Казенная фотография на удостоверении напомнила Шперберу фотографии разыскиваемых преступников. Как это было, когда его сцапали? Любопытное ощущение. Теперь он сам солдат, подчиняется только военному командованию, а военные власти следят за его поведением.
* * *«Я положила тебе еще несколько бананов. Некрупных, как ты любишь. И еще пару сохранившихся с зимы яблок — последние в эту весну, внутри они малость перезревшие. Сварила также пару яиц — бог знает, когда тебе там дадут поесть. Рубашек, думаю, тебе хватит пока трех. Тебе будет легко их постирать даже в умывальнике. И носки самые лучшие — слышишь? Впрочем, грязные вещи ты можешь захватить и домой, когда навестишь нас. Я сразу положу их в стиральную машину, а потом в сушилку — они тут же будут сухие. Пиши хоть иногда. Или позвони. И вот еще тебе немного деньжат — на всякий случай».
Он сует конверт в карман.
«Погоди минутку, возьми еще пару отцовских капсул с витаминами — правда, там уже мало свежих осталось».
Итак, надо топать. Йохен машет с улицы, подняв глаза к четвертому этажу. Мать стоит не у окна, как обычно, а в лоджии. Как всегда, он машет ей еще раз — уже перед самым светофором. Одно лишь не как всегда: сегодня, четвертого апреля, он уходит от дома медленнее, чем обычно…
Писарь положил трубку телефона и вновь повернулся к Шперберу:
— Для тебя будет лучше, если ты сразу запомнишь свой лином.
— Лином? А что это такое?
— Личный номер военнослужащего. Этот номер, видишь? — солдат ткнул карандашом в удостоверение. — Это и есть теперь ты. Составленный согласно твоим данным.
— Понял.
— И вот еще что: твои тряпки чего-то стоят. В особенности если их толкнуть в порту. Это может тебе потом сэкономить неделю работы на стройке. Вот так. А теперь смотри, — подвел он Шпербера к окну, — вон учебные классы. Большинство уже там. Точно в одиннадцать начнется торжественная встреча. Чемодан поставь в коридоре, рядом с другими.
Шпербер остановился у входа в учебное помещение. Из двери на него пахнуло теплом и запахом пота. Он вдохнул свежего уличного воздуха и вошел. В узкие оконные прорези под бетонным перекрытием просачивался дневной свет. Слабо горели люминесцентные лампы, подвешенные на балках. Казалось, воздух, насыщенный испарениями, разбухал вокруг них, смешивался с неразборчивым говором многих людей, поднимавшимся из заполненных ими длинных рядов стульев, и скапливался где-то под потолком.
Комментарии к книге «Тишина всегда настораживает», Уве Вандрей
Всего 0 комментариев