она к внуку.

– ? – Любим решил не задавать глупых вопросов, и побежал в дом.

И, снова, малыш сытый и довольный, и уже давно спит без задних лап, закутавшись в длинную, теплую шерсть доброй бабушки Ники.

Выдался спокойный теплый осенний вечерок. Яника со своей подругой Богданкой, сидели на веранде, отдыхая после длительной прогулки на лошадях, и пили чай с медом.

– У тебя уже лучше получается посадка. Ты тверже держишься в седле.

– Может, скоро не нужно будет привязывать ноги к стременам? Мне кажется, я начинаю ощущать мышцы ног.

– Мы непременно придем и к этому, но пока, не стоит торопиться, ты и так, делаешь невозможные вещи.

Разговор между подругами продолжался, а собаки лежали неподалеку, и Ника тихо рассказывала Джипику историю своей жизни.

– Как только раскрылись мои глаза, Яника сразу же забрала меня от моей матери – породистой колли, имевшей множество наград, и ценившейся очень дорого.

Я же, и мои братья, оказались внеплановой вязки, а потому, хозяин моей мамы, роздал нас бесплатно. Янике тогда исполнилось шестнадцать, и я была ее самым лучшим подарком на День рождения. Она всегда это вспоминает, и рассказывает с удовольствием всем своим друзьям. Раньше она была великолепной наездницей и участвовала в соревнованиях. Часто ездила в Варшаву и многие другие города по всему миру. Привозила оттуда медали, которые висят сейчас в доме на стене, рядом с камином. Мы были и остаемся, очень близки. Она всегда уделяла мне огромное внимание. Обучала всем премудростям жизни, и даже пыталась участвовать в собачьих выставках. Но, призовые места, доставались собакам, имевшим специальные документы, а меня обходили стороной. Честно говоря, это меня совсем не огорчало, я не очень-то любила подобные мероприятия. В начале тебя моют, расчесывают, стригут когти, а потом ты должна бессмысленно носиться по поляне, преодолевая глупые препятствия. Вскоре это поняла и Яника. Она сказала мне:

– Ты самая умная и замечательная собака на всем свете, и, по-моему, тебе, не обязательно доказывать это всем. Самое главное, что об этом знаю я.

На том мы и закончили мою, едва начавшуюся карьеру спортсменки. А через год я стала мамой. Мои детишки разъехались по всей Польше. Люди прознали о моих неординарных способностях, и специально приезжали, издалека, чтобы посмотреть на меня. Они просили у Яники щенков, и даже сулили большие деньги, но она всегда раздавала их даром. Яника часто уезжала на соревнования, а мне приходилось ждать ее. В это время я всегда гостила у Богданки. Когда Янике исполнилось двадцать лет, ее родители уехали в Австралию и до сих пор живут там. А два года тому назад произошло несчастье. Янику сбросила лошадь, и она, с тех пор, не может ходить. А случилось это так.

Каждый свободный день мы отправлялись на прогулку. Яника верхом на лошади, я, следом за ней. Таким образом, мы могли гулять до вечера и, даже не чувствовали усталости. Так приятно было носиться по зеленым лугам, или заснеженным полям.

И вот, в один из таких дней мы, как обычно бежали наперегонки с Гедеоном, и Яника решила перемахнуть через изгородь. Но что-то напугало лошадь, она резко затормозила, а моя хозяйка, не удержавшись, перелетела через ее голову и упала на землю. Она не шевелилась, и как я не пыталась привести ее в чувство, она лежала как мертвая. Тогда я помчалась за помощью к Богданке. Та живет на соседней ферме… А потом, Янику, увезли в больницу, а я и Гедеон остались у ее подруги. Яники не было очень долго, я очень переживала за нее. Но Богданка всегда успокаивала меня, и передавала приветы, когда приезжала из больницы.

И, вот, наконец, Яника вернулась, но с тех пор она ездит на кресле с большими колесами. А моя жизнь приобрела иной смысл. Теперь я живу для своей хозяйки и стараюсь помогать ей во всем. Приношу и отношу, подаю, поднимаю. Умею вывести и завести Гедеона в стойло. В общем, стараюсь сделать ее жизнь как можно проще. Год назад нам привезли моего внука, вернее даже, правнука. Теперь я воспитываю его, стараюсь сделать из него хорошего помощника для Яники. Сама я уже, очень стара. Этим летом парализовало задние лапы… наверно от старости. Так что, скоро присоединюсь к тебе, почти невидимый пес. Только вот интересно, буду ли я так же хромать или почти невидимые не болеют?

