«Разбойники Рэттлборджа»

Разбойники Рэттлборджа (fb2) - Разбойники Рэттлборджа [The Brigands of Rattleborge] 508K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Стивен Крэйг Залер

Разбойники Рэттлборджа С. Крейг Залер

The Brigands of Rattleborge by S. Craig Zahler

ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ:

ЭКСТ. ОТКРЫТЫЕ РАВНИНЫ — НОЧЬ

Луна — молочный глаз, скрытый катарактой грязных облаков. Два всадника подъезжают к краю крутого обрыва. Кони тощие, куртки всадников истертые и дырявые.

Первый — пухлый и приземистый пятидесятилетний малый по имени РОДНИ. На нем желтый платок на шее и синяя одежда. На поросячьей голове — широкая голубая шляпа с обвисшими краями. Он смотрит вперед, из-за шеи коня, в лесистую долину внизу.

РОДНИ. Их там полно.

Человек на коне позади Родни — высокий и приятный на вид джентльмен тридцати семи лет по имени БИЛЛИ ЛИ. У него густые белые усы, резные черты лица, глаза, как яркие зеленовато-голубые звезды; на нем серый костюм и серая шляпа. Он выдыхает; дыхание превращается в дымку над его головой, подсвеченную кострами снизу.

Билли Ли изучает лагерь, расположенный в долине. Зелено-голубые глаза впитывают типи, лошадей, звериные шкуры, поленницы, кучи костей и коренных американцев, занимающихся вечерними делами или просто сидящих у потрескивающих костров, стараясь согреться.

РОДНИ (продолжает). Че думаешь, Билли Ли?

БИЛЛИ ЛИ. Думаю мысли, какие в твою изюминку вместо мозга и не поместятся. И все же сейчас, в конкретную минуту, я думаю, что нас заметили.

Билли Ли указывает на ближайшее типи, у которого стоят три коренных американца, смотрящих на холм, на который взобрались всадники. Троица возбужденно ПЕРЕГОВАРИВАЕТСЯ, зовет остальных.

БИЛЛИ ЛИ (продолжает). Пришло наше время.

Билли хлещет поводьями коня, слышится уверенный и эффективный ЩЕЛЧОК. Конь покорно спускается на склон за краем плато и шагает вниз.

Родни наблюдает, как Билли Ли уезжает. Его глаза обращаются к коренным американцам, которые готовятся к прибытию Билли Ли. Потом возвращаются к Билли Ли, который уже в нескольких метрах внизу.

БИЛЛИ ЛИ (продолжает). Индейцы чувствуют страх.

Билли Ли не оглядывается, пока говорит, но продолжает спускаться, оглядывая собирающихся людей.

РОДНИ. Я не ссыкло… просто осторожный.

БИЛЛИ ЛИ. Здесь оскальпировали немало осторожных. Пошевеливайся.

РОДНИ. Похоже, выбора у меня нет, а, Билли Ли? (в сторону) Сын беззубой, покалеченной козы с триппером…

Родни понукает лошадь вперед ЩЕЛЧКОМ и сильным ударом ржавых шпор.

ЭКСТ. ДЕРЕВНЯ КОРЕНЫХ АМЕРИКАНЦЕВ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Всадники спускаются в долину, их встречают двенадцать КОРЕННЫХ АМЕРИКАНЦЕВ. Они подходит к белым всадникам. У троих луки и у четверых копья. На них лоскутные плащи из звериных шкур, а их лица раскрашены в зеленые точки и красные спирали.

Билли Ли поднимает руки.

БИЛЛИ ЛИ. Я друг. Я хочу говорить с вождем. (пауза; обращаясь к ближайшему члену племени) Я хочу говорить с вождем.

Коренные американцы глядят на него; они не понимают.

РОДНИ. Покань им шарф.

Билли Ли бросает на Родни мрачный взгляд.

Коренные американцы окружают двух всадников. Юный коренной американец показывает копьем на Билли Ли и на Родни, потом на землю.

БИЛЛИ ЛИ (Родни). Спешиться. Медленно.

Билли Ли слезает с коня, медленно и грациозно.

Родни поворачивается и спрыгивает с седла, поднимая пыль в неловком приземлении, но встает прямо. Он нервничает.

Поводья коней хватают коренные американки. Кони отступают, жалуясь нервным РЖАНИЕМ и низким ВСХРАПЫВАНИЕМ.

Глаза Билли не отрываются от пронзительного взгляда коренного американца, что стоит прямо перед ним.

Кони успокаиваются, их уводят от Билли Ли и Родни в деревню.

БИЛЛИ ЛИ (продолжает). Я бы хотел поговорить с вождем.

Билли Ли медленно и осторожно тянется к карману куртки, словно чтобы показать фокус детям. Коренные американцы следят, их глаза — лишь уколы света на темных силуэтах в ореоле костров.

Из кармана Билли Ли извлекает бежевый шарф с красными спиралями и зелеными точками.

КОРЕННЫЕ АМЕРИКАНЦЫ. Амагана!

Билли Ли кивает и протягивает шарф ближайшему члену группы.

БИЛЛИ ЛИ (показывая на свои глаза) Я видел… (показывая на шарф)… Амагану.

Коренной американец в штанах из звериной шкуры и повязке на голову подходит к собравшимся. Цвет его кожи светлее, чем у других в племени.

ПОЛУКРОВКА. Вы желаете говорить с вождем?

Билли Ли глядит на полукровку и кивает.

БИЛЛИ ЛИ. Да. Мы видели тех, кто украл его дочь.

ПОЛУКРОВКА. Белые?

БИЛЛИ ЛИ (кивает). Белые.

Полукровка качает головой и смотрит на Билли Ли.

Бросает взгляд на Родни и затем опускает печальные глаза долу.

ПОЛУКРОВКА. Новости, что вы принесли, огорчат вождя… и сделают мою и так непростую жизнь еще сложнее. В этом племени ярко горит ненависть к белым, и их терпимость ко мне и другим полукровкам… не безгранична. (пауза; качает головой) Идемте. Поделитесь черными словами с вождем.

Полукровка говорит с авангардом коренных американцев; те опускают оружие и расходятся.

Полукровка ведет Билли Ли и Родни в сердце поселения.

БИЛЛИ ЛИ. У тебя неплохо подвешен язык — получше, чем у моего сквернословящего компаньона — и ты молод и силен. Ты везде сыщешь работу, в любом из растущих городов. Зачем оставаться здесь, если ты не нужен?

ПОЛУКРОВКА. Я не нужен, но то, что нужно мне — другой вопрос. Я желаю следовать по пути моей матери, а не отца.

Полукровка смотрит на окружающие холмы.

ПОЛУКРОВКА (продолжает). В этих краях нет недостатка в белых.

Пару дюжин шагов они проходят в молчании. Члены племени поднимают глаза от костров на Полукровку и белых, которых он сопровождает. Бледнолицей троице ничего не говорят, но когда они проходят, за их спинами поднимается ропот и шепот.

БИЛЛИ ЛИ. В этом племени действительно практикуют каннибализм?

Родни, испуганный вопросом, смотрит на Билли Ли, не шутит ли он. Не шутит.

ПОЛУКРОВКА. Зачем телам наших матерей и отцов кормить землю, а не праведный народ на земле? Зачем червям пировать нашей священной плотью, пока мы голодаем? (глядя на Билли Ли) Цивилизованней есть плоть поедающих навоз зверей и грязных животных, как белые? Мудрее переваривать такое cкверное и глупое мясо?

БИЛЛИ ЛИ. Это справедливо, хотя не скажу, что мне захотелось сменить диету.

Родни пытается скрыть свое отвращение.

ПОЛУКРОВКА. Я не жду, что вы поймете, но таков наш выбор. Это часть мистических обрядов Канхугаче. Наши враги в этих краях тоже прибегают к такой практике. Для вас это дико, но Канхугаче и Макканои этим живут.

Глаза Родни обращаются к верхушке ближайшего типи, на которой покоятся три человеческих черепа и дюжина высушенных рук, пальцы которых искривлены, как птичьи когти.

Родни втягивает толстый живот в жалкой попытке показаться тощим.

ИНТ. ХИЖИНА ВОЖДЯ — СПУСТЯ МИНУТУ

В хижине висит дым, как пойманные облака.

Вдоль стен лачуги висят полки из грубо обработанного дерева. Ковер с изображением ритуального пира покрывает весь пол. В центре комнаты стоит железный котел, внутри тускло пульсируют светящиеся угли.

ВОЖДЬ — приятный коренной американец не старше сорока пяти. Его намасленные черные волосы скручены и хитро заплетены позади головы. На нем кожаная юбка и меховой жилет. Он пишет картину старухи.

Полукровка вводит Билли Ли и Родни в хижину. Оба тут же снимают шляпы. Родни обильно потеет из-за охватившего его страха.

Полукровка обращается к Вождю на особом языке племени.

Вождь отвечает Полукровке.

Полукровка добавляет что-то еще.

Вождь кивает, бросает взгляд на двух белых в дверном проеме. Указывает им сесть. Они садятся.

Вождь продолжает рисовать.

ПОЛУКРОВКА. Вождь желает знать, насиловали ли Амагану.

БИЛЛИ ЛИ. Не могу ответить точно, но ее одежда не была запачкана или разорвана.

Полукровка переводит Вождю. Вождь, не отрываясь от картины, отвечает парой отрывистых слов.

ПОЛУКРОВКА. Вы можете подарить ей свободу?

БИЛЛИ ЛИ. Те, кто ее забрал, выглядели опасно.

ПОЛУКРОВКА. Как и все белые.

БИЛЛИ ЛИ. Тут спорить не стану, хотя всякий голодный, неудачливый или влюбленный — опасен. Но эти люди… Они убийцы особого сорта. С такой бандой можно покончить лишь одним способом.

Полукровка кивает и переводит замечания Билли Вождю. Вождь поднимает взгляд от картины и смотрит в глаза Билли Ли. Вождь недружелюбно обращается к Билли Ли. Он не отворачивается, пока Полукровка переводит.

ПОЛУКРОВКА. Вождь говорит, не дайте его молодости вас обмануть. Его отец умер очень рано, и он правил Канхугаче с тех пор, как впервые увидел свою двенадцатую зиму. Он молод, но очень мудр.

Вождь, все еще глядя на Билли Ли, добавляет еще пару слов.

ПОЛУКРОВКА (продолжает). Что вы хотите в обмен на убийство этих людей и спасение Амаганы?

Родни быстро переводит взгляд на Билли Ли.

Плечи Билли Ли почти незаметно расслабляются.

Родни чешет выпуклый двойной подбородок.

БИЛЛИ ЛИ. Я слышал, что танец дождя этого племени может вызвать бурю поразительной мощи.

ПОЛУКРОВКА. У нас есть такая способность. На вашем языке эта беря называется Катарактой Карги.

БИЛЛИ ЛИ. Если вы призовете ее в день по моему выбору и отправите в нужном мне направлении, я освобожу Амагану и убью ее захватчиков.

Полукровка переводит разговор Вождю.

Билли Ли приглаживает усы, а Родни пытается выпрямить обвисший край голубой шляпы.

ПОЛУКРОВКА. Мы призовем Катаракту Карги, когда Амагана будет спасена.

Билли Ли смотрит на Вождя и качает головой.

БИЛЛИ ЛИ. Нет. Есть шанс, что захватчики Амаганы убьют меня или моего партнера… или как минимум ранят. Сперва вызовите бурю, если хотите, чтобы мы рискнули жизнями и убили тех людей, иначе нам нет резона с вами связываться.

Полукровка переводит замечания Билли Ли. Вождь недоволен. Он отворачивается от Билли Ли и продолжает рисовать, добавив старухе длинный торчащий зуб.

Он говорит пару обрывистых слов.

ПОЛУКРОВКА. Зачем вам нужно призвать бурю?

БИЛЛИ ЛИ. Город Рэттлбордж разбогател… слишком разбогател в глазах многих. Если ужасная буря накроет это процветающее место за неделю до сбора урожая, Рэттлбордж придет в упадок, и многие соседние города получат значительное финансовое преимущество.

ПОЛУКРОВКА. Как и вы.

БИЛЛИ ЛИ. Как и я.

Полукровка переводит Вождю. Ответом служит пара гортанных звуков.

ПОЛУКРОВКА. Дела белых ему неинтересны. Он согласен призвать бурю в первый день июля.

Вождь говорит последние слова.

На лице Полукровки тут же появляется гнев. Он подавляет злобу и говорит еще спокойней.

ПОЛУКРОВКА (продолжает). Я должен сопровождать вас, чтобы увидеть, что вы не врали и сдержите свое слово.

БИЛЛИ ЛИ. Это долгая поездка. Захватчики Амаганы направлялись на северо-запад, в горы. Но можешь присоединиться, если хочешь.

РОДНИ. Но нам не хватит…

ПОЛУКРОВКА. Я возьму свои припасы.

ЭКСТ. ОТКРЫТЫЕ РАВНИНЫ — РАССВЕТ

Билли Ли, Родни и Полукровка едут через равнины к восходящему солнцу. Черный жеребец Билли Ли плетется медленно, как и серая лошадь Родни; белая кобыла Полукровки с полуголым всадником ступает легко.

Глаза Родни закрываются, на него опускается сон.

Он начинает медленно заваливаться вперед.

БИЛЛИ ЛИ. Родни!

РОДНИ. Я сплю… не сплю. Я не сплю.

Полукровка едет молча, не обращая внимания на белых; его лицо — маска угрюмости.

Билли Ли догоняет Полукровку и скачет прямо за ним.

БИЛЛИ ЛИ. Не хочется звать тебя следующие пять недель полукровкой. Как тебя зовут?

С плавностью водной змеи Билли Ли извлекает револьвер из кобуры под пиджаком.

ПОЛУКРОВКА. Мое имя у Канхугаче…

БАХ.

Лицо полукровки взрывается шквалом крови, костей и мозга, словно он кричит алым цветом.

Билли Ли убирает пистолет очередным змеиным жестом.

Полукровка опадает на белую лошадь, кровь окрашивает в красное белую шкуру кобылы.

Скривившись при неприятном зрелище, Родни отворачивается к Билли Ли.

РОДНИ. А мне вот было интересно, как его зовут. А тебе нет?

БИЛЛИ ЛИ. Нет. Ниггерское дерьмо мне и то интересней, чем как себя зовет какой-то каннибал.

ЭКСТ. ОТКРЫТЫЕ РАВНИНЫ — ПОЛДЕНЬ

Билли Ли и Родни едут молча. Родни держит лассо, наброшенное на шею белой кобылы; третья лошадь плетется, не вырываясь. Мозги и кровь мертвого коренного американца слиплись под горячим солнцем: его простреленное лицо приклеилось к спине кобылы, на которой он еще сидит, завалившись вперед.

Лошади шагают между кактусами, случайным образом разбросанных по иссушенной топографии.

Родни показывает вдаль.

РОДНИ. Вижу Джордана. (прищурившись) Кажется, он еще трахает эту самую Амагану.

Билли Ли молчит.

Лошади идут между колючими отростками коричневых и зеленых кактусов.

РОДНИ. (продолжает). Как думаешь, он ее с нашего отъезда трахает регулярно?

БИЛЛИ ЛИ. Думаю, ты хотел сказать «беспрерывно».

РОДНИ. Да я так и сказал.

БИЛЛИ ЛИ. Нет. Ты сказал «регулярно», что подразумевает неоднократность, последовательность с перерывами. Однако мне кажется, тебе хотелось знать, трахал ли он дикарку без остановок со вчерашнего полудня — то есть развлекался ли с ней Джордан беспрерывно двадцать четыре часа.

РОДНИ (кивает). Да, Билли Ли. Это я и хотел знать.

БИЛЛИ ЛИ. Сомневаюсь, что это физически возможно.

РОДНИ (разочарованно). Наверное, да.

Лошади продолжают движение.

Родни прищуривается и прикрывает глаза.

РОДНИ (продолжает). Зачем он привязал ее к кактусу?

Билли Ли опускает край шляпы, чтобы видеть, несмотря на солнце.

БИЛЛИ ЛИ. Наверное, в какой-то момент она перестала кричать. Уверен, будучи привязанной лицом к кактусу, она стала куда демонстративней.

РОДНИ. Джордан любит, когда они кричат и ругаются.

Билли Ли кивает.

Становится едва слышен отголосок далекого КРИКА.

Лошади продолжают движение.

Отдаленные ужасные КРИКИ порывом доносятся по безжалостному воздуху.

ЗАТЕМНЕНИЕ:

ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ:

ЭКСТ. ДВАДЦАТЬ ШАГОВ ОТ ГОРОДА — ПОЛДЕНЬ

Свежевыкрашенный деревянный знак болтается на стальных цепочках. На знаке написано: «Вы въезжаете в Рэттлбордж, Население 1647. Западная Земля с Южным Гостеприимством».

За знаком виден город: новые здания из свежесрубленной древесины, между ними дороги для экипажей.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

МУЖЧИНЫ и ЖЕНЩИНЫ неоднородного экономического положения (очевидного по одеждам) ходят по центральной улице, рассматривая разнообразные приветливые витрины — маслобоен, парикмахерских, похоронных бюро, бакалей, сапожников, салунов — и беседуют.

УОЛТЕР, невысокий мужчина тридцати семи лет с аккуратно причесанными светлыми волосами (с пробором посередине) и в чистом полосатом костюме заходит в Салун Синди. В руках у него коробка. Его галстук, похоже, завязан слишком туго.

Он прочищает горло и сухо проглатывает.

ИНТ. САЛУН СИНДИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Уолтер заходит в неосвещенное помещение, за ним, через качающиеся двери, проникает солнечный свет. Потолок высокий, с него свисают три электрических люстры, сейчас отключенные. Из-за качания дверей свет в салуне мигает.

Двадцать столов, несколько разных ковриков, пианино и длинная барная стойка из красного дерева довершают вид салуна.

Уолтер оглядывается вокруг.

Из теней доносится глубокий женский голос.

ХРИПЛЫЙ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (ВПЗ). Мы закрыты.

УОЛТЕР. Приветствую.

ХРИПЛЫЙ ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (ВПЗ). Зайдите позже.

УОЛТЕР. Это Уолтер.

Из теней за баром, с бутылкой в каждой руке, выходит СИНДИ, полногрудая женщина сорока четырех, с родинкой над полными губами. Ее вьющиеся черные волосы отмечены серебром и завязаны в узел, открывая квадратное красивое лицо.

СИНДИ. Я знаю, кто это. Больше никто во всем городе не говорит «Приветствую».

УОЛТЕР. Ну, вообще-то говорить «Здрасьте» неправильно, потому что…

СИНДИ. Езжай в Лондон или Нью-Йорк, если хочешь день-деньской болтать о словах. Чего хочешь?

Уолтер открывает рот, чтобы ответить.

СИНДИ (продолжает). Надеюсь, коробка не для меня.

Уолтер смотрит на коробку в руках так, словно она только что появилась волшебным образом.

УОЛТЕР. Эмммм.

Уолтер начинает нервничать.

Синди ставит на стойку бутылки и идет к Уолтеру.

СИНДИ. Слушай, Уолтер… ты славный малый, и славно, что ты даришь мне подарки… но…

УОЛТЕР. Они тебе не требуются? Ты не читаешь словарь, который я подарил? Я тебе совсем не нравлюсь?

Синди подходит к Уолтеру. Она на десять сантиметров выше его.

Уолтер смотрит снизу вверх.

Синди смотрит сверху.

СИНДИ. Мы друг другу не подходим.

УОЛТЕР. Ты хочешь навсегда остаться вдовой?

СИНДИ. Когда ты пришел первый раз, сказал, что мое имя пишется не так.

УОЛТЕР. Но это еще не поздно исправить!

Синди выглядит раздраженной.

УОЛТЕР (продолжает). Вот почему я заказываю тебе книжки… чтобы помочь учиться…

СИНДИ. Проваливай, ты меня раздражаешь.

Уолтер прищуривается. Швыряет коробку на пол.

УОЛТЕР. Пиши свое имя, как хочешь. Больше ты меня не увидишь!

Уолтер отворачивается от Синди и уходит из салуна, не оглядываясь.

Синди смотрит на коробку, которая от удара открылась. Из нее выпало содержимое.

Частично скрытая папиросной упаковкой, там виднеется кукла в серебряном платье. У куклы черные вьющиеся волосы и родинка над полными губами. Она смотрит в потолок.

Синди поднимает куклу и рассматривает.

Это мастерская работа, она похожа на Синди.

Кукла смотрит на нее, ее взгляд кажется разумным. Каждый пальчик проработан отдельно, каждый ноготок раскрашен в тот же фиолетовый оттенок, что и лак на ногтях Синди.

Неожиданно из ее груди поднимается СМЕХ; она бросает куклу в плевательницу в конце бара.

Та громко ЗВЯКАЕТ.

Синди уходит в тень.

ИНТ. ПАРИКМАХЕРСКАЯ ЭРМАЙНА — ДЕНЬ

Вдоль дальней стены комнаты выстроились четыре наклоненных парикмахерских кресла, каждое с бронзовой отделкой. Огромное зеркало и две раковины — вдоль другой стены, рядом с полками с газетами.

