«Шакалы и арабы»

Мы разбили лагерь в оазисе. Мои спутники спали. Один араб, высокий и весь в белом, прошел мимо меня; он накормил верблюдов и сам шел сейчас ложиться.

Я упал спиной в траву. Я хотел заснуть, но не мог; жалобный вой шакала раздался вдали; я снова приподнялся и сел. И то, что было так далеко, вдруг приблизилось. Свора шакалов вокруг меня; глаза, сверкающие и затухающие матовым золотом; поджарые тела, закономерно-проворно перебегающие туда-сюда, словно под ударами кнута.

Один приблизился сзади, протиснулся под мою руку, вплотную ко мне, словно нуждался в моем тепле, затем встал передо мной и молвил, глядя мне почти глаза в глаза:

— Я старейший шакал в этих местах. Я счастлив приветствовать тебя здесь. Я уже почти потерял надежду, ибо мы бесконечно долго ждали твоего прибытия; моя мать ждала и мать моей матери и далее все ее матери вплоть до праматери всех шакалов, поверь мне!

— Меня это удивляет, — сказал я и забыл поджечь дрова, лежавшие наготове, чтобы дымом держать шакалов на расстоянии. — Меня очень удивляют твои слова. Я всего лишь случайный путник с далекого Севера и мое путешествие коротко. Что вам надобно, шакалы?

И словно ободренные этим, быть может, чересчур дружеским обращением, они теснее сомкнули вокруг меня свой круг; все дышали часто и шумно.

— Мы знаем, — начал старейший, — что ты с Севера, на этом-то и построена наша надежда. Там у вас правит разум, которого не сыщешь здесь, у арабов. Из этого холодного высокомерия, знаешь ли, не высечь ни искры разума. Они убивают животных, чтобы есть их, и презирают падаль.

— Прошу тебя, не так громко, — сказал я, — рядом с нами спят арабы.

— Ты в самом деле из других краев, — молвил шакал, — иначе бы ты знал, что никогда еще в мировой истории шакал не боялся араба. Нам их бояться? Разве то, что мы оказались выброшенными в этот народ, уже само по себе не достаточное горе?

— Может быть, — сказал я. — Я не берусь судить о вещах, которые от меня так далеки. Видимо, это очень давний спор; то есть, это, наверное, уже в крови; значит, наверное, только кровью и кончится.