Джипик очнулся от задумчивости и поднял голову:

– … Нет, не болеют. Не страдают от жажды, холода и голода. Вообще, живется очень легко, если только тебя не пошлют на Землю, выполнять какую-нибудь особую миссию,… как меня. Тут, конечно, ощущаешь беспокойство, переживаешь. Больше даже от неизвестности…

– А ты, разве не знаешь, зачем тебя послали? – поинтересовалась Ника.

– Точно не знаю, но, в последнее время чувствую смутную цель, она-то и ведет нас со щенком вперед.

– Значит, вы не останетесь у нас?

– Нет, прости. Я чувствую, мы еще не дошли.

И снова они в пути. Позади осталась гостеприимная ферма и добрые друзья. Позади благодарности и прощания. А впереди бледная звездочка, которую можно было увидеть, если сильно прищуриться, даже днем.

Землю все чаще покрывал первый снежок, и щенку нравилось бегать по белому покрывалу, оставляя за собой смешные запутанные следы. С момента их первой встречи он заметно подрос и стал выше Джипика, но оставался совсем еще малышом. Каждый новый день приносил интересные открытия. Например, этот снег для него был самым первым в жизни. Поначалу он подумал, что это сахар, которым его когда-то угощал Дени. Долматин принялся лизать его, но кроме замерзшего язычка, не получил никаких приятных ощущений. Ему было даже обидно. Посмотришь, столько вкусного лежит на земле, а лизнешь, оно вовсе и не вкусное. Почему бы снег не превратить в сахар, тогда было бы намного веселее жить.

Они вновь шли через лес, но голода, теперь, щенок не испытывал. В его зубах была надежно зажата сетка с пакетиками корма. Этому трюку его научила бабушка Ника. И когда приходило время обеда, он аккуратно извлекал пакетик, разгрызал его и доставал вкусное содержимое. Конечно, это были не котлетки, но все же еда. А Джипик, тщательно следил за тем, чтобы малыш не съедал за один раз, больше одного пакета.

– Неизвестно, сколько нам еще идти, – по-хозяйски рассуждал он.

– Вот, наконец, и Зима пришла, – произнес однажды Джипик, высовывая поутру мордочку из-под широкой еловой ветки.

Они устроили свой ночлег на опушке леса. А сейчас смотрели на безграничное белое пушистое покрывало, раскинувшееся кругом.

– Какое-то неясное чувство, подсказывает мне, что скоро мы придем. Только вот куда? Эти места мне совсем не знакомы.

– Эй, малыш, побежали наперегонки! – задорно предложил он.

Но щенок, как-то странно вел себя. Он долго смотрел вдаль, а потом, тоскливо вздохнув, принялся нюхать снег вокруг ночлега. Снова вздохнул, и, заскулив, залез под ветку. Там, положив на лапки грустную мордочку, временами принимался вздыхать. Словно кого-то ждал и сильно скучал.

– Что с тобой, не заболел ли ты? – спросил Джипик.

Щенок не обратил на него никакого внимания. Джипик сел прямо перед входом и коснулся лапкой холодного носика щенка. Тот, от неожиданности вскочил, и, испугавшись, выбежал из-под ветки. Он, не останавливаясь, побежал куда-то вперед. Сколько не звал его Джип, малыш, словно не слышал.

– Я боялся этого! Он перестал видеть меня! Неужели я стал совсем невидимым?

Джипик кинулся вслед за долматином.

– Смотри-ка, нарушитель границы! – воскликнул один пограничник другому.

– А одет-то как! Словно в защитный костюм, – смеясь, сказал другой.

– Нарушителей границы необходимо ловить, побегу за Дарком.

– Да брось ты, какой он нарушитель, обыкновенный щенок.

– А вдруг на нем переправляют секретную информацию!

– Ты серьезно?! Не думал я, что ты такой болван.

– Ах, болван значит! Ну, ладно!

Первый пограничник резко встал со своего места на вышке, и торопливо спустился вниз. Он направился к небольшому домику и, вскоре, выбежал оттуда с огромной, черной овчаркой.

– Болван и есть, – тихо произнес его напарник.

Овчарка тут же взяла след и кинулась догонять щенка. За ней бежал пограничник, он отстегнул повод от ошейника и крикнул:

– Ату его, Дарк!

И Дарк понесся быстрее ветра. Он не издавал ни звука, и его грозный оскал не обещал ничего хорошего. Взрослой и сильной собаке не составило труда нагнать щенка. Удар его мощной лапы оглушил бедняжку и откинул на несколько метров вперед. Малыш покатился кубарем и растянулся в небольшом овражке. Овчарка, выполнив приказ, и убедившись, что преследуемый больше никуда не убежит, три раза гавкнула и села у оврага, ожидая поощрений хозяина. Вскоре подбежал запыхавшийся пограничник и, не успев затормозить у овражка, так сильно плюхнулся в едва замерзшую лужу, что несколько секунд лежал, осмысливая ситуацию. Потом он поднялся, потирая ушибленное плечо и стирая грязь с лица.