ЭРМАЙН, семидесятилетний парикмахер, который выглядит и двигается, как богомол, размазывает пену по лицу грузного КЛИЕНТА.

КЛИЕНТ. Пена у вас вкусно пахнет, так и съел бы.

Эрмайн улыбается, макает кисточку в чашку, извлекает облачко пены и покрывает лицо клиента.

КЛИЕНТ (продолжает). Пахнет почти как торт на день рождения.

Эрмайн кивает. Оставляет кисточку в чашке и достает опасную бритву.

КЛИЕНТ (продолжает). Слыхали про дочку Бинфри?

Эрмайн энергично водит лезвием по ремню для заточки у раковины. Качает головой.

ЭРМАЙН. Не-а.

КЛИЕНТ. Ее тетушка — богачка с востока — померла и оставила ей кучу денег и форнаграф.

Эрмайн приближается к мужчине, бритва поблескивает в струящемся солнечном свете.

ЭРМАЙН. Фонограф, говорите? Хмм. И сколько денег ей досталось?

КЛИЕНТ. Немалая сумма. Довольно значительная.

Эрмайн мягко снимает щетину и пену с лица клиента, обнажая гладкие розовые полоски кожи.

КЛИЕНТ (продолжает). Пахнет как день рождения.

ЭКСТ. ДВАДЦАТЬ ШАГОВ ОТ ГОРОДА — ДЕНЬ

Сорокадвухлетний МУЖЧИНА с пистолетами на бедрах идет к качающемуся знаку. Его одежда черная и покрыта пылью, как и толстый саквояж; у него черно-серые волосы, длинные и незаплетенные; короткая борода аккуратно подбрита.

Карие глаза темны, почти как полированные угольки. На щеках у него больше полудюжины глубоких круглых шрамов, уродливые красные кратеры на бронзовой от солнца коже у ястребиного носа. У шляпы широкие поля и кожаный ремешок. Его зовут АВРААМ.

Авраам подходит прямо к качающемуся знаку и проводит пальцем по вырезанному слову «Рэттлбордж».

Смотрит на город.

Авраам идет дальше.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Авраам шагает среди жителей Рэттлборджа, подозрительно темный и грязный среди свежих, ярких цветов и лиц. Его тяжелые сапоги тяжело стучат по доскам тротуара.

ИНТ. ОТЕЛЬ «РУДДИНГТОН» — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Авраам входит в отель — движение двери приводит колокольчик в жизнь. ДЗИНЬ. ДЗИНЬ. ДЗИНЬ.

Авраам смотрит наверх, на два электрических вентилятора. Оглядывает комнату, обставленную двумя зелеными софами, стойкой с журналами и стойкой портье, за которой сидит МЭЙБЕЛ, полная юная блондинка девятнадцати лет. Та поднимает глаза от книги в кожаном переплете, за которую держится, как дитя, пухлыми ручками.

АВРААМ. Я бы хотел снять комнату.

Мэйбел воспринимает его грязное одеяние и акцент с подозрением. Затем видит оружие в кобурах.

МЭЙБЕЛ. Путешественникам запрещено носить оружие в Рэттлбордже.

АВРААМ. Простите. Не знал об этой политике. Куда мне сдать пистолеты?

Дверь открывается в сопровождении настойчивого ЗВОНА колокольчика.

В комнату входит пятидесятишестилетний мужчина. На нем коричневые брюки и коричневый жилет поверх голубой рубашки. Он высокий, плотный и сильный, у него ярко-голубые глаза на морщинистом от солнца лице. То, что осталось от волос песочного цвета, зачесано назад. Его зовут Пикман; на его жилете звезда шерифа.

ПИКМАН. Я заберу пистолеты.

Авраам тянется к револьверам.

ПИКМАН (продолжает). Я сказал, сам заберу. Держи руки подальше.

Авраам подчиняется и медленно поднимает руки от пистолетов.

Пикман подходит к Аврааму.

Пикман тянется и извлекает пистолеты из кобур Авраама.

Пикман глядит на черный саквояж Авраама.

ПИКМАН (продолжает). А там оружие есть?

АВРААМ. Нет.

ПИКМАН. Если ты мне врешь, я брошу тебя в тюрьму и оштрафую на все твои деньги. Я спрошу только еще раз — там есть оружие?

АВРААМ. Нет.

Пикман кивает и ухмыляется, хотя в глубоко посаженных глазах улыбки не видно. Он засовывает два пистолета Авраама за пояс, рядом с двумя серебряными револьверами, которые никогда не снимает.

АВРААМ (продолжает). Вам понадобится ремень пошире, шериф.

Пикман издает короткий, но искренний смешок.

ПИКМАН. Вы их получите, как только решите уехать, мистер…

АВРААМ. Вайсс. Авраам Вайсс.

ПИКМАН. Счастливого пребывания в Рэттлбордже, мистер Вайсс.

Шериф поворачивается и уходит.

Авраам оборачивается к Мэйбел за стойкой.

АВРААМ. Я бы хотел снять комнату. Предпочтительно без окон.

Мэйбел озадаченно глядит на Авраама.

МЭЙБЕЛ. Во всех наших номерах есть окна, мистер Вайсс… хотя на третьем этаже есть комната с окном на юг, туда никогда не падает прямой свет. И есть занавеска, можно задернуть, если пожелаете.

АВРААМ (кивает). Спасибо. Подойдет.

Мэйбел улыбается, хотя очевидно, что Авраам ее пугает.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА — СУМЕРКИ

Улица окрашена золотым заходящим солнцем. Длинные тени прогуливающихся жителей и катящихся экипажей мелькают на пыльной дороге.

Шериф Пикман, теперь в коричневой шляпе в тон жилету и штанам, идет по улице, его цепкий взгляд оглядывает людей, которых он защищает.

МУЖСКОЙ ГОЛОС (ВПЗ). Шериф!

Пикман поворачивается в направлении позвавшего.

На экипаже с конем сидит молодая пара. ГРАНТ дружелюбно машет Пикману, а женщина рядом, ДОННА, приятно улыбается. Оба безупречно одеты, у них белые зубы и дорогая обувь под стать.

ПИКМАН. Добрый вечер, мистер и миссис Грант Тайлор-Вторые. На церковные танцы, я прав?

ГРАНТ (восторженно). Разумеется. У преподобного Ходжсона есть славный цветной, который поет и играет на пианино лучше всех, кого я слышал, и белых, и остальных. При нем хочется танцевать до упаду от воплей, кружений, топтаний и радости.

Пикман усмехается энтузиазму Гранта.

ПИКМАН. Что ж, не затопчите милые ножки Донны своей роскошной обувкой. (глядя на Донну) Пересчитайте пальцы к концу вечера. Это приказ шерифа.

ДОННА. Обязательно.

ПИКМАН. Если будет меньше десяти, пошлите за мной или помощником Куперсоном.

ДОННА. Обязательно.

ПИКМАН. Приятного вам вечера.

ГРАНТ. И вам приятного вечера. Пусть Господь присмотрит за вами так же, как вы за нами.

ПИКМАН. Будем надеяться.

Пикман улыбается, касается шляпы, прощаясь с парой, и идет по центральной улице его города.

Пикман оглядывается налево. Внутри Салуна Синди свет. Полногрудая владелица беседует с работниками; выглядит она недовольной.

Пикман идет дальше, оглядывая вечерние приготовления. В пяти магазинах дальше парикмахер-богомол Эрмайн закрывает свое заведение.

Шериф останавливается. Извлекает сигарету из жилета. Зажигает спичку о каблук ботинка и закуривает сигарету. Трясет спичкой и бросает затухший уголек в карман светло-голубой рубашки.

С зажженной сигаретой Пикман поворачивается и смотрит на дальний конец улицы, откуда пришел. В отдалении видит отель «Руддингтон». Не спускает с отеля глаз, долго, долго затягиваясь.

Выдохнув, он смотрит на два новых пистолета на поясе — оружие Авраама Вайсса.

Пикман поднимает взгляд от пистолетов незнакомца и изучает ближайшие витрины.

Видит: молочный магазин, еще один салун, похоронное бюро, магазин домашних животных и ювелирную лавку.

У ювелирной лавки стоит старик с кожей томатно-красного цвета и большими жилистыми руками, запирает переднюю дверь. Пикман тушит сигарету о каблук, бросает в карман рубашки к сгоревшей спичке и подбегает к магазину под названием «Ювелирные изделия МакДонелли».

ПИКМАН (продолжает; зовет). Мистер МакДонелли. Погодите минутку.

Пикман подбегает к тротуару у магазина.

ГУБЕРТ МАКДОНЕЛЛИ тревожно оглядывается, но расслабляется, узнав Пикмана.

ГУБЕРТ. Рад, что это вы, шериф. Как ювелир, я пережил немало неприятных случаев, начинавшихся с того, как кто-то бежит на меня с воплями.

ПИКМАН (запыхавшись). Прошу прощения… Мистер МакДонелли…

ГУБЕРТ. Зовите меня Губертом.

ПИКМАН. Прошу прощения, Губерт. Просто хотел узнать ваши мысли по одному поводу, пока вы не ушли домой.

Плечи Губерта опадают; он выглядит разочарованным.

ГУБЕРТ. Сегодня был неудачный день… я понадеялся, вы что-то приобретете для своей любимой.

ПИКМАН. Я пока немного на мели, но как только мэр выплатит мне премию, обещаю, что непременно зайду к вам.

Губерт пожимает плечами, соглашаясь, но не радуясь компромиссу.

Он лижет медный ключ, затем вставляет в верхний замок и отпирает. Затем лижет железный ключ, вставляет в замочную скважину над дверной ручкой и поворачивает.

ГУБЕРТ. Не вставляются, если не смазать.

Крупной узловатой рукой он предлагает шерифу войти в «Ювелирные изделия МакДонелли».

ИНТ. «ЮВЕЛИРНЫЕ ИЗДЕЛИЯ МАКДОНЕЛЛИ» — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Стеклянные витрины с драгоценностями и менее ценными безделушками стоят вдоль трех из четырех стен магазина, оставляя Губерту довольное узкое пространство для перемещения. Другая запертая дверь ведет в кладовую.

Золотые сумерки проникают через окно, но помещение в основном темное.

ГУБЕРТ. Как правило, я не включаю электричество после закрытия.

ПИКМАН. Я вас и не прошу.

Губерт кивает.

ГУБЕРТ. Чем могу помочь защитнику Рэттлборджа?

ПИКМАН. Сегодня в город прибыл путешественник — странный малый на вид: смуглый, весь в шрамах и одет в черное. Акцент определенно выдает в нем европейца, но провалиться мне на месте, если я понимаю, из какой он страны — хотя точно не из Англии, англичан в свое время я наслушался.

ГУБЕРТ. Не люблю англичан. Ни капли. Воображают себе, что они такие умные и правильные. Когда мой отец умирал от лихорадки, его врачом был англичанин. Его дурацкий акцент нисколько отцу не помог. Когда слышу такой говор — в этой женоподобной, крайне неразборчивой манере — я всегда вспоминаю, как этот чертов доктор говорил (с английским акцентом) «Я ничем не могу ему помочь».

ПИКМАН. Я сам не любитель англичан. Но, как я уже сказал, незнакомец ни из Англии, ни из Франции, потому что французов я то же в свое время слышал.

ГУБЕРТ. Француженки — вот их послушать стоит. Их чертов акцент так очарователен, что будто щекочет барабанные перепонки розовыми перышками. (Губерт улыбается представленной картине) Так откуда, по-вашему, этот тип?

ПИКМАН. Может, Швеция или Германия, или еще какая даль. Я надеялся, вы поможете немного о нем узнать. Я конфисковал у него пистолеты, как у любого путешественника.

ГУБЕРТ (одобрительно кивая). Будет знать, кто здесь главный. Хотите, чтобы я осмотрел его оружие?

Пикман кивает.

ПИКМАН. Хочу.

Шериф извлекает один из револьверов из-за пояса и кладет на освещенное оранжевым солнцем место на витрине.

Губерт заходит за стойку и достает из потайного ящичка лорнет.

Пикман глядит на позолоченные оперные очки с длинной ручкой с улыбкой.

ГУБЕРТ. Мой окуляр разбился. Заказал с востока новый, но тем временем пользуюсь оперными очками жены.

ПИКМАН. А вы находчивы.

Губерт поднимает лорнет к глазам и оглядывает пистолет на стойке. Прищуривается.

Губерт делает пару шагов от пистолета, все еще глядя через лорнет.

ГУБЕРТ. Проблема в том, что нельзя стоять слишком близко к тому, на что смотришь.

Губерт делает третий шаг, все еще вглядываясь через лорнет.

ГУБЕРТ (продолжает). Стайссельбах.

ПИКМАН. Что-что?

ГУБЕРТ. Стайсельбах. Тут надпись под стволом. (глядя на Пикмана) Это имя вашего новенького?

ПИКМАН. Он назвался другим. Он назвался Авраам Вайсс.

Глаза Губерта возвращаются к лорнету, забавно увеличенные линзами с другой стороны.

ПИКМАН (продолжает). Думаете, он соврал про имя, или так звали производителя?

ГУБЕРТ. Пожалуй, это имя производителя… Или, возможно, города, где собрали пистолет.

Губерт кладет лорнет на стойку.

ГУБЕРТ (продолжает). Не против, если я возьму оружие, шериф?

ПИКМАН. Валяйте, но учтите — он заряжен.

Губерт подходит к пистолету и берет. Он с ЩЕЛЧКОМ опускает передний рычаг запирания, и барабан встает в позицию для зарядки одним быстрым, отлаженным движением.

ГУБЕРТ. Неплохо.

Губерт достает пулю из камеры и оставляет пистолет на стойке.

Губерт поднимает пулю к глазам, прищуривается.

ГУБЕРТ (продолжает). Хммм.

Губерт кладет пулю на свет и снова поднимает лорнет к лицу.

ГУБЕРТ (продолжает). Хммммммм.

Губерт делает один шажок назад, разглядывая пулю через лорнет.

ГУБЕРТ (продолжает). Вот как!

Пикман терпеливо ждет объяснений Губерта.

ГУБЕРТ (продолжает). Шериф, будьте добры, положите рядом с патроном, на который я смотрю, еще несколько?

Пикман переворачивает пистолет Вайсса; патроны падают в подставленную левую ладонь.

Пикман ставит патроны рядом с первым, как оловянных солдатиков.

Губерт почти незаметно наклоняет голову и лорнет.

ГУБЕРТ (продолжает). На каждой пуле вытравлена иллюстрация. Лицо молодой женщины. Красивой, темноволосой девицы с длинным носом.

Пикман берет один из патронов и поднимает к солнечному свету. Прищуривается, пытаясь разглядеть картинку.

ПИКМАН. Я ее едва вижу, но вижу.

Губерт, кивая, опускает лорнет и смотрит на Пикмана.

ПИКМАН (продолжает). Когда-нибудь встречали такие пули?

ГУБЕРТ. Никогда. Исполнить такую детальную работу вручную… это за пределами умений большинства моих знакомых ювелиров.

Губерт стучит узловатыми пальцами по лбу, изучая патрон.

ГУБЕРТ (продолжает). Говорят, опытнейшие китайцы могут нарисовать милый пейзаж на зернышке риса. Не китаец ли ваш знакомец?

Пикман подходит к пистолету Вайсса и один за другим заряжает патроны в камеры.

ПИКМАН. Не-а. Он не с Востока.

Пикман защелкивает цилиндр с ЩЕЛЧКОМ.

ГУБЕРТ. Арестуете его?

Пикман засовывает пистолет за пояс; глубже подтыкает голубую рубашку и качает головой.

ПИКМАН. За красивые пули? Этого закон не запрещает.

Губерт кажется расстроенным, что никого не арестуют.

ПИКМАН (продолжает). Спасибо за время и знания, Губерт. Вы сильно помогли.

ГУБЕРТ. Спасибо, что охраняете наш город, шериф. Вспомните про «Ювелирные изделия Макдонелли», когда мэр заплатит вам премию. И вы это заслужили — никогда не слышал, чтобы в городе такого размера не было ни единого убийства.

Пикман кивает, улыбается, поворачивается и уходит.

ЭКСТ. ДОМ ПИКМАНА — ЗАКАТ

Сразу за периметром центра Рэттлборджа стоят дома горожан, каждый с участком земли в половину или один акр — множество лоскутков зеленой травы, отделенные белыми, коричневыми или желтыми изгородями.

На полмили вглубь в этом районе находится дом шерифа Пикмана, темно-коричневое двухэтажное здание с ярко-желтыми заборами и отделкой.

Пикман идет по каменной дорожке к деревянному крыльцу у фасада дома. Несет с собой коричневый бумажный пакет, на вид тяжелый. У него больше нет пистолетов Вайсса.

С соседнего двора доносится пронзительный ХОХОТ двух мальчиков, что вовсю играют в прятки.

Пикман поднимается по ступеням на крыльцо.

Пикман подходит к железной чистилке обуви у дверей и одну за другой отскребывает подошвы коричневых кожаных ботинок о ее край.

ИНТ. ПРИХОЖАЯ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Шериф входит в прихожую. Оставляет пакет на ближайшем столике, вешает шляпу и куртку на кованую стальную вешалку и расправляет рукава.

Берет коричневый пакет и идет в холл.

ИНТ. КУХНЯ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

У дровяной плиты длинная кухонная стойка, за которой стоит ВАЛЕРИ, изящная блондинка сорока трех лет. Ее деликатные приятные черты скрывают возраст — она кажется лет на десять или пятнадцать моложе — но несколько заметных морщин у глаз и у крыльев носа обозначают, что ей уже не двадцать.

Валери раскатывает тесто для пирога и не замечает, как входит Пикман.

Он наблюдает, как она раскатывает тесто и торжественно обсыпает его мукой, словно священник за обрядом. Она надавливает на тесто ладонями и разминает круговыми движениями из центра. Берет потускневшую вилку и быстро и систематически протыкает тесто.

ПИКМАН. Для меня готовишь, Вэл?

Валери отрывается от пирога.

ВАЛЕРИ. Нет.

Пикман удивлен резким ответом жены. Он ставит коричневый пакет и подходит к ней.

ПИКМАН. Что-то случилось?

ВАЛЕРИ. Тетя Алисии Бинфри умерла.

ПИКМАН. Печально… хотя я и не знал, что ты общалась с тетей Бинфри.

ВАЛЕРИ. Не общаюсь. Не общалась.

Пикман ждет, чтобы жена объяснила.

Валери стряхивает муку с рук и ВЗДЫХАЕТ.

ВАЛЕРИ (продолжает). Дженис предложила всем испечь пироги и отнести Алисии Бинфри, чтобы показать, как мы скорбим о ее утрате.

ПИКМАН. Какая забота.

ВАЛЕРИ. Нет. Дженис совсем не любит Алисию, ни капли… просто хочет к ней подлизаться, потому что Алисия теперь богатая и у нее есть фонограф.

Пикман качает головой в неодобрении.

ПИКМАН. Это довольно низко.

ВАЛЕРИ (кивает). Так и есть. Но если я ничего не сделаю, Дженис и прочие дамы весь день просидят у Алисии и будут меня высмеивать. Вот я и пеку — чтобы сорвать ей план.

Валери кивает в подтверждение своих слов. Показывает на тесто и кастрюлю с начинкой из размоченной вишни, спелого ревеня и бренди.

ВАЛЕРИ (продолжает). Отнесу завтра утром — перед тем, как появятся остальные дамы — и выражу Алисии свои соболезнования. Уйду, когда придет Дженис с подругами, чтобы они поняли, что я их обыграла. Если уж играть по их дурацким правилам, надо подложить им спичек в подвязки.

Лицо Пикман освещается широчайшей улыбкой.

ПИКМАН. Ты очаровательна. Даже коварная ты милее, чем котенок из сахарной ваты.

Пикман облизывает палец и стирает пятно муки с подбородка жены.

ВАЛЕРИ. Будь я выше, ты бы принимал меня всерьез.

ПИКМАН. Шесть дней в неделю я брожу с пистолетами в кобурах, заглядываю в злокозненные очи негодяев, запираю буйных пьяниц и разбираю споры, цивилизованные и не очень. Когда я прихожу домой, последнее, чего я хочу — быть серьезным. Хочу чувствовать легкость молодой Вэл, а не тяжесть могилы.

Пикман проводит рукой по своему голому скальпу до места, где отступающие волосы еще не капитулировали.

ВАЛЕРИ. Роджер…

ПИКМАН. Я до сих пор чувствую в тебе юную Вэл, и черт возьми, ты и сейчас выглядишь точно так же, как когда я тебя повстречал.

Валери смотрит на мужа с улыбкой и румянцем, ее глаза блестят.

ВАЛЕРИ. Какой же вы льстец, шериф.

Она наклоняется и целует Пикмана в губы. Он обнимает ее и страстно целует в ответ.

ЭКСТ. КАЗИНО «КАТЛБРАШ» — НОЧЬ

Мужчины в костюмах и смокингах и дамы в формальных платьях идут к фасаду казино, на котором висит электрический знак из маленьких лампочек «Катлбраш».

