«Удивительная Рысь»

Знаешь, почему всегда мне нравилось учиться? С первого дня, когда я пришел в школу, когда 1 сентября собирал около школы листья кленов, я услышал в этом музыку – все эти уроки, объяснения, решения задач подчинялись какому–то скрытому, на грани восприятия, ритму и мелодии и это ощущение не покидало меня с тех пор я думаю, это и была любовь но у человека всегда свои представления, и я их не навязывал ты думаешь, что любовь программируют? помещают в уютные социальные рамки? весна и лето предстоят и зима и осень я люблю тебя.

Если человек только появляется на свет, подробности этого бывают смазаны.

Далее следовало: забыть себя в восторге перед пустой, лишенной смысла вселенной (согласно последним исследованиям космологов, она не что иное, как персик). Раствориться в первобытной мгле, с тем чтобы составить из себя мраморные кирпичики мироздания.

Затем приходит осознание происходящего.

Размытые фигуры родителей со временем становятся более отчётливыми и фиксируют реальность. И, как правило, мы решительно не помним начала этого бреда.

Но в этой истории, ребята, начало состоялось, причём самым замечательным образом. То, что последовало за этим, где-то пересекалось с нашим миром. В привычной человеческому глазу реальности вы могли увидеть бесчувственное, несколько недель заключённое в трубки тело в реанимации, краешек чего-то иного тогда лишь прикоснулся ко мне. Не беспокойте мою черепашку, я всего лишь отдохнул.

– Юра, – позвал я, – Юра.

Казалось, Семен не слышит меня, работая за компьютером. Так его звали – Юра Семен. Он погиб несколько лет назад в питерской подворотне.

– Что это за место, Юра?

Комната имела какой-то невнятный футуристический вид – заключённые в пластик стены, светодиоды. Колеблющийся на стенах орнамент. Скрытые воспоминания о фруктовых соках.

Видимо, Юра Семен не умер, но перебрался куда-то получше. Хотя рассчитывать на это поначалу не приходилось. Сперва ему пробили башку железной телескопической дубинкой; затем без сознания отвезли к месту прописки. Не приходя в себя, он скончался в 30 лет. Результат – чёрный памятник, который мне захотелось разнести в пыль.

– У тебя друзей убивают, – сказал мне тогда отец, – это может кончиться плохо.