«Степан Разин. Книга вторая»

Дружная и ранняя наступила весна в Нижегородчине. На озимых полях поднялись яркие, густые зеленя. С Оки проходил еще верховой лед, но влажная, оттаявшая и разогретая апрельским солнцем земля томилась по яровому семени…

С теплыми весенними днями из московских краев примчался в вотчину Одоевского Федор, сын боярина Никиты Иваныча. С гурьбою холопов проскакал он по влажной дороге, извивающейся среди хлебных крестьянских полей. Пахари на яровых полосах отпрукивали лошаденок, снимали заячьи и поярковые шапки. Робкие и смиренные, падали на колени прямо в рыхлую влажную землю.

Оставив холопью гурьбу на дороге, Федор подскакал к белоголовому старику на ближней полосе, который раньше других управился с пахотой и бороньбой и без шапки шагал уже с ситом на белом полотенце, перекинутом через плечо, разбрасывая горстью овес и шевеля губами, должно быть шепча в напутствие зернам либо заговор, либо молитву

— Управился, дед Гаврила?! — громко спросил Федор, наклонясь с седла к его уху.

— Слава богу, боярич! Послал бог весну-у! — с детской радостью ответил старик, словно не каждый год за его долгий век случалось в природе такое чудо.

— Весну бог послал! А на боярщине как у тебя? — строго спросил Федор Одоевский.

— Теперь и на боярщине потружуся, боярин, — сказал старик.

— А кто тебе указал свое прежде боярского сеять?! — еще строже спросил Одоевский.

— Боярское, сказывал Никон, раненько, — простодушно ответил старик.

— Боярское рано, а ваше как раз?!

Федор взмахнул плетью над головой старика, но удержался и не ударил его, а хлестнул по крупу коня, и, обдав старика комьями рыхлой земли, конь метнулся к другим полосам…

— Свою пашню пашете, а боярский урок — как управились?! — крикнул Федор, выпятив неказистую, как у отца, бороденку, в злости кося левым глазом, нетерпеливой рукой похлестывая по сапогу концом плети.

— Вспашем, Федор Никитич, батюшка, вспашем, поспеем! Зима была добрая, снежная… Вспашем!..

— Кончай всю работу. Нынче шабаш! Кто сколь вспахал на себя — бог простит, а больше ни пяди, покуда с боярщиной не управитесь! — приказал молодой Одоевский.

— Князь, голубчик, уж ныне дозволь! Федор Никитич! — взмолились крестьяне. — С утра пойдем на боярщину, а нынче денек на своей доработать! Кто сколь вспахал — позасеем!..