ИНТ. КАЗИНО «КАТЛБРАШ» — НОЧЬ

Казино заполнено почти до упора, внутри не меньше сотни посетителей, они играют, разговаривают, пьют и смеются.

Вдоль одной стены десять карточных столов, вдоль другой — пять рулеток. Официантки продают сигары и разносят напитки, мелькая среди сидящих посетителей.

В дальнем углу лестница, ведущая к дубовой двери; на двери вырезано два слова: «Мужской клуб».

Три пожилых человека в поношенных и потертых смокингах заходят в главный вход казино. У каждого в правой руке позолоченный набалдашник длинной трости. Все они высокие, тощие и со внушительными гривами седых волос, но держатся бодро, особенно если учесть, что самому младшему из них восемьдесят лет. Это БРАТЬЯ ГУЛИ.

Братья Гули медленно вышагивают по лакированному полу казино, толпа расступается перед ними.

Они окружают стол блэкджека и занимают три места рядом с двумя уже сидевшими ИГРОКАМИ. Каждый из братьев Гули кладет трость себе на колени.

ДИЛЕР, двадцатипятилетний мужчина с повязкой на глазу, ВЗДЫХАЕТ. Другие два ИГРОКА у столика встают и уходят.

Стол теперь целиком принадлежит Гули.

Каждый Гули бросает две фишки в центр стола, покрытого зеленым сукном, как и дилер.

ГРЕГ ГУЛИ (дилеру). Сдавай.

Дилер тяжело шлепает картами перед каждым Гули, затем раздает карты лицом вверх: семь червей, туз крести и пять пик.

Гули заглядывают в свои карты.

Дилер кладет девять крести рядом со своей картой, лежащей рубашкой вверх.

ГРЕГ ГУЛИ (продолжает). Еще.

ГАРРЕТ ГУЛЛИ. Все.

ГОДФРИ ГУЛИ. Еще.

Дилер раздает по второму разу: валет крести и шесть черви.

ГРЕГ ГУЛИ. У меня перебор.

ГОДФРИ ГУЛИ. Все.

ГАРРЕТ ГУЛИ (к Годфри). Предлагаю удвоить банк.

Гаррет бросает еще четыре фишки. Годфри кивает и добавляет четыре свои.

Дилер качает головой.

ДИЛЕР. Казино пасует.

Гаррет показывает свои карты: девять и туз.

Годфри показывает свои: десять, пять и шесть.

Годфри забирает шестнадцать фишек. Дает пять Гаррету, пять Грегу и шесть оставляет себе.

ГОДФРИ ГУЛИ. Поднимем минимальную ставку.

Дилер печально смотрит на стариков.

Напротив, у бара, сидит маленький, светловолосый кукольник Уолтер, поглаживает большую кружку с пивом. На нем все еще тот костюм, в каком он был в Салуне Синди чуть раньше этим днем. Он следит как играют братья Гули, через зеркало, висящее над полками с алкоголем.

БАРМЕН, молодой человек с веснушками, песочными волосами и красным галстуком-бабочкой, подходит к Уолтеру.

БАРМЕН. Будете еще?

УОЛТЕР. Спасибо, но я не испил еще содержимое этой кружки.

Бармен озадаченно моргает при словах Уолтера, затем отворачивается к другому клиенту. Уолтер зовет вслед.

УОЛТЕР (продолжает). Простите, сэр!

Бармен оборачивается.

УОЛТЕР (продолжает). Я хочу у вас полюбопытствовать. Почему никто не желает играть в карты с этими пожилыми людьми? Они кажутся весьма почтенными господами.

БАРМЕН. Братья Гули-то? Любой стол блэкджека, за который они садятся, теряет деньги, вот и все. Один из Гули — не помню, какой — играет рискованно и обычно перебирает. Он всегда добирает до двадцати одного, даже если у него сильная рука в восемнадцать или девятнадцать. Другой играет мягче, надеется на двадцать одно, но согласен на все, что выше шестнадцати. А последний Гули — он не рискует, на случай, если проиграют остальные двое. В итоге им все равно, кто сколько выиграл, главное, чтобы проиграло казино. И когда они садятся — сидят до закрытия… ни разу не видел, чтобы хоть один отлучался выпить или в туалет.

Уолтер разворачивается на барном стуле — с которого его короткие ноги свисают, как у ребенка — и глядит на братьев Гули. Грег Гули делит новозаработанные фишки между братьями.

Уолтер поворачивается назад к бармену.

УОЛТЕР. За этим столом хватит места для девять игроков. Их можно победить, если бы другие остались и играли против них.

БАРМЕН. Ну, на такой случай у них дополнительная стратегия — от них воняет, как от блевотины скунса.

Дверь в казино широко распахивается и внутрь вступает человек в коричневых штанах, синей рубашке, кожаном галстуке и коричневом жилете со значком. Ему двадцать восемь, он силен, красив, его песочные волос пострижены так коротко, что напоминают бархат. Это ПОМОЩНИК КУПЕРСОН.

Две ОФИЦИАНТКИ с сигарными коробками на серебряных подносах тут же несутся к помощнику Куперсону.

Карие глаза Куперсона изучают обеих женщин и сигарные коробки под объемными бюстами.

Уолтер завистливо наблюдает, как пара фигуристых женщин движутся к законнику.

УОЛТЕР. Держу пари, помощник Куперсон может спать с любой женщиной на его выбор в Рэттлбордже — женатой или нет.

БАРМЕН. Я бы не поддержал ваше пари — он может, да не станет: набожный человек. Истинно благочестивый. И ученый. Учился на юриста в Массачусетсе. Ходил в какой-то дорогущий колледж и все такое.

УОЛТЕР. Как же он оказался в Рэттлбордже?

Бармен пожимает плечами.

БАРМЕН. Может, католичество открывает не все двери.

Первая Официантка целует Куперсона в щеку, медленно, с тихим, почти незаметным ВЗДОХОМ.

Вторая Официантка целует Куперсона с другой стороны, даже еще медленней. Она тихо СТОНЕТ, когда отодвигается от чисто выбритой щеки, где остался алый след пухлых губ.

БАРМЕН (продолжает). А может, католичество открывает все двери.

ИНТ. ОТЕЛЬ «РУДДИНГТОН» — ДЕСЯТЬ ЧАСОВ НОЧИ

Мэйбел сидит за стойкой, вцепившись в книжку, читая при свете масляной лампы на стойке. Она действительно увлечена книжкой, она называется «Таинственная Черная Маска из Золотого Зиккурата Нанго-то».

Вдруг Мэйбел слышит СТОН сверху.

Она вставляет закладку, захлопывает книжку и обеспокоенно глядит на лестницу.

Через секунду нерешительности вскакивает со стула и идет к лестнице.

Она смотрит на темную площадку второго этажа.

Слушает с момент, но ничего не слышит.

Мэйбел с опаской ступает на первую ступеньку; та громко СКРИПИТ.

Наверху что-то громко ХЛОПАЕТ. Мэйбел подскакивает при резком звуке.

Пухлая портье отходит к стойке и поднимает масляную лампу за резную рукоятку. Переборов страх, оборачивается к лестнице и идет к ней.

Вглядывается на темную площадку второго этажа, поднимает фонарь повыше, над головой.

Свет фонаря проливается на площадку, и там… ничего.

Мэйбел поднимается по ступенькам, при каждом шаге слышен СКРИП.

ИНТ. ПЛОЩАДКА ВТОРОГО ЭТАЖА — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Мэйбел, вцепившись в перила, взбирается на второй этаж.

Она идет по пустой площадке к основанию следующей лестницы.

Мэйбел поднимает фонарь.

Авраам в длинном черном халате стоит на площадке и смотрит на нее.

Мэйбел ВСКРИКИВАЕТ.

Авраам делает шаг по лестнице навстречу Мэйбел. Его голова качается взад и вперед. Его покрытое шрамами лицо бледно и покрыто пленкой пота; одинокая струйка крови скатывается по правой щеке.

АВРААМ. Что случилось?

Мэйбел отступает от Авраама.

АВРААМ (продолжает). Я не причиню тебе вреда, дитя.

МЭЙБЕЛ. Я с-слышала ш-шум.

АВРААМ. Прошу прощения, если потревожил… Впредь буду осторожней. Доброй ночи.

Авраам отворачивается от Мэйбел.

Когда он поднимается по лестнице, Мэйбел решает взять ситуацию в свои руки.

МЭЙБЕЛ. Что вы там делаете, в… в вашей комнате?

Авраам не оборачивается, но продолжает идти, и, окутанный в черное одеяние, скрывается в темноте.

МЭЙБЕЛ (продолжает). Простите, мистер Вайсс?

Звук ЗАХЛОПНУВШЕЙСЯ двери и СКРИПА ключа служат лаконичным ответом.

ИНТ. СПАЛЬНЯ ПИКМАНА — ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ

Пикман и Валери лежат вместе в постели; оба голые.

Тонкая простыня скрывает их от талии и ниже.

Валери лежит на животе, а Пикман на боку, проводит пальцами по мягкой впадине в центре спины жены.

ПИКМАН. Заставишь меня еще раз вымыться?

ВАЛЕРИ. Нет. Но тебе стоит отмыть усы.

ПИКМАН. Не-а, мне нравится. когда они так пахнут.

Валери заглядывает мужу в глаза.

ВАЛЕРИ. Очень мило.

ПИКМАН. Не особенно. Скорее как печень теленка, перемешанная с рыбным уловом.

Валери игриво бьет Пикмана по боку. Он ХИХИКАЕТ.

ВАЛЕРИ. Ну, наверное, хорошо, что мама в детстве так закармливала тебя печенью.

ПИКМАН. Быть родом из Техаса — ну так уж плохо, детка.

Пикман целует жену в шею.

ВАЛЕРИ. Есть новости от мэра, когда он заплатит премию?

Пикман ВЗДЫХАЕТ.

ПИКМАН. У него сейчас другие приоритеты, урожай…

ВАЛЕРИ. Не придумывай за него оправданий, Роджер. Он обещал дополнительное жалование, если в городе все будет спокойно, и ты слово сдержал. Ни единого убийства с тех пор, как ты стал шерифом — ни одного. Кроме того, нам бы сейчас не помешали деньги.

ПИКМАН. Знаю, знаю. Поговорю с ним завтра. Довольна?

ВАЛЕРИ. Через секунду буду, шериф.

Валери улыбается, проводя рукой под простыней между ног мужа.

ПИКМАН. Женщина, у тебя чертовски неприличная левая рука.

Пикман хватает ее за левое плечо и перекатывает на спину; затем взбирается на нее, наклоняется к ее лицу. Она обхватывает его ногами, поднимая простыню, еще оплетенную у их талий.

Они глядят друг другу в глаза и находят медленный ритм.

Не говорят больше ни слова.

ИНТ. МУЖСКОЙ КЛУБ В КАЗИНО «КАТЛБРАШ» — ПОЛНОЧЬ

В Мужском Клубе сигарный дым и пять крепких ЗДОРОВЯКОВ, которые его выпускают. Они сидят в креслах с пышной обивкой, окруженные пепельницами, книгами в кожаных переплетах и маленькими темными стаканами.

Помощник Куперсон открывает дверь и входит в комнату; одна из официанток, ДЖЕСС УОКЕР, демонстрирующая сияющую улыбку и пышный бюст, стоит у его левого локтя. Она захлопывает за собой дверь.

ХОГАН, мощный шестидесятидвухлетний мужчина в блестящем голубом костюме с серыми тонкими полосками, смотрит поверх очков на помощника и его компаньонку.

ХОГАН (Куперсону). Мне это не казалось особенно сложным концептом. Более того, вполне простым, особенно для выпускника колледжа.

ДУГАН, его дородное отражение, кивает, соглашаясь.

ДУГАН. Особенно учитывая его превосходную предысторию.

Хоган глубоко затягивается толстой сигарой. Выдыхает.

ХОГАН. Это Мужской клуб.

Куперсон улыбается, показывая два идеальных ряда зубов.

КУПЕРСОН (с легким бостонским акцентом). Я не планирую задерживаться, мэр Хоган — я обещал проводить мисс Уокер домой. Но прежде, чем уйти, хотел зайти и сделать рекомендацию, если позволите.

Мэр Хоган глядит на Дугана и трех других завсегдатаев Мужского Клуба.

ХОГАН (членам клуба). Простим помощника?

ДУГАН. Простим помощника.

Хоган театрально взмахивает сигарой.

ХОГАН. Мэр ожидает мудрого и полезного совета.

КУПЕРСОН. Итак, я знаю, что у вас на столе много дел…

ХОГАН (членам клуба). Это… он… это замечание по поводу… моей ширины? Я думал, я стройный и подтянутый.

Здоровяки СМЕЮТСЯ, как и сам Хоган.

ХОГАН (продолжает). Продолжайте, помощник. Я сам над собой подшучиваю.

КУПЕРСОН. Я знаю, что вы занятой человек, но хотел предложить… Если бы вы могли найти время… и заплатить шерифу Пикману обещанную премию.

ХОГАН. Я как раз собирался, как раз собирался… готов поклясться пред любым богом, который сейчас не слушает.

Здоровяки СМЕЮТСЯ.

ХОГАН (продолжает). Отчего вас так заботит жалование Пикмана?

КУПЕРСОН. Пикман — замечательный человек, которым по праву гордится весь город, и думаю, ему стыдно просить о прибавке… и все же он и миссис Пикман должны банку и живут бедно. Им пришлось много взять взаймы, когда заболела их дочь… и… и потом.

Веселый настрой Хогана стихает; он опечаленно качает головой.

ХОГАН. Больше ни слова, Куперсон, больше ни слова об этом деле. Я был беспечен. Неосмотрительным ослом. Лучший шериф на западе заслуживает премию, а то и повышения зарплаты. Только из-за славной работы Пикмана я не часто вспоминаю о нем или о вас, помощниках… и это целиком и полностью правда. Я поговорю завтра с казначеем по этому вопросу.

Куперсон благодарно кивает.

КУПЕРСОН. Спасибо, мэр. Доброго вечера, господа.

Куперсон разворачивается, все еще держа под руку Джесс Уокер.

ХОГАН. Вы благочестивый человек, помощник?

Куперсон оборачивается и кивает.

КУПЕРСОН. Да.

Хоган поднимает сигару и указывает тлеющим концом в направлении нижней части спины Джесс Уокер.

КУПЕРСОН (продолжает). Я только сопровождаю мисс Уокер домой, ничего больше.

Джесс слегка морщится при словах помощника.

Куперсон и Джесс уходят, закрыв за собой дверь.

Дуган отпивает бренди и глядит на мэра.

ДУГАН. Вы ему верите? Как считаете, он только отведет эту прелестную девицу домой и не зайдет сам?

ХОГАН. Я ему верю, да. Голова помощника Куперсона так забита книжными знаниями и бог знает чем, что в ней не осталось места ни на что хорошее. (пауза) Он самый разумный имбецил из всех, что я встречал.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА — СПУСТЯ МИНУТУ

Куперсон идет по улице, сопровождая Джесс Уокер, на которой теперь длинное пальто поверх формы официантки.

Джесс глядит на Куперсона, пока тот изучает звезды.

ДЖЕСС. Спасибо, что провожаете меня, помощник.

КУПЕРСОН. С удовольствием. Я рад любой возможности услужить жителям Рэттлборджа и насладиться волшебными творениями нашего Господа.

Джесс разочарована ответом; Куперсон не замечает ее реакцию.

КУПЕРСОН (продолжает). Вы когда-нибудь видели aurora borealis, мисс Уокер… северное сияние?

ДЖЕСС. А что это?

КУПЕРСОН. Это прозрачная пелена света, что сияет на вершине мира. Некоторые ученые считают, что это отражение солнца с другой стороны планеты, но это слишком просто и, более того, не объясняет, зачем оно существует.

ДЖЕСС. А вы как думаете, зачем оно существует, помощник?

КУПЕРСОН. Я думаю, так Бог говорит нам: «Я здесь и я защищу вас».

Прямо напротив парикмахерской Эрмайна Джесс останавливается и оборачивается к Куперсону. Она смотрит на него, закрывает глаза и откидывает голову, ожидая поцелуя.

КУПЕРСОН (продолжает). Вы красивая женщина, Джесс Уокер — до боли красивая — но боюсь, нам лучше продолжить наш путь.

Джесс открывает глаза, мокрые от слез. Куперсон берет ее под руку и идет с ней к концу улицы.

Впереди Куперсон видит двух МУЖЧИН в разгоряченном споре.

КУПЕРСОН (продолжает; зовет). Полегче, джентльмены!

Двое МУЖЧИН продолжают спорить. Куперсон оглядывается на Джесс.

КУПЕРСОН (продолжает). Один момент, мисс Уокер.

Куперсон неторопливо подбегает к спорящим Мужчинам.

У одного из них разбитая бутылка, у другого нож.

Правой рукой Куперсон извлекает один из двух револьверов. Целится в землю.

БАМ.

Двое Мужчин оглядываются на него.

Куперсон извлекает второй пистолет. Тут же нацеливает оба ствола на левые коленные чашечки мужчин.

КУПЕРСОН (продолжает). Бросайте оружие, если не желаете хромать до конца жизни. Клянусь Христом Всемогущим, второй раз я просить не буду.

Мужчины смотрят на него, жар спора быстро остывает.

Первый бросает нож; второй швыряет горлышко бутылки к парикмахерской.

Куперсона опускает пистолеты, но держит их наготове.

КУПЕРСОН (продолжает). Из-за чего ссоритесь? Девушка? Кто-то сжульничал в картах? Кто-то оскорбил ботинки или шляпу другого? Поверьте, ребята, что бы это ни было, оно не стоит того, чтобы получить нож, фингал, пулю в ноге или арест. Подберите шляпы.

Мужчины идут к своим шляпам и надевают. Оба смотрят в землю.

КУПЕРСОН (продолжает). Чарли, иди на север, Хаскелл, а ты на юг. Если кто из вас повернется — даже на миг — брошу за решетку на целую неделю за нарушение покоя. Если у вас вопрос, требующий юридического решения, приходите утром в суд. Теперь шагайте.

Каждый Мужчина кивает, разворачивается и уходит.

Куперсон возвращается к Джесс Уокер, ее глаза колеблются между уходящими мужчинами. Он убирает оружие в кобуру.

Джесс, впечатленная, глядит на Куперсона.

КУПЕРСОН (продолжает). Простите, мисс Уокер.

Куперсон берет Джесс под руку и продолжает путь.

ДЖЕСС. Почему я вам не нравлюсь, помощник? Потому что я вдова? Или потому, что необразованная и не знаю о северном сиянии? Потому что меня дома ждет дочь, или из-за того, что зарабатываю, надевая нескромные наряды?

КУПЕРСОН. Вы тут не при чем, просто я верю в Господа.

ДЖЕСС. Зачем же вы вообще приехали в Рэттлбордж, если вам не нужны жена, семья, ничего? Почему вы не стали юристом, на которого учились?

КУПЕРСОН. Рука дьявола смешала законы на востоке — запутала даже добро и зло — и я больше не мог служить Ему в этой замысловатой и показушной системе. А здесь я могу трудиться во славу Его и помогать Его народу.

ДЖЕСС. Но вы все время провожаете меня домой, меня! Вы выбираете меня, хотя вас обожают все девушки — а Энни и Стейси куда красивее меня — но вы выбираете меня, и каждый раз я думаю: «В этот раз, в этот раз он зайдет ко мне». Но нет, вы никогда не заходите.

Куперсон смотрит на расстроенную женщину и качает головой, в чем-то даже сокрушенно.

КУПЕРСОН. И не зайду. Я не хотел сбивать вас с толку… Я думал, вы уже понимаете, что я за человек.

Джесс хочет ответить, но качает головой и отворачивается.

ЭКСТ. ДОМ ДЖЕСС УОКЕР — ПОЛНОЧЬ

Дом — маленький, с двускатной крышей и небольшим чердаком, служащим вторым этажом. Синий лунный свет проникает сквозь окружающие деревья, орошает простое, неокрашенное дерево.

Куперсон и Джесс подходят к двери.

ДЖЕСС. Спасибо, что проводили меня домой, помощник.

КУПЕРСОН. Спокойной ночи, мэм.

Джесс кивает и входит в дом, мрачная и отвергнутая.

Куперсон стоит снаружи, пока Джесс не закрывает дверь.

Куперсон отворачивается от дома и идет к дороге.

Он стискивает зубы и начинает потеть. Оборачивается и снова смотрит на дом Джесс.

У помощника происходит внутренняя борьба.

После минутных раздумий Куперсон идет к передней двери, но прямо перед ней сворачивает к близлежащим деревьям и скрывается.

КУПЕРСОН (продолжает; про себя). О боже.

Куперсон глубже заходит в рощу, примыкающую к дому. Его лоб блестит от пота. Он оборачивается и снова смотрит на дом Джесс.

Куперсон заглядывает в окно спальни в задней части дома.

БЕТТИ, девочка пяти лет, спит у себя в кровати.

КУПЕРСОН (продолжает). Боже.

Куперсон смотрит на длинные ресницы Бетти… и пухленькие губки… и длинные золотые волосы… и тонкие пальчики. В его глазах стоят слезы.