– Опять стирать форму, – недовольно сказал он, – Ладно. Молодчина, Дарк, в обед получишь лишнюю пачку корма.

Он грубо сгреб безжизненное тельце щенка, и, убедившись, что на нем не имеется никаких тайных донесений, состроил разочарованную физиономию.

– Осечка, – сконфужено сказал он,– Ну ничего, я все равно не останусь в проигрыше.

Бедный Джип! Он все видел, но что он мог сделать? Кинуться под лапы несущейся овчарке? … И он кинулся! … но его прозрачная фигурка не причинила ни какого вреда собаке. Она пронеслась сквозь него, словно он, болотный туман. Он видел, как собака откинула мощным ударом щенка, как тот безжизненно упал в овраг.

– Не может быть! – воскликнул Джипик – он не может…, не должен так погибнуть!

Он видел, как человек, грубо сгреб малыша одной рукой и понес к пограничной вышке. При его ходьбе, лапки щенка безжизненно мотались, не оставляя никаких надежд.

– Ты совсем озверел! – накинулся на первого пограничника его напарник.

– Да жив он, Дарк его только слегка оглушил, – первый, не останавливаясь, прошел в служебный домик, и завел за собой овчарку.

Через некоторое время он поднялся на вышку. Настроение его заметно улучшилось. Он не очень-то хотел начинать разговор с товарищем, однако ему не терпелось поделиться великолепной, как ему казалось, идеей относительно щенка.

– Породистая псина, за такую не плохие деньги можно получить.

– Он же не твой, как ты можешь продавать его?

– Знаешь, Станислав, прошли те времена, когда нас морали учили. Отстаешь от жизни. Да и вообще, ты какой-то не такой. Сейчас деньги нужно делать на всем. Много ты здесь получаешь?

– …Мне хватает, Вацлав, – сухо ответил тот.

– … Хватает, – передразнил Вацлав, – ты кроме Польши, где-нибудь был? …Нет! А я может, о путешествии мечтаю. Отслужу и двину куда-нибудь в Париж, или Амстердам.

– Давай, я куплю у тебя этого щенка, – предложил Станислав.

– Ха! Вчера только жаловался, что денег нет, а сегодня… или, что, может, запрятал горшочек со злотыми, на черный день? – издевался Вацлав над товарищем.

Но Станислав был спокоен и не поддавался на издевки приятеля.

– Отдам частями.

– Частями, это наверно месяца на три, если не больше, а мне нужно сейчас. Скоро в увольнительную. В выходной поеду в Зосин, там, наверняка найду покупателя.

Щенок очнулся в темноте маленькой комнаты. Шею, что-то сдавило, он приподнял голову, давить стало, не так сильно. Пес впервые ощущал неприятную тяжесть ошейника. Ему захотелось освободиться, он попятился задом, ошейник, снова больно сдавил, и никак не хотел сниматься. Было страшно в темноте, и, почему-то болело все тело, особенно правая передняя лапка. Малыш заскулил, и из его глаз полились горькие слезки.

«Куда пропал Джипик?»

«Что это за страшное чудовище гналось за мной?»

«И где это я сижу, в темноте?»

Все эти вопросы задавались в его голове, но ответа он не знал. Ему было очень одиноко, как тогда, в яме. Но тогда его спасли друзья! Значит, спасут и сейчас! Так он решил! И от этого решения ему стало легче, и он принялся ждать своих друзей.

Настала ночь, небо заволокло снежными тучами, и они скрыли луну плотной сиреневой завесой. Джипик сидел перед домиком, в который унесли щенка и не находил себе покоя.

«Чувствует мое сердце, что он еще жив. Не может быть, чтобы все ТАК закончилось. Мне нужно пробраться внутрь и убедиться!»

С неба посыпались крупные, пушистые хлопья снега, и неожиданно выглянувшая луна высветила прожектором полянку с пограничной вышкой. Осыпала своим лунным серебром домик и одинокого, полупрозрачного песика, нервно перебиравшего лапками у двери. Всю эта удивительную картину, неожиданно увидел Станислав. Он как раз возвращался из ближайшей деревеньки.

– Эй, что за чудо здесь сидит? – удивленно воскликнул он, присев на корточки рядом с полупрозрачным созданием.

– Вы видите меня?! – воскликнул Джипик.

– Не только вижу, но и слышу, – еще более удивлено сказал пограничник.

– Слава богу! – Джип вскочил на все четыре лапки, – если вы видите меня, значит вы добрый человек! Это моя собственная теория, но я уверен, она верная!

