«Юбилей»

Мистер Челфонт отгладил брюки и галстук. Потом сложил гладильную доску и убрал ее. Он был высокий и все еще стройный; даже сейчас, стоя в одних кальсонах посреди меблированной комнатушки, которую он снимал неподалеку от Шепердс-маркет, мистер Челфонт имел представительный вид. Ему было уже пятьдесят, но выглядел он от силы на сорок пять. И хотя за душой у него не было ни гроша, весь его облик по-прежнему не оставлял сомнений в том, что он житель Мэйфера.

Мистер Челфонт с беспокойством оглядывал свой воротничок. Больше недели просидел он дома, а выходя утром и вечером в угловую забегаловку, чтобы съесть булочку с ветчиной, надевал под пальто несвежий воротничок. Если надеть его еще разок, особой беды не будет, решил мистер Челфонт. Вообще-то на стирке особенно экономить не следует — чтобы зарабатывать деньги, надо их тратить, — но излишества тоже ни к чему. Да и потом, вряд ли ему повезет теперь, в час коктейлей; надо выйти, просто чтобы встряхнуться, а то, когда неделю не бываешь в ресторанах, так и тянет махнуть на все рукой, засесть у себя в комнатушке и только дважды в день выходить в забегаловку на углу.

Был холодный и ветреный майский день; улицы еще сохранили праздничное убранство. По опустевшей Пикадилли разгуливал ветер, он надувал перепачканные сажей и вымоченные дождем плакаты, протянутые поперек улицы по случаю тезоименитства короля. Они напоминали о веселье, в котором мистер Челфонт не принимал участия: он не свистел в свистульку, не кидал серпантина и, уж конечно, не плясал под губную гармонику или аккордеон.