Бетти поворачивается на постельке в горошек; с левого плеча соскальзывает пижама.

Куперсон смотрит на нее с похотливым выражением. Он застыл в крайнем напряжении. Он проглатывает, пока его взгляд блуждает по ее лицу, рукам и непорочной шейке…

Куперсон бьет по стволу дерева, за которым прячется. Бьет еще. И еще.

Помощник смотрит на ободранные и кровоточащие костяшки. Отворачивается от окна и уходит из рощи под внимательным голубым оком луны.

ЭКСТ. ДОМ УОЛТЕРА — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Уолтер, крошечный кукольник, идет по пыльному проселку домой — к желтому, одноэтажному зданию с участком в пол-акра.

Приближается к деревянным воротам, окружающим его собственность. На воротах вырезаны головы четырех деревянных стражей: оскал медведя, пасть собаки, зубы аллигатора и рык льва.

Взявшись за голову льва, Уолтер распахивает ворота и входит на свой участок. Захлопывает за собой ворота и идет по тропинке, мощенной камнем, к двери.

Он не видит поблизости человека, что наблюдает за ним из тени деревьев.

Этот человек — Авраам Вайсс.

ИНТ. ЦЕРКОВНЫЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ ЗАЛ — ПОЛОВИНА ПЕРВОГО НОЧИ

Зал полон уставших танцоров и утомленных зрителей. Только семь пар еще не отстают от ритмов неутомимого пианиста, афроамериканца по кличке МАНГО. На нем, под коричневым костюмом, рубашка цвета его любимого фрукта. Быстрая музыка отражается эхом по всему просторному помещению.

Среди танцующих — Грант и Донна Тайлор Вторые, оба с раскрасневшимися лицами и практически в горячке.

Манго выбивает для прихожан быстрый 12-тактовый шаффл блюз. Изредка, ускоряя ритм, он добавляет джазовый звенящий блок-аккорд. Танцоры этого не замечают, но кое-кто из стариков, сидящих вдоль стен, бросают подозрительные взгляды на музыканта.

ГРАНТ (задыхаясь). Не сдерживайся, Манго! (вздох) Не… жалей нас… белых!

Манго меняет ритм, моментально дезориентировав танцоров.

На короткий момент все теряются, беспомощно промахиваясь мимо темпа музыки.

Старик падает на пол с неприятным СТУКОМ.

Но в следующий миг танцоры находят ритм и пляшут под него.

Манго широко открывает рот.

МАНГО (поет). Трясина дыыыыышит…

Он играет уменьшенную гамму на пианино.

МАНГО (продолжает; поет). Летают мыыыыши…

Он снова играет уменьшенную гамму, пробегая пальцами по клавиатуре туда и сюда.

МАНГО (продолжает; поет). И белый парень, белый парень с дамой в чаще говорит…

Грант вращает Донну, зачарованный музыкой.

Губерт МакДонелли, краснолицый ювелир, и его жена ЭЛИЗА наблюдают за Манго, их губы сморщены в презрении.

МАНГО (продолжает; поет). «Салли, Салли, Салли, Салли, отдай детишек мне. Салли, Салли, Саааааали. Где же все детишки?»

Он играет аккорд.

МАНГО (продолжает; поет). «В трясине, — отвечает, — В трясине детишки летают, летааааают».

Донна и Грант кружатся в экстазе.

ЭКСТ. ОСОБНЯК АЛИСИИ БИНФРИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

На окраине города на участке в пять акров стоит особняк Алисии Бинфри, трехэтажный левиафан, окрашенный в беловатый цвет с темно-бордовой отделкой.

Валери в светло-голубом платье идет к внушительному зданию, держа в правой руке плетеную корзину и небольшой белый зонтик в левой. Она шагает по тропинке из цветной гальки.

Приблизившись к особняку, замечает двух АФРОАМЕРИКАНОК, ухаживающих за цветочным садом на краю владения. Они оживленно беседуют, срезая терновник и перекрученные лозы.

Старшая из пары видит Валери и подталкивает напарницу.

Их беседа резко замолкает.

ВАЛЕРИ. Доброе утро, дамы.

Пара наблюдает, как подходит Валери.

СТАРШАЯ САДОВНИЦА. Доброе утро, миссис Пикман.

МЛАДШАЯ САДОВНИЦА. Доброе утро, миссис Пикман.

ВАЛЕРИ. Сад великолепный.

СТАРШАЯ САДОВНИЦА. Спасибо вам большое, миссис Пикман.

МЛАДШАЯ САДОВНИЦА. Спасибо вам большое, миссис Пикман.

Валери кивает, проходя мимо женщин и направляясь по холму к особняку. Как только она выходит из предела слышимости, садовницы возобновляют оживленный разговор.

Валери подходит к двери. Складывает зонтик и ставит плетеную корзину на каменную скамью. Смотрит на перламутровую кнопку у лакированных дверей из красного дерева. Нажимает на кнопку: ДИНЬ ДИНЬ ДИНЬ ДОН.

Валери улыбается новинке — электрическому дверному звонку.

Изнутри доносится СТУК ШАГОВ. Дверь открывается. ДВОРЕЦКИЙ, среброволосый мужчина семидесяти лет, распахивает дверь.

ДВОРЕЦКИЙ (с английским акцентом). Доброе утро, миссис Пикман.

Валери озадаченно смотрит.

ДВОРЕЦКИЙ (продолжает). Вы пришли с визитом к хозяйке дома?

ВАЛЕРИ. Почему вы говорите как англичанин?

ДВОРЕЦКИЙ. Этого потребовала хозяйка.

Из особняка доносится звук пронзительного женского СМЕХА.

ДВОРЕЦКИЙ (продолжает). Вы с визитом к скорбящей хозяйке?

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (ВПЗ). Веди ее, Ральф!

ДВОРЕЦКИЙ. (показывая на плетеную корзину). Позволите помочь с ношей?

ВАЛЕРИ. Это всего лишь пирог… я справлюсь. Но буду рада, если повесите где-нибудь зонт.

Она передает Дворецкому сложенный зонт.

ДВОРЕЦКИЙ. Прошу, входите, присоединяйтесь к трауру.

Изнутри доносится новый взрыв ПРОНЗИТЕЛЬНОГО СМЕХА.

ИНТ. ГОСТИНАЯ В ОСОБНЯКЕ БИНФРИ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Валери с плетеной корзиной входит в комнату с толстым ковром, три стены завешаны картинами и гобеленами. Четвертая стена целиком из стекла и выходит на зеленый лабиринт за домом.

Алисия Бинфри, в лиловом кимоно, сидит на пышном диване, читая газету. Она поразительно красива, такая роскошная, что другие женщины при ней чувствуют себя неуютно.

Алисия отрывается от газеты, ее зеленые глаза сияют из-под черных ресниц.

АЛИСИЯ. Доброе утро, миссис Пикман. Что вас привело в такой игривый и свежий день?

Валери не знает, что ответить.

ВАЛЕРИ. Я слышала о кончине вашей тетушки и хотела принести соболезнования от меня и моего мужа.

АЛИСИЯ. О, спасибо за сочувствие.

Валери не понимает, серьезна ли Алисия или шутит.

ВАЛЕРИ. Я испекла вам пирог.

Алисия усмехается.

АЛИСИЯ. Спасибо.

ВАЛЕРИ. Вы были близки с вашей тетушкой?

АЛИСИЯ. Нет. Я встречала ее только раз, когда мне было двенадцать. Она водила меня на сельскую ярмарку и меня на нее стошнило. С тех пор я ее не видела.

Алисия усмехается. Валери усмехается.

АЛИСИЯ (продолжает). Откуда вы, миссис Пикман? Техас?

ВАЛЕРИ. Нет, мой муж оттуда, но я родилась и выросла в Колорадо.

АЛИСИЯ. В Колорадо была опера?

ВАЛЕРИ. Была, и я ходила туда при каждом удобном случае.

Алисия кивает, размышляя, взвешивая…

АЛИСИЯ. Мне нужно сбежать из дома до того, как Дженис и ее прихорошенные нравоучительные подруги придут меня проведать, но если желаете послушать фонограф, можно запланировать для вас еще один визит, попозже.

Валери с энтузиазмом кивает.

ВАЛЕРИ. Я бы очень хотела его увидеть — и услышать.

АЛИСИЯ. Я так и думала. Заняты сегодня вечером, миссис Пикман?

ВАЛЕРИ. Нет — муж на службе. И зовите меня Валери.

АЛИСИЯ. Приходите сегодня около семи часов, и мы послушаем замечательные итальянские теноры, попивая славное итальянское вино.

ВАЛЕРИ. Было бы чудесно, Алисия.

АЛИСИЯ. Пожалуйста… Зовите меня мисс Бинфри.

Она не шутит.

ЭКСТ. ЗАКУСОЧНАЯ ОСКАРА — ДЕСЯТЬ УТРА

Поглаживая живот, шериф Пикман выходит из Закусочной Оскара в сопровождении помощника Куперсона и ПОМОЩНИКА БАРТЛИ, коренастого тридцатилетнего мужчины с выдающейся челюстью, пышными черными усами и косматыми черными бровями.

Пикман глядит на бинт на костяшках Куперсона.

ПИКМАН. Прошлой ночью случилось что-то, о чем мне надо знать?

КУПЕРСОН. Ничего, что стоит внимания… Три распри да пара ссор деревенщины, ничего ужасно важного.

Пикман кивает; они с Куперсоном смотрят на север центральной улицы. Бартли оборачивается на юг и видит, как среди утреннего движения пешеходов и экипажей к ним едут мэр Хоган и его подобострастный приятель по мужскому клубу Дуган.

ПИКМАН. Я объелся. Вот бы лечь прям здесь да вздремнуть.

БАРТЛИ. Не советую, босс. Обернитесь.

Пикман и Куперсон оборачиваются на юг и видят, как к ним пыхтит безлошадный экипаж мэра.

Все три законника снимают шляпы.

Машины ПЫХТИТ и ЧИХАЕТ, притормаживая на пыльной улице.

ПИКМАН. Мэр.

БАРТЛИ. Мэр.

КУПЕРСОН. Мэр.

ХОГАН. Шериф. Помощники.

Дуган кивает, но сам не говорит, и к нему не обращаются.

Хоган смотрит на раскрашенную стеклянную витрину Закусочной Оскара за спинами законников.

ХОГАН (продолжает). Что ж, должен сказать, это заведение — чертовски отличное место для жареного куриного стейка, определенно, определенно. (Дугану) Должно быть, там даже меню непросто прочесть, когда со всех сторон ослепительно сверкают значки. Поистине, созвездие икон закона.

Дуган согласно кивает.

ДУГАН. Несомненно, самое безопасное место.

ПИКМАН. Что могу для вас сделать, мэр Хоган?

ХОГАН. Ни черта, кроме того, что и так делаете со времен ухода шерифа Реддингтона в отставку.

Хоган тянется к карману пиджака и извлекает запечатанный воском конверт. Протягивает Пикману.

ХОГАН. (продолжает). Это премия, с выплатой которой я столь затягивал. И вам запрещается меня благодарить, ибо она ваша по праву.

Пикман кратко кивает в благодарность.

Хоган наклоняется и отпускает педаль сцепления своего напыщенного средства передвижения.

ХОГАН (продолжает). Вас также порадует новость, что вы больше не должны ни цента Банку Рэттлборджа.

Пикман, раскрыв рот, смотрит на мэра.

ПИКМАН. Мэр Хоган, не стоило…

ХОГАН. Пустяки. Банк должен был мне пару услуг, а теперь на одну меньше.

Хоган прочищает горло зрелищным манером, включающим щеки, подбородки, глаза и все десять пальцев.

ХОГАН (продолжает). Что ж, нам пора проваливать, ребята, пока жены не поймали нас за бездельем. Они и так не рады, когда мы хоть каким образом наслаждаемся жизнью. Стоит благоверной увидеть, как я улыбаюсь во сне, тут же меня будит.

С ТОЛЧКОМ и ТРЕЩАЩИМ грохотом Хоган и Дуган отъезжают.

Пикман опускает конверт в жилет.

БАРТЛИ. Проверьте, не обсчитал ли.

ПИКМАН. Да не, не станет… Кроме того, хочу, чтобы Вэл сама открыла.

ИНТ. САЛУН СИНДИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Уолтер, крошечный кукольник, входит в неосвещенное заведение Синди. Качающиеся двери медленно то пропускают, то скрывают струящийся свет.

СИНДИ (ВПЗ). Мы закрыты.

УОЛТЕР. Приветствую.

СИНДИ (ВПЗ). Загляни в плевательницу.

Уолтер не понимает совета скрытой в тенях хозяйки.

УОЛТЕР. Простите?

СИНДИ (ВПЗ). Плевательница. Пойди и загляни.

Уолтер смотрит на толстую плевательницу на дальнем конце стойки; она лежит на покрытом опилками полу, как коренастый коротышка.

Уолтер сторожко подходит к плевательнице. Заглядывает.

Покрытая ихором табака и прочей вязкой гадости, там лежит кукла, которую он сделал по и для Синди.

СИНДИ (ВПЗ) (продолжает). Думала, тебе стоит знать об этом, пока ты не сделал новую.

Уолтер вглядывается в тени с мрачным видом.

УОЛТЕР. Я две недели мастерил эту миниатюру, которая теперь осквернена, опорочена, запятнана слюной негодяев.

Синди выходит из теней и смотрит на коротышку.

СИНДИ. Думаешь, большие слова сделают больше тебя самого? А?

Уолтер открывает рот, чтобы ответить, но слова не идут ему на ум.

СИНДИ (продолжает). Я не хотела быть жестокой, но видит бог, не знаю, что еще сделать, чтобы ты отвязался. Ты прицепился через неделю, как моего мужа схоронили, и теперь я даже удивляюсь, как же ты выдержал неделю. Боже, да только вчера ты сам сказал «Ты больше меня не увидишь», и вот глядите-ка — вот он ты, очень даже видимый.

Взгляд Уолтера становится холодным и пронизывающим.

УОЛТЕР. Делай, что хочешь, в оставшиеся тебе три года.

СИНДИ. Три года?

УОЛТЕР. Я вижу по морщинам на твоем лице, окружности лодыжек, вялости волос и эластичности десен, что твоя красота начнет вырождаться через три года, начиная с сего дня, и весьма быстро.

СИНДИ. Вот значит как?

УОЛТЕР. Как выглядела твоя мать, когда ей было на три года больше, чем тебе сейчас?

Глаза Синди сужаются в неприкрытом презрении.

СИНДИ. Проваливай.

Уолтер беспечно разворачивается и выходит из Салуна.

Синди смотрит на себя в зеркало за баром. Касается кожи у глаз.

ЭКСТ. ДВАДЦАТЬ ШАГОВ ОТ ГОРОДА — ВЕЧЕР

Над городом скапливается серая масса бури.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Пикман ведет ЗАКЛЮЧЕННОГО в наручниках в городскую тюрьму.

В САМОМ КОНЦЕ УЛИЦЫ — ДАЛЬШЕ, ЧЕМ В ТРИДЦАТИ МЕТРАХ –

Пикман видит, как по улице бежит его жена.

У Валери в руках коричневый пакет, и она, очевидно, торопится перегнать бурю.

Пикман открывает рот, чтобы позвать, но, глянув на Заключенного, который у него под арестом, решает не отвлекать ее внимания.

ЗАКЛЮЧЕННЫЙ. Вы всегда на нас косо глядели, шериф. На меня и братишку моего. Вы против нас настроены, вот что.

ПИКМАН. Я не беседую с заключенными. Заткнись.

Пикман наблюдает, как Валери исчезает на грязной дороге за «Ювелирными Изделиями МакДонелли».

ЭКСТ. ГОРОДСКАЯ ТЮРЬМА — СУМЕРКИ

Пикман выходит из тюрьмы. Смотрит на небо.

Серые облака становятся черными.

Манго в коричневом костюме, коричневом котелке и рубашке цвета манго подходит к шерифу.

МАНГО. Похоже, там зависла могучая буря, шериф.

Пикман кивает.

МАНГО (продолжает). Словно глаз великана, а?

Пикман кивает.

ЭКСТ. ОТЕЛЬ «РУДДИНГТОН» — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Помощник Куперсон и помощник Бартли стоят у отеля. Куперсон читает карманную Библию; Бартли ковыряется в широких зубах щепкой, глядя на собирающиеся тучи над головой.

Пикман неспешно прогуливается к ним. Они кивают в знак приветствия.

Пикман зажигает спичку о каблук.

Одинокая капля КАПАЕТ на зажженную спичку, загасив ее с ШИПЕНИЕМ.

ЭКСТ. «ЮВЕЛИРНЫЕ ИЗДЕЛИЯ МАКДОННЕЛИ» — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Губерт выходит из лавки. Захлопывает за собой дверь.

Огромными узловатыми пальцами Губерт извлекает медный ключ, лижет и вставляет в верхний замок. Поворачивает. ЩЕЛК.

Две капли падают на красную плешь Губерта. КАП, КАП.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Братья Гули идут шеренгой по улице.

В правых руках у них трости. На каждого падает капля. КАП. КАП. КАП.

ЭКСТ. ПАРИКМАХЕРСКАЯ ЭРМАЙНА — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Парикмахерская только что закрылась. Парикмахер-богомол смотрит на темный сонм туч в небе. В руках у него торт со взбитыми сливками.

Четыре капли КАП, КАП, КАП, КАПАЮТ на пенную глазурь, покрывающую кондитерское изделие, оставляя в море замороженных белых волн маленькие кратеры.

ЭКСТ. ДОМ ГРАНТА И ДОННЫ ТАЙЛОР — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Грант и Донна Тайлор Вторые стоят на переднем дворе своего красивого узкого и высокого дома, глядя на небо.

Грант раскрывает зонтик с ЩЕЛЧКОМ и укрывает жену от пяти падающих капель: КАП, КАП, КАП, КАП, КАП.

ЭКСТ. ДОМ МЭРА — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Мэр Хоган и Дуган едут на ПЫХТЯЩЕЙ, ЧИХАЮЩЕЙ машине по грязной дорожке, что ведет к главному входу широкого, богатого трехэтажного дома мэра. Капли падают на лоб Хогана, очки и зажженную сигару, как и на сигару и часы Дугана.

КАП, КАП, КАП, КАП-ВШШ, КАП-ВШШ, КАП.

ЭКСТ. ОСОБНЯК АЛИСИИ БИНФРИ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Валери Пикман с коричневым пакетом, который мы видели ранее, бежит по тропинке из цветной гальки, мимо цветочного сада, к парадному особняка Бинфри. За ней дождь бьет по гальке: КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП.

ИНТ. ГОСТИНАЯ ОСОБНЯКА БИНФРИ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Алисия Бинфри выглядывает в огромное окно, занимающее всю заднюю стену гостиной и выходящее на зеленый лабиринт.

Дождь бьет по окну: КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП.

ЭКСТ. САЛУН СИНДИ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Синди стоит перед своим заведением, морща нос. Дождь бьет по навесу, под которым она стоит: КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП. Она качает головой, поворачивается и вешает на дверь знак «ЗАКРЫТО».

ЭКСТ. ЗАКУСОЧНАЯ ОСКАРА — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Уолтер выходит из забегаловки, глядя на небо. Надевают шляпу с широкими полями, бормочет проклятье и выходит под дождь. КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП,КАП.

ЭКСТ. КАЗИНО «КАТЛБРАШ» — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Джесс Уокер, облаченная только в нескромный наряд официантки, бежит к передним дверям казино. Дождь обрушивается на нее. КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП,КАП, КАП.

Два Здоровяка из Мужского Клуба — оба предусмотрительно стоящие под навесом — следят за маршрутом женщины с нескрываемым удовольствием.

ИНТ. НОМЕР «ТРИ Р» В ОТЕЛЕ «РУДДИНГТОН» — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Номер объят тьмой, не считая того света, что проникает в трещину под дверью. По комнате двигается темный силуэт, ходит туда-сюда. Звуки дождя, бьющего по крыше, слышно внутри: КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП, КАП,КАП, КАП,КАП.

АВРААМ (шепчет). Wachet auf, Adelaide, wachet[1]!

ЭКСТ. ДВАДЦАТЬ ШАГОВ ОТ ГОРОДА — НОЧЬ

Ночь пала на Рэттлбордж, а с ней и поток ШИПЯЩЕГО дождя.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА — ДЕВЯТЬ ЧАСОВ

ГРОЗОВОЙ ливень словно превращает улицу в котел с кипящей водой. Поток так силен, что невозможно видеть дальше чем на десять метров в любом направлении. Дождь РЕВЕТ, как огонь, бросаясь на все в Рэттлбордже, что не прячется под крышей.

Из стены дождя материализуются три черных треугольника, острые на вершинах и широкие у основания. Черные треугольники движутся вместе по центральной улице. Они похожи на летучих мышей, вот только основания треугольников — длинные ноги, что показывает, что это стопоходящие животные.

Мокрые сапоги на этих ногах вязнут в грязной дороге, но в ревущем пожарище ливня слышно шаги. Черные треугольники двигаются по улице, темные фантомы, плывущие в сверхъестественной буре. Они одновременно останавливаются и разворачиваются налево.