– Ты прав. Нас могут видеть только добрые люди, которые неравнодушны, и могут чувствовать чужую боль, как свою, которые готовы придти на помощь незнакомцу, которые…. Ну, в общем, это уже моя теория.

Луна засияла еще сильней, и на землю опустился сияющий ангел. Оказывается, это он осветил поляну своим сиянием.

– Ты прилетел! – обрадовался Джипик.

– Ой, мама! – Станислав, от неожиданности крякнул и сел на снег. Вот уж чего он не ожидал, так это, увидеть такую необычную компанию.

– Скажите честно, со мной все в порядке? Я не сошел с ума? – зажмурив крепко глаза, спросил он.

– Нисколечко не сошел, – успокоил его ангел, – я так рад, что ты можешь нас видеть! За последнее время ты уже одиннадцатый. Теперь у меня есть куча свидетельств…, ну не куча конечно, хотя одиннадцать человек, и из них, двое взрослых, это уже что-то значит!

– Какие свидетельства, о чем ты? – недоумевал Джипик.

– Я расскажу тебе об этом после того, как мы спасем щенка.

– Он жив! Я знал, знал…, вернее чувствовал!

– Так вы значит, за собакой пришли? – спросил, несколько опомнившийся Станислав, – Я вот тоже. Решил, так сказать, совершить воровство.

– Нет, нет, – возразил ангел, – это не воровство, а самое настоящее спасение. Без твоих рук…, и ног тоже, нам не обойтись.

– Прекрасно, тогда я иду забирать щенка.

– Постойте! – воскликнул Джип, – там же сидит очень опасный зверь.

– Если бы ты видел, – обратился он к ангелу, какие у него острые клыки и сильные лапы!

– Этот опасный зверь мне не страшен. Он также слушается меня, как и Вацлава, моего напарника. Самое главное, что там нет самого Вацлава, вот он то будет поопасней овчарки. И силен он не клыками и лапами, а своим языком.

– Как это? – не понял Джип.

Но Станислав уже вошел в домик и здоровался с сослуживцами из другой смены, которые дежурили нынешней ночью.

– У вас, что, с Вацлавом, война? – добродушно спросил один из пограничников.

– Предупредил нас, чтобы мы, ни в коем случае, не позволяли тебе забирать щенка, – смеясь, сказал второй.

– Да он просто пошутил, – стараясь быть спокойным, Станислав направился в соседнюю комнату.

– Ну, это уж вы там сами разбирайтесь, – уже серьезно произнес пограничник, и решительно преградил дорогу.

Их взгляды встретились, и Станислав понял, что упрашивать, а тем более спорить с этим человеком, бесполезно.

– Ладно вам, друзья, неужели вы из-за этого начнете ссориться? – встал между ними первый. – Утром придет Вацлав, и, если он, действительно скажет, что пошутил, тогда приходи, забирай пса. Мы и слова не скажем.

Станислав немного помолчал, а потом произнес:

– А вы молодцы, свою службу знаете отлично. Можно даже сказать, что вы с полным правом занимаете свои места.

– Ну вот, видишь, – не замечая горькой иронии, обрадовался первый, – ты и сам все понял.

– Значит надо его выкрасть! – решительно заявил Джип, после того, как Станислав рассказал о разговоре с пограничниками.

– Это очень сложно сделать. В той комнате, где находиться щенок, слишком маленькое слуховое окошко.

– Попробуем отвлечь пограничников, – предложил ангел, – кажется, у меня есть интересная идейка.

От радостного возбуждения он потер ладони, и озорно засверкал глазами.

– Давно я мечтал побывать в шкуре привидения, – ангел заговорщически смотрел на недоумевающих друзей. Через минуту до них стал доходить смысл ангельской «идейки».

– Ну, ты и хулиганистый ангел! – воскликнул Джипик, – чтобы на это сказал Он?

– Я не знаю, чтобы Он сказал, да, в общем-то, сейчас мне все равно. Знаю одно, надо спасать малыша, а ради этого, я готов превратиться, аж в самого, простите, Черта!

– Нет, в черта не надо, – произнес Станислав, – они, в общем-то, хорошие ребята. С них и привидения достаточно.

На том и порешили.

Друзья немного пошептались и разошлись в разные стороны. Джип подошел к двери. Станислав за угол дома, а ангел взлетел на крышу.

– Совсем забыл, – вдруг крикнул он с крыши, – Джип, чтобы тебя смогли увидеть люди, возьми в пасть мое перо. Его свет поможет тебе проявиться в материальном мире. Ни в коем случае не теряй его, иначе ты исчезнешь, вернее тебя перестанут видеть.

