«Наверно это сон»

Генри Рот в Иерусалиме, 1977 (фото Ализы Ауэрбах)

Эде Лу Уолтон посвящаю

Генри Рот родился в 1906 году в Австро-Венгрии. Ему было полтора года, когда его привезли в Америку. В двадцать восемь лет он стал американским писателем: в Нью-Йорке вышла его книга "Наверно это сон" После этой книги он замолчал на долгие годы. Как сказал впоследствии сам Рот — "конец романа был и концом романиста".

Между тем у книги сложилась собственная судьба. Роман был замечен, выдержал два издания, получил благоприятные отзывы в прессе, хотя и был зачислен критиками "не по тому ведомству": тридцатые годы в Америке — годы увлечения "социальным романом"; теоретики рассуждали в печати о новом пролетарском романе, которому принадлежит будущее. Первое произведение нового писателя, в котором глазами маленького мальчика была показана жизнь бедняков-иммигрантов, было принято как опыт этого самого пролетарского романа. Впрочем, коммунистические "Нью Мэссиз" и "Дейли Уоркер" с таким определением не согласились: роман не устраивал их своей субъективностью и интроспективностью — т. е. как раз тем лучшим, что в нем было.

Генри Рот в юности и не помышлял о том, чтобы стать писателем: он собирался быть зоологом. Но его друг, Лестер Уинтер — тоже еврей-иммигрант, только вполне ассимилированный — писал стихи, занимался современной литературой, покупал книги и снабжал ими Рота. Кроме того Лестер с самых студенческих лет был близок с преподавательницей литературы Нью-Йоркского университета, Эдой Лу Уолтон, женщиной замечательной и независимой: на Рота она тоже оказала большое влияние. Лестер постепенно превращался в "поэта-песенника", автора текстов для музыкальных комедий, что вызывало большое неудовольствие Эды. С Ротом было по-другому.

Все началось с джойсовского "Улисса". Лестер нашел эту книгу скучной. Рот прочел ее — и понял, что его собственный мир, мир еврейских иммигрантов-бедняков, гнездящихся в Нижнем Ист-Сайде — тоже материал для литературы.

Эда была первым человеком, поддержавшим его, поверившим в его литературное дарование. Он занял место Лестера в ее жизни — и стал полностью от нее зависим.

Много лет спустя Рот сказал:

— То, что я полностью зависел от Эды, делало меня еще ближе к тому ребенку, жизнь которого я описывал.