Черные треугольники продолжают движение; проходят мимо желтого свет из полуоткрытого окна. Треугольники — три МУЖЧИНЫ в черных пончо.

Из-под центрального пончо показывается рука. В руке компас. Затем рука исчезает под пончо и спустя миг появляется, показывая на северо-восток.

Три Мужчины в пончо двигаются в восточном направлении к пригороду, хотя ни они не видят, куда идут, ни их увидеть нельзя. Центральный говорит, его голос слышен только двум людям рядом.

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ. Покажите ваши часы, господа.

Из-под двух пончо по флангам появляются руки с карманными часами. Центральный Мужчина извлекает свои и коротко изучает циферблаты.

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ (продолжает). Хорошо. Встречаемся в полночь у городского знака и потом возвращаемся к лошадям.

Руки убираются под пончо.

МУЖЧИНА СПРАВА. Ясенько.

МУЖЧИНА СЛЕВА. Понял.

Из-под краев пончо возникают блестящие стволы пистолетов и дробовиков. Мужчины разделяются на три разных направления.

Через пять шагов они уже не больше, чем размытые черные треугольники.

Через двенадцать шагов они практически исчезли в дожде — сливаясь с ночью.

Через двадцать шагов они целиком поглощены РЕВУЩИМИ водами Катаракты Карги.

ИНТ. ГОСТИНАЯ ГУБЕРТА МАКДОНЕЛЛИ — НОЧЬ

Буря громко РЕВЕТ снаружи: нет грома или молнии, только жестокий и бесконечный ливень. Губерт, краснолицый ювелир, сидит напротив жены, Элизы, пухлой и бледной женщины в многослойной ночнушке. В центре стола, за которым они сидят, стоит свеча, освещая красивую плетеную скатерть, два отреза сыра и каравай орехового хлеба, от которого они отрывали кусочки уже несколько часов.

ЭЛИЗА. Что?!

ГУБЕРТ. Говорю, «Бесполезно беседовать, когда за окном такая страшная буря».

ЭЛИЗА. Не слышу тебя за бурей — ничего не слышу, кроме бури!

Губерт встает и поднимает кресло — хорошо сработанное и очень тяжелое, из ореха — с пола.

ЭЛИЗА (продолжает). Не заработай грыжу, дорогой.

Губерт несет стул вокруг стола и ставит рядом с женой. Она улыбается ему. Он садится в кресло.

Элиза гладит его по плечу.

ЭЛИЗА (продолжает). Всегда был силачом, полным энергии и романтических порывов.

Губерт кивает, довольный собой. Элиза отрезает внушительный кусок от острого чеддера, а затем горбушку от каравая. Аккуратно водружает сыр на хлеб и протягивает Губерту. Он берет бутерброд и кусает.

Из тени возникает рука и со ШЛЕПКОМ выбивает еду из рук Губерта. Затем БЬЮТ Элизу. Та КРИЧИТ. Ее снова БЬЮТ, обрывая крик. Губерт, раскрыв рот, поднимает взгляд.

Родни, с капюшоном пончо, стянутым со свинячьего лица, стоит у конца стола. На нем синяя шляпа с обвисшими краями и желтый платок вокруг шеи, какие он носил на равнинах несколько недель назад. Он достает пистолет и прижимает ствол ко лбу Губерта.

Элиза готова опять закричать, но Родни качает головой.

РОДНИ. Крики-то вам не помогут. Никто ж вас в такую бурю не услыхает, даже соседи.

ГУБЕРТ. Что вам от нас нужно?

РОДНИ. Деловой. Это мне нравится. С таким настроем дела вести проще. Итак, ситуевина. Миссис МакДонелли встает и приносит все бабло, побрякушки и ценности, что у вас заначены дома. Когда она уйдет, ты перечислишь все, что она принесет, до последнего доллара и блестяшки. Если она придет без чего-то, или придет с чем, о чем ты не сказал, кто-то получит пулю за коварство.

Глаза Элизы застывают в ужасе, как и вся она.

РОДНИ (продолжает; Элизе). Приступай. У тебя две минуты, пока я не начал его бить. Тащи все ценное и сложи в наволочку.

Элиза встает, делает шаг и сгибается пополам. Ее трясет.

РОДНИ (продолжает). Я счас этот сырный нож твоему мужу в глаз вставлю, если не поторопишься.

Элиза встает и бредет вон из комнаты; ее лицо ярко-красное от пощечин.

РОДНИ (продолжает). Так сколько бабла принесет старушка?

Губерт ужасно трясется. Его рот открывается и закрывается, как у рыбы на суше; гигантские узловатые руки дрожат.

ГУБЕРТ. У нас… у нас д-две тысячи семьсот долларов наличными… мы не д-доверяем банкам.

Родни кивает, довольный суммой.

РОДНИ. А какие у меня теперь новые бирюльки и прочее?

ГУБЕРТ. Я не совсем уверен… по-моему, дюжина жемчужных ожерелий, несколько серебряных часов… и одни золотые… и два свадебных кольца. А еще перламутровая брошь с сапфирами в платиновом окладе.

РОДНИ. Похоже, ты угождаешь своей старушке, как надо. Рад за тебя, старикан.

Элиза возвращается, вцепившись в почти полную наволочку.

РОДНИ (продолжает). Давай сюда.

Элиза с опаской идет к Родни.

РОДНИ (продолжает). Открывай, чтоб я глянул, че там.

Элиза раскрывает наволочку; Родни заглядывает. Он видит: блеск драгоценностей и три высоких пачки банкнот.

РОДНИ (продолжает). Клади мешок на стол.

Элиза опускает полную добычи наволочку на стол.

БАЦ. Затылок Губерта МакДонелли взрывается фонтаном крови. Родни наставляет ствол на Элизу, которая теперь ВИЗЖИТ.

ПЕРЕХОД К:

ЭКСТ. ДОМ ГУБЕРТА МАКДОНЕЛЛИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Боковое окно освещается ВСПЫШКОЙ второго выстрела, хотя звук совершенно заглушен ГРОМОВЫМ потоком ливня.

ИНТ. КАБИНЕТ ЭРМАЙНА — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Эрмайн, парикмахер, похожий на богомола, сидит в мягком кресле, читая книгу при свете висящей масляной лампы.

На нем длинная ночнушка и колпак на голове. Снаружи РЕВЕТ буря, и все же он читает очень внимательно.

ЭРМАЙН (читая). Твою налево.

Он переворачивает страницу с быстрым, насекомоподобным движением и тянется к стакану теплого молока. Немного отпивает и возвращает стакан на стол, не отрывая глаз от книги.

ЭРМАЙН (продолжает; читая). Не может быть?

Эрмайн переворачивает страницу. Продолжает читать.

ЭРМАЙН (продолжает; читая). Ну все, ты справишься, приятель!

Эрмайн улыбается, пока его глаза пробегают по страницам.

Из темноты тянется рука и хватает книгу. Эрмайн поднимает взгляд.

Перед ним со снятым капюшоном стоит смазливый, светловолосый, зеленовато-голубоглазый Билли Ли с ухоженным усами; его пистолет нацелен в лицо Эрмайну.

Билли Ли отбрасывает книгу на пол, где она приземляется со СТУКОМ.

БИЛЛИ ЛИ. Веди меня к сейфу.

Эрмайн качает головой.

ЭРМАЙН. Нет никакого…

БИЛЛИ ЛИ. Будет больно, если начнешь плести ложь, Эрмайн Дукат. Я бы предпочел воздержаться от нелюбезностей, как, уверен, и ты.

Эрмайн кивает. Он встает, снимает фонарь с крюка и шагает к двери, что ведет в спальню.

Зеленовато-голубые глаза Билли Ли следуют за вертким стариком, как и ствол его пистолета.

ИНТ. СПАЛЬНЯ ЭРМАЙНА — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Круг света от лампы проливается на длинную узкую кровать в центре неосвещенной комнаты. На стене над изголовьем висит картина прекрасной женщины, стоящей позади Эрмайна, которому на тридцать лет меньше, чем сейчас.

Эрмайн ставит фонарь на ночной столик и идет к картине. С насекомоподобным жестом снимает ее.

Билли Ли смотрит на бледно-серое железо маленького сейфа в стене.

ЭРМАЙН. Прошу, не смотрите на комбинацию, мне не хочется покупать новый, когда вы уйдете… они довольно дорогие, знаете ли.

БИЛЛИ ЛИ. Мне не видно цифр отсюда.

Эрмайн, удовлетворенный, кивает. В странной, ритуальной подготовке к открытию сейфа, Эрмайн три раза смачивает губы карминным язычком. Поворачивает замок направо, высоко насвистывая, а затем налево, насвистывая низко, а затем широко направо, снова высоко насвистывая.

Эрмайн поворачивает рукоятку — ЩЕЛК; открывает дверцу. Тянется внутрь.

БИЛЛИ ЛИ (продолжает). Доставай медленно, если хочешь дожить до конца бури.

Эрмайн извлекает пять пачек банкнот и золотые часы.

ЭРМАЙН. Никогда не доверял банку.

Эрмайн медленно идет к Билли Ли, протягивая деньги.

БИЛЛИ ЛИ. Уложи все на кровать.

Эрмайн бросает деньги и резко разворачивается с опасной бритвой. Билли Ли дергает пистолетом.

БАЦ.

Эрмайн падает на колени. Его правую ладонь начисто оторвало от руки.

Билли Ли поднимает пачки денег левой рукой.

Эрмайн без эмоций пялится на белую кость, желтую ткань и розовую плоть на конце правой руки. Спустя миг из раны проливается кровь и капает на пол.

Билли Ли наводит пистолет на лицо Эрмайна.

ПЕРЕХОД К:

ЭКСТ. ДОМ ЭРМАЙНА — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Едва видимая — и совершенно неслышимая — в РЕВУЩЕМ потоке дождя вспышка выстрела в окне спальни.

ИНТ. ПРИХОЖАЯ ОСОБНЯКА ГУЛИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Великолепное помещение освещено одинокой свечой. В комнате есть подвесной вентилятор (не включен), две электрические лампы (не включены) и три мертвых чучела: кабан, тигр и медведь.

Братья Гули, одетые в поношенные смокинги, стоят в комнате, глядя в ростовое окно у передней двери. Снаружи РЕВЕТ дождь.

ГРЕГ ГУЛИ. По-моему, надо идти.

ГАРРЕТ ГУЛИ. Там слишком мокро. Наверняка поймаем простуду.

ГОДФРИ ГУЛИ. Может, поиграем в карты здесь?

ГРЕГ ГУЛИ. Против кого — друг друга? И чего мы добьемся? По-моему, надо идти.

ГАРРЕТ ГУЛИ. Ты прав, ты прав. Но ты любишь рисковать… и ты почти всегда перебираешь, пытаясь получить блэкджек.

ГРЕГ ГУЛИ. Люблю азарт.

ГАРРЕТ ГУЛИ. В такую погоду выходить опасно. По-моему, надо играть без риска.

ГОДФРИ ГУЛИ. Согласен. Мне хватит, я остаюсь тут.

Передняя дверь распахивается.

Комнату заполняет РЕВ бури.

ГРЕГ ГУЛИ. Это знак. Это знак, что надо идти.

В прихожую входит Мужчина в пончо. Пинком захлопывает дверь за собой. БУМ. Капюшон пончо надвинут ему на лицо.

Из-под пончо торчит ствол дробовика. Через миг над ним возникает длинноствольный револьвер.

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО. Годфри Гули.

ГОДФРИ ГУЛИ (нервно). Да?

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО. Иди наверх, открывай сейф и неси мне содержимое. У тебя две минуты.

ГОДФРИ ГУЛИ. Покерные фишки тоже нести?

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО. Нет.

Так быстро, как позволяют ноги восьмидесятидвухлетнего, Годфри Гули идет к широкой лестнице, поднимается, держась за перила. Оставшиеся Гули смотрят на Грабителя.

ГАРРЕТ ГУЛИ. Прошу, не трогай моих братьев. Я самый старший, если…

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО. Не разговаривать.

Грег и Гаррет Гули глядят на Грабителя. Его лица не разобрать под мокрыми тенями от капюшона. Братья нервно переминаются; их дыхание быстрое и испуганное.

Грабитель в пончо не двигается. Он стоит, как истукан, стволы его оружия нацелены на Гули.

Глаза Грега наполнены слезами. Его начинает трясти. Гаррет берет брата под руку и ободряюще сжимает. Слезы медленно сбегают по лицу Грега.

Грабитель неподвижен, стоит в луже дождевой воды, что накапала с черного и блестящего пончо.

Годфри со шкатулкой в руках спускается по лестнице.

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО (продолжает). Поставь шкатулку рядом со мной.

Годфри, тяжело дыша, ковыляет к Грабителю. Ставит шкатулку у лужи, накопившейся у ног Грабителя.

Скрытая тенью голова легко двигается под капюшоном.

Гаррет сжимает руку Грега.

ПЕРЕХОД К:

ЭКСТ. ОСОБНЯК ГУЛИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Длинное окно у парадной двери ОСВЕЩАЕТСЯ три раза.

Не слышно ничего, кроме РЕВА дождя.

ИНТ. СПАЛЬНЯ ГРАНТА И ДОННЫ ТАЙЛОР — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Пара у Родни на прицеле. Донна, стоя подле кровати, прижимает к голому телу простыню; Грант медленно натягивает длинные трусы, думая о чем-то своем.

РОДНИ (Гранту). Хочешь поиграться в героя?

Грант не отвечает.

РОДНИ (продолжает). Ага. Герои тихие… а если они молчат, значится, думают. Но мне не надо, чтоб ты думал, мне надо, чтоб ты делал. Делал, что велено.

Родни приближается к Донне и прижимает конец револьвера к ее правой груди.

Лицо Гранта ярко-красное от сдерживаемого гнева, но он ничего не делает.

РОДНИ (продолжает; Гранту). Быстро тащи камешки. И если снова начнут доставать геройские мыслишки, подумай о моих партнерах под дождем, им холодно, мокро и хочется тепла. Они такое с твоей женушкой сотворят, что мне даже говорить при ней неудобно.

Грант идет к креденце. Выдвигает ящик.

Родни прижимает пистолет к бюсту Донны; она ВСКРИКИВАЕТ.

Грант извлекает бархатный мешочек.

РОДНИ (продолжает). Сыпь под лампу, чтоб я заценил это блестючее великолепие.

Грант развязывает кожаную ленточку, закрывающую мешочек, и высыпает содержимое на пятно света на полированной поверхности креденцы. Выкатываются бриллианты, блестящие и идеальные.

В расширившихся глазах Родни бриллианты отражаются, как маленькие фейерверки.

ЭКСТ. ДОМ ГРАНТА И ДОННЫ ТАЙЛОР — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

В спальне ВСПЫХИВАЕТ свет, потом ВТОРАЯ вспышка, звук каждый раз совершенно не слышен из-за ГРЕМЯЩЕГО ливня.

ЭКСТ. ВЫСОКИЙ БЕЛЫЙ ДОМ — ПОЗЖЕ

Окно ВСПЫХИВАЕТ от выстрела.

ЭКСТ. ШИРОКИЙ ЖЕЛТЫЙ ДОМ С САРАЕМ — ПОЗЖЕ

Окно ВСПЫХИВАЕТ.

ВСПЫХИВАЕТ второй раз.

ВСПЫХИВАЕТ третий и четвертый раз в быстрой последовательности.

ИНТ. ОТЕЛЬ «РУДДИНГТОН» — ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ

Шериф Пикман, помощник Куперсон и помощник Бартли сидят в лобби отеля. Комнату заполняет РЕВ дождя. Пикман читает газеты, а Куперсон карманную Библию. Бартли скучающе ковыряет заусенцы.

Мэйбел сидит за стойкой, вцепившись в свою книжку.

Закончив с надоедливым заусенцем, Бартли смотрит в переднее окно.

БАРТЛИ. Даже другой стороны улицы не видать.

Пикан коротко отрывается от газеты и снова возвращается к ней.

ПИКМАН. Ага.

БАРТЛИ. Как думаешь, где этот Авраам Вайсс?

ПИКМАН. Не знаю. Может, у Синди, если у нее открыто. Может, у Нестора. Может, в «Катлбраш».

Бартли КИВАЕТ.

БАРТЛИ. Как думаешь, а может, он как-то вернулся к себе в номер? Забрался в окно, по-тихому?

ПИКМАН. Не, это навряд ли. Но если хочешь опять проверить номер — вперед. А если хочешь закончить смену — отправляйся домой.

Бартли смотрит в окно, на ГРЕМЯЩИЙ дождь.

Ему не хочется идти в такую суровую бурю.

Бартли встает и разминает свои мускулистые конечности.

Подходит к Мэйбел.

БАРТЛИ. Привет, Мэйбел.

МЭЙБЕЛ (не отрываясь от книги). Здравствуйте, помощник.

БАРТЛИ. Хорошая у тебя там книжка?

МЭЙБЕЛ. Вам не понравится.

БАРТЛИ. А не против почитать вслух, раз я застрял тут?

МЭЙБЕЛ. Вы не умеете читать сами?

Пикман поднимает взгляд от газеты с улыбкой на лице.

БАРТЛИ. Умею я читать, просто лучше почитай нам всем. Как мама читала, когда я был мелким.

МЭЙБЕЛ. И что тогда тут написано?

Мэйбел поднимает книжку прямо к лицу Бартли.

БАРТЛИ. Таинственная Черная Маска из Золотого Зиккурата Нанго-то.

Пикман дважды ХЛОПАЕТ, громко. Мэйбел кивает.

ПИКМАН. Я сам не против, чтобы нам почитали, если Куперсон не против.

КУПЕРСОН (невесело). Я не буду обращать внимания.

БАРТЛИ. Не начнешь с начала?

Мэйбел кладет закладку на страницу, где остановилась, и листает в начало книги.

МЭЙБЕЛ. Я так никогда не читала — только своей племяннице — надеюсь, вам понравится.

БАРТЛИ. Уверен, все получится, Мэйбел. У тебя же такой приятный голосок.

Мэйбел краснеет. Бартли садится на стул у стойки и кладет квадратный подбородок квадратной головы на переплетенные пальцы. Пикман подходит и садится на стул рядом с Бартли.

МЭЙБЕЛ. Ну что ж, начнем. (читает) «В дальних краях загадочного Востока, за высочайшими пиками Гор Винь-Хо и Джунглями Судьбы Воина стоит Золотой Зиккурат Нанго-то. Роскошное великолепие сооружения иллюминирует»…

Бартли поднимает руку. Мэйбел отрывается от книги.

МЭЙБЕЛ (продолжает). Это значит «сияет».

Бартли опускает руку.

МЭЙБЕЛ (продолжает; читает). «Роскошное великолепие сооружения иллюминирует под солнечными лучами, но золотой свет небес никогда не проникал вглубь Зиккурата. Глубоко в сердце многослойной структуры восточные мистики практикуют темные эзотерические искусства секты Таинственной Черной Маски. Любой человек с запада, пойманный в Нанго-то, попадает в Зиккурат, а выходит оттуда чем-то другим, чем-то, чего не должно быть на свете»…

ИНТ. КОМНАТА ОТДЫХА ОСОБНЯКА БИНФРИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

В комнате три высоких стеклянных окна, вид из них полностью закрыт РЕВУЩИМ ливнем. Стены завешены гобеленами, на полу три медвежьих шкуры и два коврика с узорами в восточном стиле.

Алисия Бинфри и Валери Пикман сидят на диванах друг напротив друга. Между двумя женщинами стоит фонограф; цилиндр машины вращается, тяжелая иголка извлекает из глубоких борозд музыку. Оперная АРИЯ — в сопровождении ЩЕЛЧКОВ и ТРЕСКА цилиндра — заполняет комнату.

Валери глазеет на фонограф, словно тот зверь или маленький ребенок — предмет бесконечного интереса. Алисия с улыбкой наблюдает за ней.

Валери отпивает из бокала белое вино. Алисия наклоняется на диване и открывает дверцы фонографа, расположенные прямо под вращающимся цилиндром. С открытыми дверцами ПЕНИЕ, ЩЕЛЧКИ и ТРЕСК становятся громче.

ВАЛЕРИ. Какое премудрое устройство, мисс Бинфри.

Алисия открывает дверцы шире и ПЕНИЕ повышает громкость.

АЛИСИЯ. Италия — такая чудесная страна. Музыка, еда, вино… очень жаль, что у мужчин — хоть и красавцев — совершенно отсутствуют всякие приличия.

ВАЛЕРИ. Я слышала, они бросаются на все, что дает молоко и ходит на ногах, мисс Бинфри.

Алисия выглядит немного раздраженной комментарием.

АЛИСИЯ. Ну, ко мне проявляли немало внимания… хотя того же нельзя сказать о более обычных женщинах.

Валери прячет улыбку.

ВАЛЕРИ. Да, мисс Бинфри.

Алисия не вполне уверена, не подшучивают ли над ней.

ВАЛЕРИ (продолжает). А про что эта ария, мисс Бинфри?