Перышко плавно просверкало и опустилось точнехонько на нос песика. Тот сразу схватил его зубами, и крикнул:

– А се онял!

– Чего? – переспросил Станислав, – это вы на ангельском языке, что ли переговариваетесь? Давайте лучше на человеческом, а то мне будет трудно вам помогать.

– Авайте. Овывай верь,– по-деловому произнес Джип.

– Что? Во что верить?

– Он сказал, «Открывай дверь», – крикнул с крыши ангел.

– А он, что, не может по-человечески? – слегка обидевшись, буркнул Станислав и, выглянув из-за угла дома, толкнул входную дверь.

Раздался скрип…

Оба пограничника, сидевшие перед камерами наблюдения, оторвав взгляды от экранов, медленно повернули головы. На пороге, в бледном свете луны стояло полупрозрачное создание, похожее на …

– Крыса! – воскликнул первый и забрался с ногами на стул, – с детства ненавижу этих тварей.

– Где ты видел таких прозрачных крыс? – второму сделалось не по себе, от собственного вопроса.

Нечто, продолжало стоять на пороге, оно не двигалось и не издавало звуков. От этого делалось очень жутко.

– И долго оно будет так стоять? – тихо спросил первый у второго.

– Не знаю.

– Может, чем-нибудь кинуть?

– Кидай сам, мне как-то не хочется связываться с подобными тварями. Бабушка в детстве рассказывала, что души умерших, иногда являются к живым. И как ты с ними поведешь себя в первый момент, так они и будут к тебе относиться.

– По-моему, это душа умершей крысы, – сказал первый, – ты что, когда-то загубил невинную крысиную душу?

– А почему я? Может оно, за тобой явилось.

Первый сильно побледнел.

– Давай, как-нибудь ее задобрим? – предложил он, – Твоя бабушка, случайно, не рассказывала, как это сделать?

В этот момент, за окном вспыхнуло бледное сияние второй луны. В абсолютно тихой комнате послышался щелчок.

Клац.

… И свет лампы, погас.

Тени в комнате зловеще удлинились и медленно зашевелились.

К окну приближалось нечто, бледно-белое. Оно с легкостью проникло сквозь закрытое окно и двинулось к компьютеру.

Клац.

Клац.

Клац.

Привидение, длинными прозрачными пальцами, набирало текст на клавиатуре.

– М-ма-мама! – тихо-тихо простонал первый, и осторожно спустился со стула, так как привидение село рядом.

– Ё – моё! – вытирая пот с лица, трясущейся рукой, произнес второй.

Они оба, как по команде, обернулись к выходу в надежде смыться по тихому, но там сидело полупрозрачное нечто и стерегло дверь.

«Верните щенка!»

Напечатало привидение.

Клац!

– Щенка? – уже давно забыв о собаке, пограничники переглянулись.

«Для тупых!»

«В соседней комнате!»

«Долматин»

Клац!

Клац!

Клац!

– А, ну да!

– Конечно!

– Сейчас!

– Сию минуту!

Бедняги, вскочили со своих мест и побежали за щенком. Через секунду они вынесли заспанного, ничего не понимающего песика.

«Поставьте его у входа»

Клац!

Долматинчик, увидев Джипика, и радостно заскулив, подбежал к нему.

– Аоэц о, ак е а ээуался! – произнес радостно Джип, старательно сжимая в пасти ангельское перышко.

– Эжим орей!

– ? – малыш ничего не понял из того, что так старательно выговаривал его друг. Но, прихрамывая на правую лапку, поспешил за старшим другом.

… Дверь сама собою закрылась!

Клац!

«Спасибо за внимание!»

«Веселого рождества!»

Ангелу так понравилось печатать на компьютере, что он, чуть не забыл, с какой целью находиться здесь.

«С Днем Святого Николая! Не забудьте заглянуть под подушку».

Дверь снова слегка приоткрылась.

– Эй, ангел, выходи, – громко прошептал, чей-то голос.

– Ой, совсем забылся.

«Берегите электроэнергию!»

Клац!

Экран компьютера погас, и привидение медленно двинулось к окну. Оно, словно туман, прошло сквозь него и на прощание помахало рукой оторопевшим пограничникам.

Клац!

Включился свет…

Через десять минут, когда бедняги немного отошли от происшествия, и начали шевелиться, первый сказал второму:

– Когда оно махало нам рукой, мне вдруг показалось, что это вовсе не привидение, а ангел.

– Мне тоже.

– Через речку вам не перебраться, так что я доведу вас до главной дороги. Там пропускной пункт, но собак не задерживают.

После удачного освобождения малыша, друзья шли по заснеженному полю, освещаемому сиянием счастливого ангела. Да, тот был очень счастлив. Он снова смог прикоснуться к материальному миру и это у него неплохо получилось.

