«Памяти В. Ф. Коммиссаржевской»

Мы всѣ – индивидуалисты, какъ бы мы ни хотѣли освободиться изъ этого замкнутаго круга, въ который заключила насъ жестокая Исторія человѣчества. И вотъ поэтому мы такъ нѣжно и вѣрно любили талантъ В. Ѳ. Коммиссаржевской, талантъ, по преимуществу, лирическій. Въ игрѣ В. Ѳ. не было того драматическаго паѳоса, который мы умѣемъ цѣнить въ Ермоловой, и не было того сложнаго мастерства, которое плѣняетъ насъ въ Савиной: чары В. Ѳ. были въ ея лиризмѣ. Даже въ такихъ роляхъ, какъ Дикарка Островскаго, В.Ѳ. не умѣла и не хотѣла отказаться отъ своего лирическаго субъективизма. И этимъ же лиризмомъ она окрыляла образы Нины Зарѣчной, Норы и Гильды…

Естественно, что В. Ѳ. тяготилась бытовымъ репертуаромъ, съ которымъ была связана традиціей, и стремилась найти тѣ сценическія формы, въ которыхъ возможны воплощенія драмы лирической. Роль Беатрисы характерна, на мой взглядъ, для новаго и послѣдняго періода творчества В. Ѳ.

Лирическое начало опредѣляетъ сущность этой мэтерлинковской драмы, этого чуда въ трехъ актахъ, чуда Сестры Беатрисы. В. Ѳ. Коммиссаржевская разгадала тайну этого чуда и нашла въ своемъ сердцѣ ту скорбную мечту, которая привела возлюбленную принца Беллидора къ алтарю Мадонны.

Пережить до конца драму Мэтерлинка, выпить до дна бокалъ его лирики, бокалъ этого пьянаго и благоуханнаго вина, это значитъ быть дочерью Современности, обладать душой одинокой и страдающей, влюбленной въ чудо и не умѣющей повѣрить въ него, какъ вѣрили когда то и какъ, можетъ быть, будутъ вѣрить въ иныя времена.

Въ этой жаждѣ чуда, въ этой мечтѣ о любви невозможной смыслъ и тайна мэтерлинковской лирики. И В. Ѳ. Коммиссаржевская сумѣла воплотить въ образѣ Беатрисы таинственную прелесть его поэзіи.

И вотъ мы видимъ Беатрису передъ статуей Мадонны, когда она, монахиня, мечтаетъ о своемъ принцѣ, который можетъ принять смерть изъ за любви… И вотъ стукъ въ тяжелыя двери, и онъ, въ голубомъ плащѣ, а за нимъ темная лазурь звѣзднаго неба и убѣгающее въ даль, освѣщенное луною, поле. И вотъ шопотъ принца: «Теперь ты прекраснѣе всѣхъ волшебныхъ видѣній… Ты должна быть королевой… И царица неба, созданнаго любовью, благословитъ тебя…»

О, если бы Мадонна дала знакъ, ничтожный знакъ… О, если бы падающая на Ея лицо тѣнь отъ лампады чуть сдвинулась съ мѣста, Беатриса не ушла бы… Нѣтъ, она осталась бы здѣсь, въ обители. Но все недвижно, – и она цѣлуетъ принца и уходитъ съ нимъ въ лунную даль.