АЛИСИЯ. Имя персонажа — Джузеппо, и он влюбился в женщину, которая замужем за обеспеченным стариком, но старик умирает, и вызывают священника, чтобы услышать его последние слова. Но оказывается, что священник — давно потерянный брат обеспеченного старика, и что жена обеспеченного старика — незаконная дочь священника от цыганки, выращенная пекарем-французом. Арию поет Джузеппо пекарю-французу.

ВАЛЕРИ. То есть старик женился на собственной племяннице, наполовину цыганке?

Алисия, попивая вино, кивает.

ВАЛЕРИ (продолжает). В этих ариях такие странные сюжеты…

БАМ.

Фонограф слетает со стола и РАЗБИВАЕТСЯ об пол.

Испуганные женщины смотрят на дверь.

В комнате стоит Грабитель в пончо, его дымящийся пистолет направлен на них.

Валери кусает нижнюю губу и сжимает кулаки; Алисия бледнеет от страха.

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО. Обе — встаньте.

Валери встает. Алисия встает.

Взгляд обеих женщин прикован к Грабителю; его лицо скрыто в тени обтекающего, блестящего пончо. Снаружи РЕВЕТ дождь.

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО (продолжает). Алисия Бинфри, подойдите и встаньте рядом с вашей гостьей.

Алисия подходит к Валери. Грабитель идет к женщинам, не опуская оружия.

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО (продолжает). Раздевайтесь.

Валери смотрит на человека в ужасе; Алисия отрицательно качает головой. Грабитель БЬЕТ Алисию в лицо рукояткой пистолета. Она ВСРИКИВАЕТ и падает назад, на диван.

Грабитель, наведя пистолет на Валери, хватает Алисию за шею и поднимает на ноги.

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО (продолжает). Раздевайтесь.

Валери начинает расстегивать платье. Алисия, с распухшей и раскрасневшейся щекой, испуганно кивает. Пытается распутать сложную завязку, окружающую ее платье.

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО (продолжает; Алисии). Развернись.

Алисия, бледная и дрожащая, со слезами, разворачивается.

Из-под пончо возникает нож, Грабитель крепко держит его в левой руке. Грабитель ВЗРЕЗАЕТ завязки на спине Алисии. Платье оседает вперед. На оголенной спине Алисии начинает скапливаться кровь.

АЛИСИЯ. Вы меня порезали!

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО. Развернись.

Алисия поворачивается лицом к Грабителю.

Голубое платье Валери падает на пол, обнажая ее бежевую комбинацию. Она сжимает кулаки и зубы, чтобы подавить свой страх. Шелковое платье Алисии, как вода, разливается у ее ног в тапочках. На ней только черный лифчик и трусы.

Грабитель наводит пистолет в лицо Валери. Кончик ножа он прислоняет между груди Алисии.

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО (продолжает). Все.

Плечи Валери видимо дрожат, ее дыхание сбивается. Она снимает комбинацию через голову, открывая белое нижнее белье. Алисия расстегивает лифчик и бросает на диван. Валери расстегивает лифчик и дает ему упасть. Алисия касается пальцем края трусиков, но вдруг разворачивается и бежит.

Грабитель отводит пистолет от лица Валери и нацеливает на Алисию. БАМ.

Пуля попадает в правое бедро Алисии, опрокинув ее на землю. Она кричит от боли. Валери тихо плачет.

Грабитель подходит к распростершейся хозяйке дома. Она держится за окровавленное правое бедро, истерически ВСХЛИПЫВАЯ. Грабитель поднимает ногу над ее голенью и с ужасным ТРЕСКОМ опускает на кость.

Алисия ВИЗЖИТ. Он топчет второй раз. ТРЕСК.

ВИЗГ Алисии почти нечеловеческий.

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО (продолжает). Лежи здесь.

Грабитель оборачивается к Валери; она голая. Она прикрывает груди и пах руками.

ГРАБИТЕЛЬ В ПОНЧО (продолжает). Меня зовут Джордан.

Джордан снимает капюшон с головы, открывая лицо.

Валери невольно отшатывается и падает на диван позади.

Лысая голова и шея Джордана покрыты многочисленными следами в основном старых шрамов, хотя есть и пара свежих струпьев и ран. Его левый глаз молочный и серый. Нос частично провалился. Губы раздуты от гигантских багрово-красных язв.

ВАЛЕРИ. Прошу… прошу, не надо…

Валери, сидя на диване, закрывает глаза.

ДЖОРДАН. Смотри на меня, а то буду отрезать тебе пальцы.

Валери смотрит на его изуродованное, изъязвленное лицо.

Рука с ножом исчезает под блестящим, обтекающим пончо. Пистолет все еще наведен на Валери. Позади него истерически СТОНЕТ и ВСХЛИПЫВАЕТ Алисия, лежащая на полу — одна нога кровоточит, вторая сломана и торчит под неестественным углом.

Джордан встает перед Валери, нацелив на нее пистолет.

Наклоняется и целует в губы своими обезображенными губами. Валери сотрясается в гневе и отвращении, но пытается оставаться как можно более неподвижной.

Джордан поднимает и поднимает пончо, обнажая свой фаллос.

ДЖОРДАН (продолжает). Он немножко потрепанный, но работает как надо.

Валери тошнит.

Джордан взбирается на Валери. Она сопротивляется и начинает КРИЧАТЬ.

ДЖОРДАН (продолжает; одобрительно кивая). Кричи. Дергайся и кричи.

Валери перестает кричать и сопротивляться; отворачивается и пытается абстрагироваться от грядущего ужаса.

СТОНЫ Алисии начинаются по новой.

Валери беззвучно и неоднократно говорит слово «нет», пока Джордан влезает ей между ног.

ВАЛЕРИ (шепчет). О боже, Роджер. О боже.

ЗАТЕМНЕНИЕ:

ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ:

ИНТ. МАСТЕРСКАЯ УОЛТЕРА — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Уолтер, крошечный кукольник, сидит за верстаком в центре мастерской. На широком верстаке лежат куски необработанного дерева, катушки разноцветных ниток, керамические глазки и не меньше сотни режущих инструментов.

Уолтер НАПЕВАЕТ, почти не слышно за РЕВОМ бури снаружи; в его руке тоненькая кисточка, он раскрашивает головной убор куклы вождя коренных американцев.

МУЖСКОЙ ГОЛОС (ВПЗ). Неплохой выходит индеец, а я знаю, о чем говорю.

Уолтер оглядывается на открытую дверь; за ней, в холле, стоит Мужчина в пончо.

УОЛТЕР. Это?..

Билли Ли выходит из теней.

БИЛЛИ ЛИ. Это я.

Уолтер улыбается. Он кладет куклу на стол и несется к Билли Ли. Билли Ли сдергивает пончо, вешает на дверную ручку и наклоняется, протянув руки в приветствии Уолтеру.

Двое обнимаются.

Билли Ли отступает и смотрит сверху вниз на Уолтера; Уолтер смотрит снизу вверх на Билли Ли в его дорогом — хотя и промокшем — сером костюме.

УОЛТЕР. Ненастную же погоду ты выбрал для визита.

Билли Ли кивает.

БИЛЛИ ЛИ. Неблагоприятная погода подходит людям с неблагоприятными намерениями, не так ли?

Билли Ли смотрит на кукол на полках вдоль стен. Видит одну — высокого светловолосого человека в сером костюме и с пистолетом в каждой ручке.

БИЛЛИ ЛИ (продолжает). Это миниатюрная реплика меня?

Билли Ли подходит к стеллажу и присматривается к кукле.

УОЛТЕР. Именно так. Также я исполнил копии мамы и папы, но их приобрел странствующий торговец.

Билли Ли оборачивается к Уолтеру.

БИЛЛИ ЛИ. Та леди уже снизошла к тебе — та, из Салуна?

УОЛТЕР. Синди? Еще нет. Ее пугает мой интеллект.

Уолтер хочет сменить тему.

УОЛТЕР (продолжает). Но зачем же ты в настоящий момент прибыл в наши края?

БИЛЛИ ЛИ. Не я один, а мы, Уолли Ли.

Глаза Уолтера расширяются; он улыбается.

УОЛТЕР. Сегодня ночью? В бурю? Какая чудесная возможность, какой великолепный замысел! Я был прав? Вы нашли сейфы и драгоценные камни в тех домах, о которых я проинформировал?

БИЛЛИ ЛИ. Во всех до единого, брат, во всех до единого.

Уолтер едва ли не сияет.

Спустя миг на его лицо опускается тревога.

УОЛТЕР. Вам не пришлось… поранить кого-либо во время грабежа?

Билли Ли глядит на обеспокоенное лицо брата.

БИЛЛИ ЛИ. Не считая некоторого обязательного насилия — нет. Людей в этом городе усмиряет один лишь вид пистолета.

Уолтер кивает, не совсем убежденный словами Билли Ли, но все же желая поверить.

УОЛТЕР. Хорошо.

БИЛЛИ ЛИ. Но в настоящий момент мне пора отправляться — мое время встречи подошло к концу. Не могу рисковать оказаться поблизости, когда один из ограбленных джентльменов освободится от уз.

Уолтер расстроен.

БИЛЛИ ЛИ (продолжает). Позволишь забрать мою миниатюрную реплику?

Уолтер светлеет при этой мысли и карабкается на стеллаж, чтобы снять куклу и отдать.

Билли Ли аккуратно помещает куклу в карман пиджака и наклоняется, чтобы обнять брата.

БИЛЛИ ЛИ (продолжает). Скоро я тебе напишу, Уолли Ли.

В глазах Уолтерах блестит слеза, и Билли Ли тоже впадает в меланхолию.

Мужчины обнимаются.

Билли Ли уходит, прихватив по дороге пончо.

ЭКСТ. ДОМ УОЛТЕРА — СПУСТЯ МИНУТУ

Билли Ли, в пончо, выходит из желтого одноэтажного дома Уолтера в РЕВУЩИЙ поток. Оглядывается вокруг: непроницаемый дождь падает стеной, скрывая окружение. Из кармана под пончо он извлекает компас. Смотрит на него в тусклом свете из дома Уолтера.

Из дождя возникает ЧЕРНЫЙ СИЛУЭТ и приближается к нему.

Две бледные руки хватают Билли Ли за горло.

Авраам Вайсс и Билли Ли катятся на землю, РАЗБРЫЗГИВАЯ воду, РАСПЛЕСКИВАЯ мешанину грязи. Авраам оказывается сверху противника, сильные пальцы впиваются в сухожилия на шее Билли Ли.

Билли Ли бьет врага в живот. Авраам не реагирует; его лицо — маска спокойной ненависти. Он сжимает шею Билли Ли, все туже. Билли Ли начинает задыхаться, его лицо краснеет. Билли Ли тянется за пистолетом и достает.

Прежде, чем Билли Ли нацеливает пистолет, Авраам намеренно наваливается на оружие и прижатого к земле соперника.

Пистолет теперь зажат между грудями двух мужчин.

Их лица всего в паре дюймов друг от друга.

Авраам не пускает шею оппонента; продолжает давить. Лицо Билли Ли все темнеет; дождевая вода заливается ему в открытый рот.

Он КАШЛЯЕТ и ДАВИТСЯ и слабо сопротивляется. Билли Ли пытается вытянуть сдавленный пистолет, но тот запутался в мокрой одежде и его не достать.

Билли Ли начинает терять сознание. Он давит на спусковой крючок пистолета, что лежит между ними.

БАМ. БАМ. БАМ.

Авраам соскакивает с поверженного противника.

Билли Ли КРИЧИТ от боли.

Пончо Билли Ли разорвано, его грудь обожжена и ранена выстрелами. В диагональных траншеях на коже начинает скапливаться кровь.

Черный пиджак и жилет Авраама излохмачены; грудь разорвана и обильно кровоточит. Один из выстрелов пробил его левое предплечье. Авраам видит что-то на земле и хватает.

Билли Ли, КАШЛЯЯ и хватая ртом воздух, слабо пытается поднять револьвер.

Авраам разворачивается и бежит во мрак бури.

Когда Билли Ли наконец поднимает пистолет, Авраама поглощает ночь и дождь.

КРЯХТЯ от боли и все еще хватая ртом воздух, Билли Ли встает, буря тяжело прижимает его к земле. С пистолетом в руках он бежит в укрытие, которое дарит буря.

ЭКСТ. ОТЕЛЬ «РУДДИНГТОН» — ШЕСТЬ ТРИДЦАТЬ УТРА

Дождь прекратился. Солнце проливается на фасад отеля.

ИНТ. ОТЕЛЬ «РУДДИНГТОН» — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Шериф Пикман спит на софе, помощник Куперсон — на другой.

МУЖСКОЙ ГОЛОС (ВПЗ). Где шериф, где шериф?!

Шериф Пикман и Куперсон спят дальше.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (ВПЗ). Выстрелите из этой штуки в воздух — он услышит!

МУЖСКОЙ ГОЛОС (ВПЗ). Назад.

КАБУМ! Пикман и Куперсон тут же просыпаются.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (ВПЗ). Еще раз.

КАБУМ!

МУЖСКОЙ ГОЛОС (ВПЗ). Шериф Пикман!

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (ВПЗ). Шериф Пикман!

Пикман и Куперсон уже на ногах; выбегая из передней двери отеля, они держат наготове оружие.

ЭКСТ ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА — СПУСТЯ МИНУТУ

Пикман и Куперсон выворачивают на улицу, к пожилой ПАРЕ. У мужчины в руках дымящаяся двустволка.

ПИКМАН

Опустите оружие, немедленно!

Старик подчиняется, положив ружье на мокрую землю.

СТАРИК. Кто-то убил МакДонелли.

Глаза Пикмана расширяются, пока он несется к Пожилой Паре.

Глаза Куперсона стреляют во всех направлениях. Вдали кто-то КРИЧИТ.

МУЖСКОЙ ГОЛОС (ВПЗ). Шериф! Шериф!

Пикман смотрит на Куперсона.

ПИКМАН. Веди остальных помощников.

Куперсон КИВАЕТ и ШЛЕПАЕТ по лужах вверх по улице.

В отдалении девочка ШЛЕПАЕТ по улице ему навстречу, мимо Куперсона, к Пикману. Она ВСХЛИПЫВАЕТ.

ДЕВОЧКА. Шериф, шериф, шериф! (всхлип) Тайлоры мертвы, кто-то убил Тайлоров!

У Пикмана падает сердце. Вдалеке кто-то начинает РЫДАТЬ.

Пикман спешит по улице, к бегущей девочке. Она с ПЛЕСКОМ падает в лужу залитой улицы.

Пикман торопится к ней и поднимает на руки, глаза украдкой сканируют улицу.

Девочка бьется у него в руках.

ДЕВОЧКА (продолжает). И парикмахера… (всхлип)… парикмахера тоже убили… (всхлип) отстрелили ему руку и… и голову.

ПИКМАН. Эрмайна?

Девочка кивает.

Пикман встает.

ПИКМАН (продолжает). Ты дочка Энни Данфорт?

Девочка кивает.

ПИКМАН (продолжает). Где твоя мама?

ДЕВОЧКА. Она так и не пришла вчера ночью.

Пикман в ужасе смотрит на Девочку.

МУЖСКОЙ ГОЛОС (ВПЗ). Шериф в «Руддингтоне»!

Пикман оборачивается к Пожилой Паре и обращается к ним.

ПИКМАН. Присмотрите за маленькой мисс Данфорт, пока все не уляжется.

Пикман бежит по улице.

ПИКМАН (продолжает). Вэл… о боже, пожалуйста… Вэл…

Пикман с ПЛЕСКОМ падает в грязь, уронив пистолет.

Поднимается на ноги, подбирает пистолет, засовывает в кобуру и бежит, как не бежал никогда в жизни, РАЗБРЫЗГИВАЯ воду во все стороны и промокнув за секунды.

Вдалеке кто-то КРИЧИТ.

Ноги Пикмана ШЛЕПАЮТ и БРЫЗГАЮТ по промокшей улице. Он не замедляет шага, хотя уже едва дышит.

ЭКСТ. ДОМ ПИКМАНА — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Пикман вбегает в дом. Где-то поблизости кто-то ПЛАЧЕТ.

Пикман несется к крыльцу, под обтекающую крышу. К двери прикреплен лист бумаги.

ПИКМАН. О боже.

Пикман взлетает по лестнице и читает записку.

«Роджер, я иду на вечер к Алисии Бинфри. Она немного сноб, но мне очень хочется посмотреть и послушать фонограф. Вернусь к десяти часам. Если тебе повезет, я немного напьюсь. ЛЮБЛЮ, ВЭЛ».

Он открывает дверь и заглядывает внутрь.

ПИКМАН (продолжает). Валери? Ты дома, котенок?

Ответа нет. Пикман срывает записку с двери, засовывает в карман куртки и несется вниз по ступенькам. Он перепуган.

Он летит по проселку, ЗАДЫХАЯСЬ и КАШЛЯЯ, но не останавливаясь.

МУЖСКОЙ ГОЛОС (ВПЗ). Кто-то убил Дугана! Помощник мэра мертв!

Пикман бежит, глухой к ужасам вокруг, в голове у него только одно… только одна отчаянная надежда.

К шерифу подбегает Мальчик в Истерике.

МАЛЬЧИК В ИСТЕРИКЕ. Шериф!

Пикман проносится мимо ребенка.

ПИКМАН (бормочет). Пожалуйста, котенок, окажись живой…

Пикман бежит и бежит и бежит, его ботинки РАЗБРЫЗГИВАЮТ воду и РАСПЛЕСКИВАЮТ грязь; он КАШЛЯЕТ и ХРИПИТ, но его не удержать.

ЭКСТ. ОСОБНЯК АЛИСИИ БИНФРИ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Пикман бежит по дорожке из цветной гальки, мимо залитого и испорченного цветочного сада. Он глядит на переднюю дверь в особняк. Дверь распахнут настежь.

ПИКМАН. Нет.

Ботинки Пикмана ХРУСТЯТ по цветной гальке передней дорожки; задыхаясь, он приближается ко входу.

ПИКМАН (продолжает). Нет.

Он поднимается по ступенькам и входит в дом.

ИНТ. ПРИХОЖАЯ ОСОБНЯКА БИНФРИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Пикман входит в помещение, полное зеркал и с мраморным полом.

Дворецкий Ральф мертв, раскинулся на полу, вместо левого глаза дыра.

Вытащив пистолет, Пикман идет вглубь дома.

ИНТ. ГОСТИНАЯ ОСОБНЯКА БИНФРИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Пикман тихо проходит через комнату; его внимательные, глубоко посаженные, голубые глаза сканируют место. Он не видит ничего интересного.

ИНТ. КОМНАТА ОТДЫХА ОСОБНЯКА БИНФРИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Пикман входит в комнату. Первым он видит тело Алисии Бинфри. С ее лица сняли кожу — ее широкие белые глаза жутко пялятся на него с обнаженного черепа.

Пикмана начинает трясти. Он смотрит в глубь комнаты. Видит перевернутый фонограф, за ним два дивана. Валери свернулась на дальнем диване, голая и неподвижная. Ее глаза раскрыты так же широко, как рот. Голова почти полностью отвернута в противоположную сторону.

Кровь отливает от лица Пикмана. Слезы катятся по щекам. Он отворачивается от жены, не может выдержать вида. Смотрит на фонограф на полу.

ЭКСТ. ОСОБНЯК АЛИСИИ БИНФРИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

БАМ. БАМ. БАМ.

БАМ. БАМ.

БАМ.

ИНТ. КОМНАТА ОТДЫХА ОСОБНЯКА БИФНРИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Пикман глядит на куски фонографа, который он только что разнес. От ствола его пистолета поднимается дымок.

Он убирает пистолет обратно в кобуру, его рука трясется.

Пикман смотрит на жену и его сердце падает, словно он видит эту трагедию впервые.

ПИКМАН. Котеночек…

Он подходит к Валери, слезы струятся из глаз по замызганным грязью щекам. Он садится рядом.

ПИКМАН (продолжает). Вэл.

Пикман кладет руку ей на плечо. Прикоснувшись к ней, он начинает дрожать. Рвано выдыхает, убирая волосы с ее глаз. Прикрывает веки загрубевшими пальцами. Закрывает рот, замерший в мучительном крике. Его начинает мутить, но он не отворачивается.

Он медленно поворачивает ее голову как полагается.

Пикман зажмуривает глаза и прижимается лбом к светлому локону на ее спине. Обнимает так крепко, как может.

ЭКСТ. ОСОБНЯК АЛИСИИ БИНФРИ — ПОЗЖЕ

Пикман выходит из особняка с телом жены в руках.

Он одел ее в голубое платье.

МУЖСКОЙ ГОЛОС (ВПЗ). Выстрелы донеслись из особняка Бинфри.

Пикман идет по цветной дорожке, баюкая Валери у груди.

Помощник Бартли и ПОМОЩНИК ДЖЕКСОН, пожилой крепкий мужчина с серебряными волосами и костлявым лицом, бегут к особняку. Оружие у них наготове.

ДЖЕКСОН (к Бартли). Это шериф.

БАРТЛИ. Мы слышали выстрелы…

Бартли видит, кого несет шериф; он в ужасе.

Помощник Джексон крестится. Помощники бегут по холму навстречу Пикману.