«Если так пойдет дальше, – размышлял он, – то вскоре, я, вполне возможно, смогу непосредственно помогать людям. … Ну, например, подниму, какую-нибудь старушку, упавшую в гололед. Или кого-нибудь, из проруби вытащу. Да мало ли помощи требуется? Куда ни глянь, то одному плохо, то другому. А люди, почему-то, все меньше и меньше общаются друг с другом. Некоторые, даже могут пройти мимо той самой старушки на льду. Я сам много раз наблюдал. А чем я мог помочь? Садился рядом и играл на флейте. И моя музыка привлекала доброго человека. Он то и поднимал бабушку. А теперь! Теперь я сам смогу! … Только вот, как же люди? Они тогда совсем расслабятся и перестанут помогать друг другу. Да… Дилемма. Надо еще немного подумать об этом…»

– Ты обещал рассказать о свидетельствах, – вспомнил Джипик.

– Ах, да! – очнулся ангел от своих философских мыслей, – Это очень просто. Я летал по городам и селениям, и искал людей, подобных малышу Дениэлу. И я нашел! Девять детей, плюс один дедушка-пчеловод, и, наконец, плюс Станислав!

– И все они тебя видели?

– Все! И мы, даже, немного поболтали о том, о сем.

Ангел возбужденно рассказывал о своих исследованиях, вспоминал каждого мальчика, и каждую девочку.

– Пусть теперь только попробуют со мной поспорить! – он многозначительно посмотрел на небо.

– Ты забыл еще двух, – улыбнувшись, вспомнил Станислав.

– А, ты имеешь в виду, тех, двух перепуганных ребят!

– Они наверно до сих пор сидят, и бояться пошевелиться, – смеясь, воскликнул Джипик.

– А ведь и, правда, я о них совсем не подумал. Только вот не знаю, включать их в мой список, или нет?

– Сам факт, что они тебя смогли увидеть…

– … и меня тоже, – вставил Джипик.

– Ладно, включу и их, – решил ангел, – в конце концов, они не такие уж и злыдни.

С рассветом, уставшие, но счастливые, друзья добрались, наконец, до границы Зосин – Устилуг. Это была настоящая Государственная Граница. Такое грозное название, а посмотришь вдаль, поищешь ту самую границу, и ничего кроме реки и живописных холмов не обнаружишь. Где же она, эта самая Граница? Может просто в головах людей? Хотя, что уж скрывать, собаки тоже метят свою территорию и зорко ее охраняют. Сколько раз, будучи еще живым, Джипик гонял нарушителей своих границ в родном дворе, родного дома, родного города. А как же назывался город? Что там Станислав сказал? Зосин – …

– Я понял! – неожиданно для всех воскликнул Джипик.

От этого крика проснулся щенок, сладко проспавший всю дорогу на руках Станислава.

– Тяф!

Джип радостно бегал вокруг друзей и возбуждено повторял:

– Я понял! Все понял! Вот оно, мое предназначение!

Из-за дальнего леса, на той стороне реки вставало солнышко. Оно медленно высвечивало знакомые крыши домов, шпили церквей. Оно своим светом, словно озаряло, уснувшую было память почти невидимого песика. Ему даже показалось, что легкий, морозный ветерок, донес из-за реки, до боли знакомые запахи.

– Там мой дом.

Он вспомнил свою любимую хозяйку, и на него, вдруг нахлынула грусть. Грусть, от понимания того, что ему больше никогда не услышать ее голос, никогда не почувствовать ласкового прикосновения ее рук. Никогда…

Ангел сел на снег рядом с Джипиком и погладил его полупрозрачную шерстку.

– Не грусти. Всему когда нибудь, приходит конец… Но только для того, чтобы началось что-то новое. Видишь, опять встает солнце. Когда, где-то в одном месте, наступает ночь, в другом, обязательно наступает утро. И так будет всегда. Ты не просто так пожил на этой удивительной Земле. Сколько радости ты доставил своей хозяйке! И даже после своей смерти ты умудрился совершить невероятное. Ты вновь подаришь ей радость. Ведь это несмышленое пятнистое создание предназначено стать ей новым другом. И если бы не твои заботы и переживания, они бы никогда не встретились. Тебе осталось пройти совсем немного, чтобы до конца исполнить свою миссию.

– Жаль, что я не смогу пойти вместе с вами, – произнес Станислав, – там уже другое государство.

Он крепко обнял щенка, а тот радостно лизнул его в нос.

