«Разбойники Рэттлборджа»

ПОЛУКРОВКА. Новости, что вы принесли, огорчат вождя… и сделают мою и так непростую жизнь еще сложнее. В этом племени ярко горит ненависть к белым, и их терпимость ко мне и другим полукровкам… не безгранична. (пауза; качает головой) Идемте. Поделитесь черными словами с вождем.

Полукровка говорит с авангардом коренных американцев; те опускают оружие и расходятся.

Полукровка ведет Билли Ли и Родни в сердце поселения.

БИЛЛИ ЛИ. У тебя неплохо подвешен язык — получше, чем у моего сквернословящего компаньона — и ты молод и силен. Ты везде сыщешь работу, в любом из растущих городов. Зачем оставаться здесь, если ты не нужен?

ПОЛУКРОВКА. Я не нужен, но то, что нужно мне — другой вопрос. Я желаю следовать по пути моей матери, а не отца.

Полукровка смотрит на окружающие холмы.

ПОЛУКРОВКА (продолжает). В этих краях нет недостатка в белых.

Пару дюжин шагов они проходят в молчании. Члены племени поднимают глаза от костров на Полукровку и белых, которых он сопровождает. Бледнолицей троице ничего не говорят, но когда они проходят, за их спинами поднимается ропот и шепот.

БИЛЛИ ЛИ. В этом племени действительно практикуют каннибализм?

Родни, испуганный вопросом, смотрит на Билли Ли, не шутит ли он. Не шутит.

ПОЛУКРОВКА. Зачем телам наших матерей и отцов кормить землю, а не праведный народ на земле? Зачем червям пировать нашей священной плотью, пока мы голодаем? (глядя на Билли Ли) Цивилизованней есть плоть поедающих навоз зверей и грязных животных, как белые? Мудрее переваривать такое cкверное и глупое мясо?

БИЛЛИ ЛИ. Это справедливо, хотя не скажу, что мне захотелось сменить диету.

Родни пытается скрыть свое отвращение.

ПОЛУКРОВКА. Я не жду, что вы поймете, но таков наш выбор. Это часть мистических обрядов Канхугаче. Наши враги в этих краях тоже прибегают к такой практике. Для вас это дико, но Канхугаче и Макканои этим живут.

Глаза Родни обращаются к верхушке ближайшего типи, на которой покоятся три человеческих черепа и дюжина высушенных рук, пальцы которых искривлены, как птичьи когти.

Родни втягивает толстый живот в жалкой попытке показаться тощим.

В хижине висит дым, как пойманные облака.

Вдоль стен лачуги висят полки из грубо обработанного дерева. Ковер с изображением ритуального пира покрывает весь пол. В центре комнаты стоит железный котел, внутри тускло пульсируют светящиеся угли.