Шериф продолжает спуск по цветной тропинке, и помощники замирают у него за спиной, потеряв дар речи на долгий, жуткий момент.

Бартли стирает слезы с квадратного лица толстыми пальцами.

БАРТЛИ (продолжает). Мы можем чем-нибудь помочь?

ДЖЕКСОН. Позвать священника?

Пикман глядит на Бартли, потом на Джексона.

ПИКМАН. Созовите собрание в городской ратуше. В час дня. Должен прийти как минимум один человек из каждого владения, не то арестуют всю семью.

Бартли кивает, стирая слезы с глаз. Джексон кивает.

ПИКМАН (продолжает). Никому не покидать город. В тюрьму всех, кто попытается. Найти Авраама Вайсса и за решетку его. Отправьте телеграмму в Старфилд о том, что случилось. Еще отправьте в Фоксвил, запросите их лучших детективов. Наберите добровольцев для копания могил тем, кто…

Голос Пикмана прерывается. Он глубоко вдыхает и продолжает.

ПИКМАН (продолжает). Пусть добровольцы выкопают могилы тем, у кого никого не осталось, чтобы копать.

БАРТЛИ. Мы можем что-то сделать для вас?

Пикман качает головой, уходя по галечной тропинке. Отвечая, он не оглядывается.

ПИКМАН. Нет. Я буду на собрании. Как только похороню…

Голос Пикмана ЛОМАЕТСЯ.

ПИКМАН (продолжает). Приду, как только похороню жену рядом с дочкой.

ЭКСТ. КЛАДБИЩЕ РЭТТЛБОРДЖА — ДЕВЯТЬ ТРИДЦАТЬ

Кладбище еще молодого города маленькое: в его пределах похоронено меньше сотни людей. Пикман с лопатой в руках смотрит на небольшой надгробный камень с надписью:

«Эмили Лиза Пикман, Наша Любимая Дочь».

Рядом с могилой лежит тело Валери в простом гробу. Пикман погружает лопату во влажную почву и начинает копать.

ИНТ. ГОРОДСКАЯ РАТУША — ЧАС ДНЯ

Гигантское помещение заполнено до упора минимум шестью сотнями обезумевших и взволнованных жителей Рэттлборджа.

В середине сцены у стены ратуши стоит подиум с надписью «Рэттлбордж». Солнце проливается через шесть окон наверху высокой восточной стены.

Небольшие группки людей СПОРЯТ, РАЗГОВАРИВАЮТ, ПЛАЧУТ или ШЕПЧУТ, они разбросаны по всему залу. Когда дверь со СКРИПОМ открывается, испуганные и мокрые от слез глаза обращаются к ней.

Мэр Хоган, его лицо красное от слез, встает на подиум.

ХОГАН. Прежде, чем я начну и постараюсь, как могу, вас утешить, склонимся на миг в молитве.

Горожане Рэттлборджа закрывают глаза и склоняют головы. Мэр Хоган смотрит на карманные часы.

На серебре выгравированы слова:

«ХОГАНУ,

Самому здоровому здоровяку в Мужском Клубе: Счастливого шестидестилетия, старый пройдоха.

ТВОЙ ПРИЯТЕЛЬ, ДУГАН».

Глаза Хогана полны слез. Он убирает часы в карман и снова глядит на толпу.

Хоган стирает слезы и прочищает горло.

ХОГАН (продолжает). Прежде, чем прийти сюда, я говорил с Отцом Дарреном. Он устроит три службы с помощью пастора Говардса — чтобы помочь тем, кому нужна духовная поддержка.

В двери входит шериф Пикман; он умылся и надел чистый коричневый костюм, чистую голубую рубашку и пару новых блестящих сапог. Пистолеты он тоже почистил.

Тишина, как пролитые чернила, разливается по собравшимся.

Помощник Куперсон, помощник Бартли и помощник Джексон входят в зал чуть позже. Джексон закрывает за собой дверь.

Четыре законника идут к платформе, их тяжелые шаги СКРИПЯТ по полированному деревянному полу; эхо отдается в высоких сводах помещения, как затихающее сердцебиение.

Мэр Хоган отходит от подиума. Он мрачно кивает Пикману и нежно похлопывает по плечу.

Влажные, красные и перепуганные глаза многочисленных пришедших наблюдают, как шериф встает за подиум. Помощники встают рядом с шерифом.

Пикман смотрит вперед, на столпившихся горожан.

ПИКМАН. Вчера ночью в Рэттлбордже было убито шестьдесят три человека.

ШЕПОТ и РОПОТ пробегают по толпе.

Пикман ждет тишины.

ПИКМАН (продолжает). Как большинство из вас уже знает, я не угрожаю впустую,

Гнев окрашивает лицо Пикмана. Он вцепляется в подиум, ожидая, когда ярость утихнет. Пикман горячо выдыхает, затем спокойно вдыхает ртом. Снова выдыхает — медленно — и прочищает горло.

Куперсон, Бартли, Джексон, мэр и толпа долго и смущенно наблюдают, как Пикман борется с гневом и скорбью.

ПИКМАН (продолжает). Некоторые уже знают, что произошло. Все наши богатейшие граждане ограблены и убиты злодеями, которые пришли и ушли с бурей. Кто-то, кто знает этот город — и знает хорошо — помог этим… этим шакалам.

Пикман изучает толпу, как и Куперсон, Бартли и Джексон.

ПИКМАН (продолжает). Если вы что-то знаете или как-то участвовали — по своей воле или против — приходите ко мне до заката и признайтесь, и я поступлю с вами по справедливости, как человек закона.

И снова гнев поглощает Пикмана; он ждет, пока внутренняя буря пройдет, прежде чем продолжать.

ПИКМАН (продолжает). Если же я узнаю, что вы скрывали от меня информацию, клянусь могилами моих жены и дочки, я сдам значок и вырежу вам язык, и прибью к городскому знаку.

Собрание замирает при словах шерифа: мгновение никто не двигается, не моргает.

ПИКМАН (продолжает, кивает). Я жду вас на своем крыльце.

Пикман отворачивается от подиума, сходит с платформы и выходит из ратуши.

Мэр Хоган обменивается встревоженным взглядами с помощником Куперсоном.

Куперсон шепчет на ухо Бартли и бежит за шерифом.

Глубоко в толпе Уолтер бледнеет и начинает трястись. По лицу крошечного кукольника льется холодный пот.

ЭКСТ. ГОРОДСКАЯ ТЮРЬМА — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Пикман направляется к тюрьме в сопровождении Куперсона.

ПИКМАН. Сколько добровольцев вызвались копать?

КУПЕРСОН. Куда больше, чем нужно.

Пикман кивает.

ПИКМАН. Посмотрим, очнулся ли наш подозреваемый.

ИНТ. ГОРОДСКАЯ ТЮРЬМА, КАБИНЕТ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Пикман и Куперсон входят в каменное здание.

Охранница, приземистая женщина пятидесяти лет по имени ГЕРТРУДА, сидит за столом у двери, ведущей к камерам.

ПИКМАН. Он уже очнулся?

ГЕРТРУДА. Кажется, да — я слышала стоны и речь на чужом языке; что-то лепечет. А цветной малый проголодался.

Пикман достает ключ из жилета, вставляет в замок и поворачивает.

ИНТ. ГОРОДСКАЯ ТЮРЬМА, КАМЕРЫ — СПУСТЯ МИНУТУ

Всего в тюрьме десять камер, в каждой небольшой деревянный стул, койка и железное ведро. В одной камере сидит Манго, пианист. Он встает, когда входят Пикман и Куперсон.

В другой лежит Старик, спит. В другой лежит коренной американец, закрыв рукой глаза от света.

В дальней камере — отделенной от других — Авраам Вайсс. Его грудь и левое предплечье перевязаны. Он сидит на деревянном стуле, уставившись в пол.

Пикман и Куперсон идут к Аврааму.

МАНГО. За что я здесь, шериф? Я же ни при чем, ничегошеньки не знаю про стрельбу. Вы просто заарестовываете всех цветных без…

Пикман оборачивается к Манго.

ПИКМАН. Как и остальные здесь — двое из которых белые — ты новенький в городе на время убийств. Пока я не узнаю больше, это делает тебя подозреваемым. Так что если…

АВРААМ. Эти люди невиновны, как и я.

Пикман, раздраженный, что его перебили, поворачивает голову к Аврааму. Глаза шерифа горят; он подходит к камере Авраама.

ПИКМАН. Что ты знаешь?

АВРААМ. Их было трое, я прав?

Пикман и Куперсон переглядываются, но молчат.

Авраам встает со стула и идет к решетке.

Хотя он нетвердо стоит на ногах, его взгляд не отрывается от глаз Пикмана.

АВРААМ (продолжает). Я знаю имя их главного. Я знаю, откуда они узнали, какие дома грабить. Но я ничего не скажу, пока не позволите мне выследить и убить их для вас.

Пикман бросается на решетку и хватает Авраама за горло. Шериф притягивает заключенного близко к лицу, их носы почти касаются. Глаза Пикмана — как холодные самоцветы; его голос сильный и размеренный.

ПИКМАН. Не перебивай меня и не смей ставить условия. Ты мой заключенный, а также главный подозреваемый в самом худшем преступлении в истории штата. Ты скажешь мне, что знаешь, и не будешь ничего требовать.

Авраам смотрит в ответ нелюбопытно, равнодушно.

АВРААМ. Пока я был без сознания, врач, который меня залатывал, описал, или, может, показал, как я изуродован?

ПИКМАН. Да. Показал.

АВРААМ. Эти раны я нанес себе сам, шериф. Я сделал это хирургическими инструментами, которыми когда-то лечил людей.

Авраам качает головой.

АВРААМ (продолжает). Нет, шериф. Вы ничего не можете сделать, чтобы меня запугать. Вы не можете причинить мне боли худшей, чем я причиняю себе сам ежедневно, в наказание.

Пикман отпускает воротник Авраама.

АВРААМ (продолжает). Освободите меня, шериф. Вместе мы найдем и убьем негодяев.

Лицо Пикмана краснеет от разочарования. Он отворачивается от Авраама, не зная, что делать.

Куперсон глядит на Авраама.

КУПЕРСОН. Укрывательство улик в расследовании нескольких убийств равносильно соучастию, мистер Вайсс. Вас могут повесить за то, что вы нам не подчинились.

АВРААМ. Если хотите вешать — вешайте тогда, когда я помогу вам и исполню правосудие.

Пикман оборачивается к решетке, смотрит на Авраама. Говорит медленно и с состраданием.

ПИКМАН. Они убили твою жену? Это ее лицо нарисовано на твоих пулях?

Авраам отходит к стулу. Он склоняет голову и глядит в пол, его глаза мертвеют и смотрят в прошлое.

АВРААМ. Когда я в темной комнате… наказываю себя своими лезвиями… передо мной является ее дух. Во время ее визитов мы говорим друг с другом и вспоминаем славные времена в фатерлянде… или когда мы только приехали в эту страну. Но всегда перед тем, как уйти, она говорит: «Почему те, кто меня изнасиловал и убил, еще живы?»

Пикман закусывает нижнюю губу, пытаясь подавить свои эмоции. Куперсон глядит на Авраама, встревоженный его признанием. Манго возвращается на свою койку, испуганно глядя на Авраама.

Авраам сидит, как статуя, на своем стуле.

Куперсон кладет руку на плечо Пикмана.

КУПЕРСОН. Надо идти, шериф.

ПИКМАН (Куперсону). Подожди. (Аврааму) И ты даешь этим разбойникам убить снова — надругаться над невинными людьми — лишь бы достать их самому?

АВРААМ. Да. Это ради жены, понимаешь… Я должен казнить их ради нее.

Пикман, задумавшись, кивает. Куперсон и Пикман уходят.

ИНТ. ДОМ УОЛТЕРА — СПУСТЯ МИНУТУ

Уолтер, бледный и испуганный, выглядывает в переднее окно гостиной на улицу. Шериф Пикман и помощник Куперсон проходят мимо. Уолтер задерживает дыхание.

ЭКСТ. ДОМ ПИКМАНА — СУМЕРКИ

Пикман сидит в кресле-качалке на крыльце, уставившись в закат. На его коленях записка, которую оставила Валери.

Куперсон идет к дому. Он снимает шляпу, поднимаясь по ступеням на крыльцо.

ПИКМАН. Помощник.

КУПЕРСОН. Шериф.

Пикман складывает записку и кладет в карман жилета. Показывает на кресло-качалку рядом. Куперсон кивает и садится. Двое мужчин смотрят на садящееся солнце.

КУПЕРСОН (продолжает). Кто-нибудь приходил с новой информацией?

ПИКМАН. Нет. Многие приходили с соболезнованиями, но никто не сообщил ничего нового. У тебя?

КУПЕРСОН. Филис Крэнстон говорит, что ей показалось, будто в буре кто-то переговаривается, и Синди Уотерфорд говорит, что видела, как мимо кто-то прошел под дождем.

ПИКМАН. И все?

Куперсон кивает.

КУПЕРСОН. Как держишься?

ПИКМАН. Не очень хорошо. Думал о том, как найти тех, кто это сделал… и о ней. Только об этом, две мысли, то одна, то другая.

Пикман кивает, подтверждая свои слова.

ПИКМАН (продолжает). У меня к тебе вопрос.

КУПЕРСОН. Да?

ПИКМАН. Ты веришь в Бога.

КУПЕРСОН. Верю.

ПИКМАН. Когда я утром был на холме — копал могилу жены — я видел радугу.

Пикман отворачивается от заката и смотрит на Куперсона.

ПИКМАН (продолжает). Я хороню жену рядом с нашей пятилетней дочуркой… а в небе — самая красивая радуга, что я видел. На короткий миг — забыв, что Вэл мертва — я хотел ее позвать. А потом до меня в двадцатый раз за утро дошло, что ее больше нет. А радуга все так и висит, улыбается… дразнит, пока я копаю яму, чтобы похоронить всю свою жизнь.

Пикман потирает руки и качает головой.

ПИКМАН (продолжает). И все, что я думал: ведь ни в чем нет порядка, логики — ни в чем, что творится на земле, нет причин. Можешь ты или твоя Библия объяснить эту резню?

КУПЕРСОН. Насилие — порочное орудие, что дает нам свободная воля, и владеть им могут как грешники, так и праведные. Создатель не контролирует людей, только лишь созданных по Его образу и подобию.

ПИКМАН. Если есть высшая сила, око, что надзирает за всеми нами, то какого черта оно делало вчера ночью, пока горожан убивали… а мою жену насиловали? Почему нам не подали знака, не намекнули, что творится?

Пикман краснеет от гнева.

ПИКМАН (продолжает). Где тогда был твой бог, Куперсон?

Куперсон не отвечает; он сочувственно смотрит на Пикмана, качая головой.

ПИКМАН (продолжает). Прости… не хотел на тебя нападать, я знаю, что ты пришел меня проведать, и ценю это.

КУПЕРСОН. Я пришел не проповедовать, Роджер, я здесь как друг… выслушать и помочь, чем могу.

Пикман кивает.

ПИКМАН. Я правда это ценю.

Пикман ХЛОПАЕТ Куперсона по колену и снова смотрит на закат.

ПИКМАН (продолжает). С тех пор, как умерла моя дочка, мне трудно было верить. Ведь ты помнишь Эмили, да? Самая красивая девочка в мире.

Куперсон бледнеет. Его руки начинают дрожать. Он кивает.

КУПЕРСОН. Она была прелестным ангелочком.

ПИКМАН. Когда она скончалась, мы с Вэл прекратили ходить в церковь. Понимаешь, на наши молитвы никто не отвечал. Но через пару суровых лет мы наконец нашли путь к счастью… и для этого нам не понадобились дороги религии. В какой-то момент я начал задумываться: а вдруг до церквей люди были счастливей? В то время, по-моему, если у человека была проблема, он решал ее сам, а не просил невидимую силу помочь или простить за прегрешения. Он думал, что делать, а потом шел и делал.

Пикман наклоняется в кресле и смотрит на Куперсона.

ПИКМАН (продолжает). Я принял решение, помощник. Больше нельзя давать этим разбойникам фору. Ты присмотришь за городом, пока меня не будет?

Глаза Куперсона расширяются. Он кивает.

ПИКМАН (продолжает). Спасибо.

Пикман отдает Куперсону значок.

ИНТ. ГОРОДСКАЯ ТЮРЬМА, КАМЕРЫ — НОЧЬ

C седельной сумкой с двумя пряжками Пикман входит в коридор с камерами. Посреди помещения горит одинокая лампочка, отбрасывая повсюду непрозрачные тени. Манго, Старик и Коренной Американец доедают ужин с металлических тарелок. В угловой камере на стуле сидит Авраам, уставившись в пол. Его еда не тронута.

ПИКМАН. Авраам Вайсс.

Авраам приподнимает голову. Пикман достает из коричневого жилета наручники.

ЭКСТ. САЛУН СИНДИ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Внутри салуна горит свет. Уолтер подходит к ступеням в заведение, держа продолговатую упакованную коробку. Его глаза пустые и стеклянные, как у голодного пса.

Коробка явно тяжелая.

ЭКСТ. ГОРОДСКАЯ ТЮРЬМА — НЕМНОГО ПОГОДЯ

У привязи снаружи тюрьмы стоят две лошади. В холодном ночном воздухе раздается ПЕНИЕ ГОСПЕЛОВ паствой церкви. Пикман и Авраам выходят из тюрьмы; Авраам закован в наручники.

Пикман отвязывает поводья двух коней.

ПИКМАН. Вот.

Он подает поводья от лошади, что пониже, Аврааму. Тот берет ее под уздцы.

Двое выводят лошадей на улицу, подальше от света, проливающегося из окон тюрьмы.

ЭКСТ. «ЮВЕЛИРНЫЕ ИЗДЕЛИЯ МАКДОНЕЛЛИ» — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Освещенная лишь серебром луны в небесах, пара ведет коней перед закрытой ювелирной лавкой. Пикман смотрит на табличку и — вспомнив владельца — качает головой. Он подходит к Аврааму и отмыкает наручники.

АВРААМ. Ты дашь мне пытать того, кто надругался над моей женой, так, как я пожелаю?

ПИКМАН. Да… но я беру двух остальных. И ты ответишь на мои вопросы, например, откуда ты столько знаешь и как здесь оказался.

АВРААМ. Договорились. Чтобы найти этих людей, нам нужен кукольник. Надеюсь, он еще не покинул Рэттлбордж.

ПИКМАН. Уолтер Ли Хиггинсфорд?

ИНТ. САЛУН СИНДИ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Уолтер с продолговатой коробкой заходит в Салун.

За стойкой сидят двое МУЖЧИН: их лица вытянуты в печали.

Перед ними пустые стаканы. Синди стоит за стойкой, вытирая только что вымытые стаканы из-под виски потрепанной тряпкой.

Она не замечает Уолтера.

Крошечный кукольник направляется к бару. В его руках, дрожащих и побелевших, большая коробка.

Он заглядывает в плевательницу; та пуста.

Уолтер помещает продолговатую коробку на стойку и влезает на стул, ноги у него не достают до пола, как у ребенка.

Синди поворачивается и видит его.

СИНДИ. Рада видеть тебя в здравии, Уолтер.

Кукольник нервно кивает. Синди подходит и смотрит на него.

СИНДИ (продолжает). Виски с фруктовым сиропом и тремя вишенками?

Уолтер, обильно потея, кивает.

СИНДИ (продолжает). Сними пиджак, если жарко.

Уолтер снова кивает, но не трогает пиджак. Синди отворачивается.

Уолтер нервно СТУЧИТ пальцами по продолговатой коробке, пока Синди смешивает напиток. Синди возвращается.

Она ставит маленький стаканчик с янтарной жидкостью подле коробки.

СИНДИ (продолжает). За счет заведения.

Синди отворачивается и уходит. Уолтер пялится на вишенки, что плавают в стакане. Пальцы нервно СТУЧАТ по крышке коробки в нескончаемом ритме.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Пикман и Авраам скачут по улице быстрым галопом.

ПИКМАН. Ты к нему домой, я проверю у Синди. Не обмани меня, Авраам, не то…

АВРААМ. Я соблюдаю нашу сделку, шериф.

Авраам натягивает поводья, передергиваясь от напряжения левой, пронзенной пулей, руки. Едет к пригороду.

Пикман ЩЕЛКАЕТ поводьями. Шериф торопит коня вперед, вниз по улице.

ИНТ. САЛУН СИНДИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Уолтер развязывает ленточку в горошек у продолговатой коробки и дает ей упасть на стойку. Берет маленький темный стаканчик и мягко крутит. Вишенки вращаются по окружности стакана, как маленькие красные планеты.

Уолтер выпивает стакан залпом и СТУКАЕТ им по стойке, пугая Синди и двух других посетителей. Он дважды прожевывает вишенки и проглатывает.

УОЛТЕР. Хочу еще.

Уолтер пробегает пальцами по краю крышки коробки.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Лошадь Пикмана галопирует по улице.

ИНТ. САЛУН СИНДИ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Синди помещает рядом с Уолтером еще стакан.

СИНДИ. Только не напивайся, ладно?

Уолтер, рассерженный комментарием, берет стакан и опустошает одним агрессивным глотком.