Станислав подошел к ангелу и протянул ему свою руку. Ангел нерешительно протянул свою, и вдруг почувствовал настоящее крепкое пожатие, сильной человеческой руки. Его глаза засияли от счастья. Это земное путешествие запомниться ему не всю оставшуюся… вечность.

Станислав присел на корточки перед Джипиком.

– Жаль, что мы расстаемся так быстро, я хотел взять у тебя несколько уроков ангельского языка. Ты так ловко им владеешь.

– ???

Они расстались. Станислав поспешил обратно в Зосин, а, почти невидимый песик и сияющий ангел побежали догонять щенка, который весело рванул вперед, к мосту. В такой ранний час, накануне Рождества через мост переправлялось очень много машин. Люди спешили к родным, живущим по ту и другую сторону границы. Машины двигались очень медленно, потому что приходилось показывать документы таможенникам, и это занимало достаточно времени. Люди, засидевшись в машинах, выходили на свежий морозный воздух. Они выпускали из машин своих собак, и выгуливали по свежевыпавшему снегу. Друзьям не составило труда пройти незамеченными через мост. И, вот, они уже по эту сторону реки. Три странные фигуры, две из которых, вряд ли кто замечает. Потому что это, почти невидимый песик и сияющий ангел. И все-таки, одна девчушка приоткрыла стекло в двери автомобиля, и весело помахала им рукой.

– С наступающим Рождеством! – крикнула она.

Ангел радостно помахал ей в ответ, и, достав флейту, заиграл веселую ангельскую мелодию. Вокруг него, сразу же собралась озорная стайка воробьев и защебетала хором на своем птичьем языке.

– Четырнадцать! – счастливо произнес ангел.

Предрождественское утро искрилось солнечным снегом, украсившим за ночь старинные улочки небольшого, уютного городка, с возвышающимися шпилями древних костелов. Джип бежал по знакомым мостовым, вспоминая каждый дом, каждый двор. Он чувствовал знакомые запахи, и даже, встретил, пару раз, знакомых собак.

– Привет, Рыжая!

Рыжая, не замечая, пробежала по своим делам.

– Зазналась, – предположил песик.

– Нет, просто она тебя не видит.

– А почему же меня видит наш малыш?

– С некоторых пор он может видеть тебя только,… извини, в лучах моего сияния, – ангел, несколько смутившись, опустил взгляд.

– Понимаешь, твое земное время подходит к концу. Помнишь, он потерял тебя в лесу?

– Конечно! Из-за этого он и попал в такую переделку.

– Вот я и вернулся к вам, – вздохнул ангел.

– Я уже давно понял, что без тебя мы не справились бы, – искренне произнес Джипик.

– Ты понимаешь, я несколько виноват перед тобой … и перед НИМ, – тихо сказал ангел.

– Как это? – не понял почти невидимый песик.

– Дело в том, – нерешительно начал ангел, – что Бог дал мне конкретное задание. Сопровождать тебя на всем пути, и помогать в дороге … А я, и прилетел не сразу, и потом вас бросил.

– Вот это да-а-а! – протянул удивленно Джипик, – значит, я все дорогу нервничал, искал смысл своего предназначения, а ты отлынивал от конкретного задания?!

– Ну, во-первых, смысл своего предназначения, ты должен был сам понять,– защищался ангел, – а во-вторых, я не отлынивал. Понимаешь, для меня это пребывание не Земле очень важно. Мне нужно было убедиться в некоторых своих предположениях.

В споре, они совсем не заметили, как дошли до бывшего родного двора Джипика. Там ничего не изменилось. Заснеженные качели тихо поскрипывали, играя с легким ветерком, детская песочница превратилась в зимнюю горку, а старый, развесистый дуб, все так же стоял огромным стражем, охраняя двор. Джип вдруг перестал спорить и медленно присел на задние лапки. Он окинул взором, до боли знакомые места и вздохнул.

– А я, смогу увидеть ее? – тихо спросил он ангела.

– Она сейчас выйдет из дома, – ответил тот.

Щенок уже резвился на заснеженном холмике. Он зарывался с головой в снег, замирал на секунду, а потом пулей вылетал оттуда, разбрасывая фонтаном пушистую пудру. Ему было очень весело, оттого, что ножка почти не болела, оттого, что рядом снова были его любимые друзья, оттого, что … В общем, он раз и навсегда полюбил этот двор и решил, во что бы то ни стало, остаться здесь. И жить в одном из этих уютных домов, и каждый день барахтаться в снегу.

Джипик услышал до боли знакомый звук открывающейся двери.

Он увидел ее, а она увидела его!

Он, побежал к ней, радостно виляя хвостом.

Она пошла навстречу ему!

Она просела рядом с ним на корточки, и погладила … щенка …

Не его!

Значит, она видела не ЕГО!

