«Пилигрим в море»

Пер Лагерквист

Пилигрим в море

(1962)

Когда пилигрим оказался на борту бандитского судна, которое должно было перевезти его в Святую землю, он успокоился и больше уже ничего не боялся. Он лежал на нарах в кубрике, скрестив руки на своей мятежной груди, а в душе его воцарилось неведомое ему прежде чувство мира и покоя. Хотя во мраке за бортом неистовствовали волны и буря и он понимал, что этот корабль всего лишь старая жалкая посудина, что экипаж его - ненадежный сброд, он все равно чувствовал себя на удивление уверенно и всецело предался во власть им и разбушевавшимся стихиям. Он заплатил хорошую цену за перевоз, отдал им все, что имел, все свои неправедно нажитые деньги; и они жадно пересчитывали их, ничуть не заботясь о том, что на деньгах этих кровь.

А теперь они плыли по морю, катившему свои волны к стране, куда его обещали перевезти. И он верил в это, был преисполнен доверием, как никогда прежде в жизни. Будь что будет!

Конечно, он помнил, как грубо они хохотали, когда судно отчаливало от набережной. Но даже это его не обеспокоило, и он не сомневался в том, что они сквозь бури и опасности перевезут его в ту дальнюю страну, по которой он так безумно тосковал.

Вскоре он задремал, словно убаюканный волнами моря, которое, охватив его своим волнением и ненадежностью, все же подарило мир его душе.

Когда он проснулся, на судне было уже не так темно и какой-то человек сидел и смотрел на него. Казалось, он занимается этим уже давно, казалось, он сидит и ждет, когда он проснется, и наблюдает за ним, пока он спит. Вид у этого человека был свирепый - лицо крупное, безбородое, рот широкий, волосы густые, правда уже чуть поседевшие, и густые же темные брови, придававшие его взгляду еще большую суровость и острую проницательность.

- А, проснулся наконец, - сказал он голосом, от которого, казалось, следовало бы ожидать еще большей грубости и недружелюбия. - Может, хоть теперь ты скажешь, кто ты такой и что все это значит. Что тебе надо здесь на борту?

- Тебе это прекрасно известно. Ты ведь, должно быть, знаешь, куда направляется это судно.

Человек пробормотал что-то неразборчивое. А немного погодя сухо добавил:

- Да. Конечно.

Он сидел и изучал некоторое время его худое, с твердыми чертами лицо, его длинные, скрещенные на груди волосатые руки.

- Не похож ты на паломника, - сказал он.