«Эмигранты»

Поезд подошел к границе на рассвете. За окнами было мутно и густая темнота стояла в вагоне, только в конце коридора покачивался фонарь со свечей. Вошедшие таможенники позевывали и говорили хриплыми голосами.

— Это все ваши вещи? — несколько удивленно спросил таможенник у матери Леонида, ставя фонарь на столик у кона. — Не густо вещей! — Он раскрыл старую плетеную корзину, перевязанную до этого веревкой, и деревянный чемодан. — Запрещенного ничего не везете? Если есть золото, предъявите.

— Золота и серебра у нас нет, — ответила мать Леонида. — Весь багаж здесь.

Таможенник перебрал вещи в корзине, отодвинул ее. В чемодане лежали вещи Леонида и учебники. Перелистав книги, таможенник отложил их стопкой в сторону.

— Книги не положено, — сказал он, перевязывая стопку бечевкой.

— Но это же учебники, — дрожащим голосом попытался возразить Леонид. — Мне же учиться надо будет! Как же без учебников?!

— Там другие учебники будут, — ответил таможенник. — А эти здешним ребятам пригодятся. Не разрешается везти учебники заграницу. Можете завязывать вещи, — сказал он матери Леонида.

Таможенники пошли дальше, унося книги Леонида. Они заглядывали в каждое отделение, но кроме сорокалетней женщины, матери Леонида, да его, тринадцатилетнего подростка, в вагоне никого не было. Заграницу поезд уходил с единственными пассажирами.

За конами посветлело, обозначились станционные постройки. Прошли вдоль состава рабочие в промасленных куртках. Поезд все замедляли замедлял ход. Мать Леонида сидела, отвернувшись к окну, задумчивая и какая-то отрешенная.

— Ты что, мама? — спросил Леонид. — Чем-нибудь расстроена? Не выспалась?

— Да вот думаю, что ожидает нас, — ответила она, не поворачивая головы. — В неизвестность едем.

— Но почему в неизвестность?! Ведь там же дядя Семен, тетя Зоя, тетя Ира! Ведь и с ними мы будем так, как с дядей Кешей и тетей Лидой жили!

— Да будем ли мы им нужны? Ведь у них своя жизнь!

— Конечно будем! Ведь они же нам родные, — удивляясь сомнениям матери, убежденно сказал Леонид.

А движение поезда становилось все медленнее. Точно устав от долгого пути через всю Сибирь и Дальний Восток, после семисуточного бега, он подходил к финишу, дыша тяжело и в то же время с облегчением, что наконец-то путь окончен.