Значит, она НЕ ВИДЕЛА его!

Значит, не будет пятнадцатого!

Не будет …!

– Какой ты милый пес, – ласково произнесла она, гладя по голове малыша.

– Интересно, чей ты? На тебе нет даже ошейника.

Через минуту она поднялась и помахала на прощание ему рукой.

– Мне пора, я спешу в Детский Сад. Ребятишки, наверное, уже заждались. Мы сегодня показываем для родителей, Рождественское представление. Счастливо, малыш, не мерзни на снегу!

И она ушла.

И Джипик, и щенок, и ангел долго еще смотрели ей вслед.

Каждый думал о своем.

«Она даже не заметила меня!»

«Пятнадцатого не будет»

«Я обязательно ее дождусь и пойду к ней в гости. Мне очень нравиться, как от нее пахнет».

Приближался зимний вечер, а друзья все еще сидели во дворе, и ждали ее.

– Когда взойдет Луна, мы должны будем возвращаться, – тихо произнес ангел, покачиваясь на качелях.

Джип сидел рядом и наблюдал за неутомимым пятнистым чудом, носившимся вокруг дуба.

– По крайней мере, он счастлив, – сказал песик ангелу.

– Почему, «по крайней мере»? По-моему это самое главное. Ради этого ты и проделал весь этот путь. Ради счастья этого, пока несмышленого создания.

– Да, наверное, ты прав. Но иногда, так хочется, чтобы любили только тебя, думали только о тебе, заботились …

– Ты получил свою порцию любви. Позволь теперь насладиться этим чувством созданию, незнающему пока, что такое настоящая любовь. Он родился на свет и сразу же оказался брошенным на произвол судьбы. И хорошо, что судьба оказалась к нему так благосклонна. Хорошо, что Бог послал тебя спасти одного и сберечь другого.

– Сберечь другого? – не понял Джип.

– Я имею ввиду эту славную девушку, твою хозяйку. Много слез, она пролила из-за твоей внезапной кончины. Уж поверь мне, я это видел собственными глазами.

– Значит, когда я умирал, ты был рядом? – спросил Джипик.

– Сидел на соседнем сиденье, в автобусе, и даже не в силах был утереть ее слезы, – с грустью вспоминал он. Это теперь я способен на многое. Мне кажется, я бы мог сейчас взлететь на ветку дуба и стрясти оттуда шапку снега, – его глаза засветились восторгом, и он стремительно вознесся вверх, на толстую ветку.

Там он попытался сбросить ком пушистого снега, но его руки прошли сквозь него, словно сквозь облако.

– Да что же это! Неужели я потерял эту способность?

На небо взошла луна и осветила двор и дома со светящимися окошками. Долматинчик, устав бегать, сел под веткой дуба и принялся ждать возвращения девушки. Его так поглотили мысли о ней, что он позабыл о своих, почти невидимых друзьях. Да и они, решили больше не тревожить его. Им нужно было возвращаться на Небо, а расставание – это такая грустная штука, что уж лучше уйти незаметно.

Во двор вошла она.

И увидела его.

Он сидел под веткой дуба, освещаемый светом луны, и казался таким одиноким и беззащитным. Вдруг с ветки, неожиданно упал ком снега, он шлепнулся прямо на пятнистую макушку щенка, но тот даже не заметил этого.

Он увидел ее.

Он замер.

«Возьмет она меня или нет?» – думал он, нервно перебирая лапками.

Она прошла мимо и загремела ключами.

Она открыла дверь, выпустив во двор сноп света.

Малыш напрягся еще сильнее, но не сдвинулся с места.

Ангел, до сих пор сидевший на ветке, нервно смахивал остатки снега на щенка, а Джипик во все глаза смотрел на ту, которую видел в последний раз.

В самый последний раз.

– Эй, малыш, у меня дома жаркий камин и праздничный ужин. И еще много чего интересного … и, если ты не хочешь превратиться в снежную скульптуру … беги домой.

«Беги домой!»

«Она позвала меня домой!»

Пронеслось в голове щенка.

Тяф!

И он, вскочив с места, побежал к ней. Он радостно пробежал мимо ее ног. В свой самый настоящий ДОМ.

Она вошла за щенком, улыбаясь его прыти, и вдруг на мгновение замерла на пороге. Ей показалось, что под старым дубом …

Она обернулась, и сквозь пелену идущего снега увидела удаляющиеся фигуры полупрозрачного песика и сияющего ангела.

– Джипик?! – тихо и нерешительно произнесла она.

– Пятнадцать! – возликовал ангел.

А Джипик ничего не сказал. Он плакал, как тогда, в автобусе плакала она. Ведь теперь они расставались уже навсегда.

Конец.