««Это у кого такие черные ноги?»»

Как-то однажды в застольной беседе спросил у меня прекрасный писатель Юрий Коваль:

— Вот ты, Маринка, человек блаженный, а есть на свете такое, что и тебя тревожит, есть у тебя какая-то большая невзгода?

— Есть, — я ответила.

— Какая? — он спрашивает.

— То, что народы у нас на планете недружно живут.

Он грустно засмеялся. А я, действительно, какой-то дворовой, домашней любовью люблю народы нашей Земли. Причем всех одинаково и совершенно неизбирательно. А моим личным, до боли родным друзьям умышленно не открываю этой страшной тайны. Евреям говорю я, что я — за евреев, грузинам — что за грузин, индусам — что за индусов, японцам я говорила в Японии — что хоть сейчас бы им отдала Курильские острова… Хотя русский народ любим мною особо, а все-таки не более, чем белорусский и друг степей калмык. Я и чеченцев люблю, что мне делать?

Индийские мудрецы заявляют: «Не существует иного мира, кроме этого. Само это тело — Будда. Сама эта Земля — лотосовый рай. И этот момент есть вся вечность».

Где-то в глубине души я с ними абсолютно согласна. Как можно думать иначе, если в детстве ты учился в интернате и твоим лучшим другом был Фред Отуко, чернейший африканец, его отец жил и работал в посольстве Кении.

Фред — человек таинственный. Он пил кока-колу. Бутылками кока-колы он каждый понедельник набивал прикроватную тумбочку. Никто понятия не имел, что это за напиток. Все думали, что пиво.

Наш брат — белый ученик — во время уроков чиркал перышком на промокашке рожи да записочки. Фред же Отуко по-солидному на любом уроке вынимал из парты альбом и в этом увесистом альбоме простым карандашом фирмы «Годест» рисовал голых женщин. Только не обычных, а вроде скульптур на постаменте.

Вообще он был славный парень, не жмот, угощал ребят жвачкой, всем всегда всякие штуки давал посмотреть и терпеливо растолковывал, что к чему и для чего предназначено.

А то было дело, приехали в интернат иностранцы из Америки, штат Колорадо. Перед их приездом, как водится, народ сняли с уроков, бросили на горячие точки — приводить интернат в божеский вид. И один странный иностранец, потрясенный санитарным состоянием интерната, в порыве великодушия вручил воспитаннику младших классов на память о себе привлекательный тюбик неизвестно с чем.