ЭКСТ. САЛУН СИНДИ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Пикман подъезжает к Салуну. Торопливо слезает с лошади. Внутри бара КРИЧИТ женщина.

Пикман выхватывает револьверы и вбегает по ступенькам.

ИНТ. САЛУН СИНДИ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Уолтер стоит на стуле, направив двуствольное ружье в грудь Синди. Двери салуна распахиваются.

Влетает шериф.

Уолтер оборачивается к шерифу.

УОЛТЕР. Бросай оружие.

Пикман оценивает Уолтера; немедленно решает, что коротышка взрывоопасен. Он бросает пистолеты с серебряной рукояткой; они БРЯКАЮТ о покрытый опилками пол.

УОЛТЕР (продолжает). Сядьте, шериф, если не хотите…

Синди хватает ствол ружья, отводит от себя и дергает.

КАБУМ. Стена бутылок РАСКАЛЫВАЕТСЯ; их содержимое проливается, словно рухнула дамба на реке виски.

Уолтер падает со стула и бьется с ХРУСТОМ о край стойки. Синди вырывает ружье из его скрюченных пальцев.

Уолтер лезет рукой под синий пиджак.

Пикман наклоняется и хватает один из своих пистолетов с пола.

Уолтер выхватывает маленький двуствольный пистолет из-под пиджака и поднимает.

Пикман направляет пистолет на Уолтера. Синди бросается на пол за баром. Уолтер засовывает крошечный пистолет в открытый рот; зажмуривается.

БАЦ.

Уолтер КРИЧИТ и хватается за плечо, где его пробила пуля Пикмана.

Пистолет Уолтера ПАДАЕТ на стойку, затем ПАДАЕТ на пол. Два посетителя у стойки выбегают из заведения. Пикман бросается к Уолтеру.

Кукольник вцепился в кровоточащее плечо.

УОЛТЕР (продолжает). Ты меня подстрелил!

Пикман хватает Уолтера за воротник и оттаскивает от бара, поваливая на пол. Коротышка БЬЕТСЯ о землю.

ПИКМАН. Вставай.

Уолтер поднимается на ноги, его левая рука вцепилась в кровоточащее правое плечо. Пикман приставляет ствол пистолета к задней части шеи Уолтера.

Свободной рукой шериф подбирает второй револьвер и убирает в кобуру.

ПИКМАН (продолжает). Пошел.

Уолтер идет вперед, Пикман прямо за ним, как гигантская тень.

ЭКСТ. САЛУН СИНДИ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Авраам сидит верхом на лошади рядом с конем Пикмана.

ПИКМАН (Аврааму). Он едва не убил владелицу… или себя… а то и меня. Но не повезло.

Авраам смотрит на коротышку.

АВРААМ. Рана серьезная?

ПИКМАН. Не очень. Пуля прошла навылет — только оцарапала кость. Залатаем потом, когда уберемся из города.

Авраам кивает. Уолтер поднимает взгляд на облаченного в черное незнакомца со странным акцентом. Пикман грубо заковывает Уолтера.

УОЛТЕР. Ааай.

АВРААМ (Пикману). Мне нужно забрать инструменты из «Руддингтона».

Пикман кивает и встает на корточки рядом с Уолтером. Шериф сковывает наручниками лодыжки пленника.

УОЛТЕР. Что за…

Пикман толкает Уолтера в грудь; коротышка отступает назад, но стреножившая его цепь не дает удержать равновесие. Он ШЛЕПАЕТСЯ на спину в грязь на размокшей дороге.

Носком левого сапога Пикман переворачивает Уолтера на живот. Крепко связывает веревкой ноги Уолтера.

УОЛТЕР (продолжает). Погодите, шериф!

Пикман привязывает веревку за крестовину на седле его лошади и тщательно закрепляет.

Авраам достает из черного пиджака что-то маленькое и темное. Бросает предмет Пикману.

Шериф ловит брошенный предмет и смотрит. В руках он держит куклу Билли Ли.

АВРААМ. Так выглядит брат Уолтера. Он главный в банде, которая побывала здесь.

Пикман мрачно глядит на Уолтера.

УОЛТЕР. Шериф, вам же нельзя… я не знал, что он будет убивать… он сказал, что никого не тронет!

Шериф садится в седло и ЩЕЛКАЕТ поводьями. Лошадь бросается ГАЛОПОМ вперед. Веревка вокруг ног Уолтера натягивается.

Уолтера, лежащего лицом в грязи, тянет вперед, он ЗАХЛЕБЫВАЕТСЯ и ВОПИТ.

Авраам ЩЕЛКАЕТ поводьями и следует за ними.

ЭКСТ. ДВАДЦАТЬ ШАГОВ ОТ ГОРОДА — ПОЛЧАСА СПУСТЯ

Пикман натягивает поводья, останавливая лошадь. Авраам притормаживает рядом.

Они смотрят на протащенного кукольника, вяло дергающегося в траве за лошадью Пикмана. Лицо Уолтера — маска из грязи и крови. Он потерял два зуба, кончик носа и пол-левого уха. Он СТОНЕТ в агонии.

ПИКМАН. Отведешь нас к своему брату?

Уолтер сплевывает что-то твердое в сухую траву.

УОЛТЕР. Я не уверен… куда… Я не уверен, куда он подался. Прошу, шериф… прошу, п-поверьте… он не сказал, куда…

Уолтер снова начинает ВСХЛИПЫВАТЬ.

ПИКМАН. Но ты знаешь места, где он бывает. Любимая девушка? Бордель, где он завсегдатай? Где он может спрятать драгоценности из Рэттлборджа?

Уолтер продолжает ВСХЛИПЫВАТЬ.

УОЛТЕР. Я знаю, где его… его жена и д-дети.

Пикман, удивленный словами кукольника, оглядывается на Авраама. Доктор в черном смотрит на висящую серебряную луну над головой.

ПИКМАН. Где живут его жена и дети?

УОЛТЕР. Квортерстоун.

ПИКМАН. Квортерстоун.

Пикман слезает с седла и подходит к Уолтеру.

Кукольник сотрясается и дрожит. Он смотрит на Пикмана, а потом отворачивается, словно ему физически больно от его вида.

Пикман садится на корточки рядом с кукольником и развязывает веревку у ног.

УОЛТЕР. Вы не… не скажете Билли Ли, что я вам помог?

ПИКМАН. Когда я его найду, никаких разговоров вообще не будет.

ЭКСТ. ХОЛМИСТАЯ МЕСТНОСТЬ — ЗА МИГ ДО РАССВЕТА

Пикман и Авраам едут на конях на восток. Горизонт светится королевской синью, провозглашая грядущее восхождение солнца. Поперек лошади Пикмана лицом вниз лежит Уолтер; его ноги свешиваются с левого бока лошади, а голова с правого.

Уолтер СТОНЕТ.

Пикман наблюдает, как вдали кружат на небе птицы.

Уолтера тошнит, но его желудок совершенно пуст, и ему ничего сплюнуть.

УОЛТЕР. Я умираю, шериф… я умираю…

Пикман и Авраам ничего не отвечают. Лошади мчатся вперед.

ЭКСТ. ХОЛМИСТАЯ МЕСТНОСТЬ — РАССВЕТ

Все трое продолжают путь. Уолтер СТОНЕТ и ХРИПИТ с каждым движением коня.

ПИКМАН. Нельзя, чтобы он так ныл и дальше.

АВРААМ. Я осмотрю его раны.

Пикман натягивает поводья, как и Авраам.

Авраам слезает с лошади. Подходит к сумкам, привязанным к его жеребцу, и снимает толстый черный саквояж. Развязывает ремни, которые его закрывают.

АВРААМ (продолжает). Далеко до Квортерстоуна?

ПИКМАН. Два с половиной дня езды через страну Канхугаче и минимум пять, если будем объезжать безопасной дорогой.

АВРААМ. Мы избираем короткий маршрут?

ПИКМАН. Именно.

Авраам кивает и раскрывает сумку. Извлекает флакон с порошком и желтоватые кристаллы, который помещает в карман черного жилета.

Уолтер СТОНЕТ и снова бесплодно тошнит.

Авраам извлекает флакон с сероватой жидкостью, затем тонкий кожаный футляр, в двадцать сантиметров длиной. РАСКРЫВАЕТ футляр и достает стеклянный шприц со стальной иглой.

ПИКМАН (продолжает). Что ты ему вколешь?

АВРААМ. Морфий.

Авраам растворяет пару кристаллов в наполненном раствором флаконе.

Уолтер СТОНЕТ.

ПИКМАН. Эта штука его утихомирит?

АВРААМ. Это его утихомирит.

Авраам возвращает флаконы в черный саквояж.

Подняв шприц левой рукой, Авраам подходит к Уолтеру. Выворачивает руку кукольника, чтобы найти артерию. Уолтер СТОНЕТ.

Авраам мастерски вонзает длинную иглу в мягкую плоть руки Уолтера. Давит на поршень.

ПИКМАН. Немалую ты ему дозу всобачиваешь.

АВРААМ. У наркоманов нет секретов.

ЭКСТ. ОТКРЫТЫЕ РАВНИНЫ — ПОЛДЕНЬ

Трое мужчин на двух конях едут на восток. Уолтер без сознания. Его лицо и плечо зашиты и перевязаны.

ПИКМАН. Откуда ты знал? Откуда знал, что они направятся в Рэттлбордж?

Авраам с низко надвинутой широкополой черной шляпой бросает на Пикмана взгляд. Два черных кристалла сверкают с его скрытого тенью лица.

АВРААМ. Когда я вернулся к фургону и обнаружил, что моя жена изнасилована и убита, в костре я нашел письмо, еще не поглощенное огнем. На нем было имя Уолтера Ли Хиггинсфорда и его адрес в Рэттлбордже.

ПИКМАН. И все?

АВРААМ. Да.

Лошади мчатся вперед.

ПИКМАН. Откуда ты знал, когда они появятся?

АВРААМ. Я не знал, когда… и появятся ли вообще. Просто повезло, что они прибыли вскоре после меня.

ПИКМАН. Кажется, в мире все так происходит — ни на что нет причин.

АВРААМ. У тебя нет религиозной веры?

ПИКМАН. Больше нет. А у тебя?

АВРААМ. Когда-то я практиковал иудаизм, но больше нет, с тех пор, как увидел, как награждают верных. Для чего «богоизбранный народ», как мы с женой, избраны на самом деле.

Пикман смотрит на пару падальщиков, кружащих в отдалении, никуда не улетающих. Авраам наблюдает за рисунком полета птиц в небе.

Двое едут миг молча, следя за птицами.

В уши всадникам шепчет звук лошадиных копыт, мягко придавливающий сухую траву.

АВРААМ (продолжает). В поздние ночные часы мои лезвия, моя кровь и моя боль призывают ко мне жену. Вот моя вера — личная и имеющая смысл.

Пикман смотрит на скрытое тенью изуродованное лицо Авраама, затем отворачивается, обеспокоенный. Лошади с тройным грузом галопируют на восток. Разговор закончен.

ЭКСТ. КАМЕНИСТАЯ ТЕРРИТОРИЯ — СУМЕРКИ

Лошади осторожно пробираются сквозь иссушенный, оранжевый край. По холмикам из-под копыт жеребцов скатываются стронутые камешки, как убегающие дети. Пикман осматривает горизонт, но ничего не видит. Авраам смотрит на запад, но видит только еще больше камней.

Пикман смотрит на юг. В отдалении по каменистой местности движется черное пятнышко. Пикман качает головой, встревоженный.

Пикман оборачивается на седле и открывает седельную сумку. Извлекает два черных пистолета: Стайссельбахи. Натягивает поводья и показывает Аврааму подскакать к нему.

Доктор останавливается рядом с Пикманом, где получает два Стайсельбаха.

Авраам осматривает оружие. ЩЕЛКАЕТ передним рычагом запирания; барабан встает в позицию для зарядки одним быстрым, автоматическим движением. Авраам извлекает пулю и смотрит на рисунок, что он когда-то выгравировал.

ПИКМАН. Она была красавицей.

Авраам кивает.

АВРААМ. Так и есть.

Он помещает пулю назад и поднимает рычаг; ствол встает назад с ЩЕЛЧКОМ.

ПИКМАН. Не стреляй, пока я не начну. С индейцами можно поладить мирно, хоть и не всегда.

Авраам убирает пистолеты в пустые кобуры, что еще висят у него на поясе.

ЭКСТ. ВХОД В ПЕЩЕРУ НА КАМЕНИСТОЙ ТЕРРИТОРИИ — НОЧЬ

Пикман бросает пару веточек в небольшой костерок, который устроил в удобной и закрытой пещере. Рядом лежит Уолтер, в наручниках и без сознания. Авраам с черным саквояжем стоит у входа в пещеру.

АВРААМ (шепчет). Я вернусь чуть позже.

Пикман смотрит на Доктора и качает головой.

ПИКМАН (шепчет). Это не лучшее место, чтобы резать себя и бормотать в темноте. Канхугаче здесь повсюду.

АВРААМ (шепчет). Ритуал призыва работает только в непроглядной тьме — я не привлеку внимания Канхугаче.

Пикман понимает, что не переубедит Авраама. Он бросает еще пару веток в огонь.

ПИКМАН (шепчет). Будь осторожен, и потише.

Авраам кивает и удаляется, поглощенный ночью.

Пикман прислоняется к стенке пещеры.

УОЛТЕР (громко). Доктор — псих.

Пикман бросается к кукольнику и зажимает жесткой левой ладонью рот Уолтера.

ПИКМАН (шепчет). Если не хочешь стать закуской Канхугаче — молчи.

Затуманенные морфием глаза Уолтера обращаются к Пикману. Кукольник фокусируется на своих скачущих мыслях.

УОЛТЕР (шепчет). Доктор… он обманывает вас, шериф. Он раньше был в банде моего брата, годы назад… но Билли Ли посчитал, что тот слишком нестабилен… слишком непредсказуем для иллегальных вылазок. Он предатель…

ПИКМАН (шепчет). Может, я не знаю столько умных слов, как ты, Хиггинсфорд, но я чую дерьмо в ту же секунду, как бык начинает тужиться. Еще раз соврешь мне, и завтра весь день тебя буду тебя волочить.

Уолтер сморщивает перевязанный нос и мрачно глядит на Пикмана. Кукольник закрывает глаза и прислоняется щекой к выпуклому камню, что служит ему подушкой.

ЭКСТ. КАМЕНИСТАЯ ДОЛИНА — ВЕЧЕР

По ближайшему съезду Пикман и Аврааму спускаются на конях в долину. Две гнедых лошади в пене, устали.

ПИКМАН. Надо отдохнуть.

Пикман изучает долину. Вдалеке виднеется небольшой ручей, окруженный парой уродливых кустов и деревьев. Пикман показывает на воду. Авраам видит и кивает.

Оба слезают с лошадей. Берут их под уздцы и ведут к воде. Уолтер, перекинутый через круп лошади Пикмана, слабо СТОНЕТ.

Лошади опускают длинные шеи и пьют холодную воду.

Пикман снимает шляпу и промачивает лицо водой.

Поднимает лицо, смывая грязь дня. Набирает воду в руки и поднимает, чтобы попить из пригоршни.

Уолтер СТОНЕТ.

Авраам окунает в воду маленькую стальную кружку и пьет из нее. Пикман оглядывает края долины, в которую они спустились.

ПИКМАН (продолжает). Мы здесь на виду. Как только кони напьются, надо найти другое место.

Авраам со стеклянным шприцем подходит к Уолтеру. Выворачивает левую руку Уолтера. От предыдущих инъекций осталось четыре багрово-красных следа.

ПИКМАН (продолжает). Не убей его.

Абраам вставляет иглу и вдавливает поршень. Уолтер ВЗДЫХАЕТ.

АВРААМ (Уолтеру). Как зовут жену Билли Ли?

УОЛТЕР. Бекки.

АВРААМ. Где она живет?

УОЛТЕР. Квортерстоун.

Авраам возвращает шприц в узкий кожаный футляр и ЗАЩЕЛКИВАЕТ его.

АВРААМ. Сколько лет Бекки?

УОЛТЕР. Двадцать семь.

Авраам подходит к ручью и окунает стальную кружку в воду.

АВРААМ. Как зовут детей Бекки?

УОЛТЕР. Регина, Томас и Кларенс.

АВРААМ. Сколько лет Томасу?

УОЛТЕР. Восемь.

АВРААМ. Сколько человек в банде Билли Ли?

УОЛТЕР. Трое. Билли Ли и двое, которых он освободил из тюрьмы: жирдяй и больной насильник.

АВРААМ. Открой рот.

Уолтер открывает. Авраам выливает воду в липкую карминовую дыру — перевернутый рот кукольника. Уолтер ЗАХЛЕБЫВАЕТСЯ и ДАВИТСЯ, затем проглатывает жидкость.

ПИКМАН (Аврааму). Так же он говорил и этим утром, и вчера вечером, да?

АВРААМ. Кроме возраста жены — вчера он сказал двадцать шесть — повторяет все одинаково.

ПИКМАН. Ну значит, он говорит правду?

АВРААМ. Очень возможно. Нужна невероятная концентрация и желание лгать, чтобы сопротивляться таким переменным дозам боли и наркотиков. Мы найдем Бекки и ее детей Регину, Томаса и Кларенса в Квортерстоуне.

Пикман набирает еще воды и пьет. Выдыхает, затем смотрит на Авраама.

ПИКМАН. Мы не станем убивать ни женщин, ни детей, на случай, если ты об этом подумываешь, доктор.

Авраам возвращается к лошади и убирает футляр со шприцом.

АВРААМ. Мы их не убьем.

Пикман вглядывается в тень под шляпой Авраама, но ничего не видит.

ПИКМАН. И вообще не тронем.

Авраам взбирается на лошадь, но не отвечает.

ЭКСТ. УЗКИЙ ПРОХОД — КОНЕЦ ЗАКАТА

Трое мужчин на двух жеребцах забираются глубже в иссеченную территорию. Последние лучи солнца не проникают в проход, где они едут. Троица скачет под освещенным плато, полностью скрытое тяжелой тенью.

ЭКСТ. НИША — НОЧЬ

Лошади привязаны снаружи у ниши в широком низком проходе; головы коней склонены к земле.

Уолтер, в наручниках, лежит без сознания, ногами к выходу из глубокой трещины, в которой мужчины решили заночевать.

В нише нет огня и никакого освещения. Пикман и Авраам смотрят на звезды и осколок луны, висящие на черных сводах над ними.

Пикман тянется в жилет и из внутреннего кармана достает запечатанный конверт. Вертит в огрубевших руках, тусклый свет луны окрашивает конверт в королевскую синь. На конверте написано: «Премия шерифа Роджера Пикмана».

Он переворачивает конверт и смотрит на сургуч: «Мэр Рэттлборджа Хоган»

Пикман убирает конверт обратно в жилет.

ЭКСТ. КРУТОЙ СКАЛИТЫЙ СКЛОН — РАССВЕТ

Пикман и Авраам ведут коней под уздцы вниз по неверной земле. Лошади осторожно выбирают путь, на них нагружены мешки и Уолтер. Стронутые щебень и камни скатываются перед спускающейся группой, ЩЕЛКАЯ и ТРЕЩА на пути вниз.

Пикман беззвучно бормочет проклятья с каждым громким звуком, что издают камни.

Они на двух третях пути вниз, как вдруг видят внизу КОРЕННОГО АМЕРИКАНЦА.

Пикман оборачивается и смотрит вверх. КОРЕННОЙ АМЕРИКАНЕЦ стоит на вершине склона, глядя прямо на него.

ПИКМАН (шепчет Аврааму). Наверху еще один. Продолжаем идти и ведем себя дружелюбно.

Авраам кивает.

Пикман и доктор продолжают вести лошадей под уклон.

ЕЩЕ ДЕСЯТЬ КОРЕННЫХ АМЕРИКАНЦЕВ возникают из кустарника у основания склона. Большинство с копьями, но у некоторых есть луки.

Пикман качает головой и беззвучно ругается.

ПИКМАН (продолжает; шепчет). Их метки похожи на Макканои — они враги Канхугаче.

АВРААМ (шепчет). Не воспользоваться ли преимуществом большей дальности стрельбы наших оружий?

Пикман смотрит на вершину склона. На нем стоят ШЕСТЬ МАККАНОИ.

ПИКМАН (шепчет). Нет. Мы прижаты на открытой и неудачной местности. Будем надеяться, что сумеем договориться.

Макканои начинают возбужденно ПЕРЕГОВАРИВАТЬСЯ. Передний Макканои показывает за Авраама.

АВРААМ (шепчет). Им нужен мой конь.

ПИКМАН (шепчет). Нет. Им нужен Уолтер. Они думают, он мертв.

АВРААМ (шепчет). Они желают им отобедать?

ПИКМАН (шепчет). Ага.

Пикман и Авраам теперь всего в десять метрах от одиннадцати Воинов Макканои.

Их ПРЕДВОДИТЕЛЬ, Макканои с черными полосами на груди и зелеными на лице, показывает на Уолтера. Затем Предводитель показывает на свой живот и живот Женщины, стоящей рядом.

Пикман отрицательно качает головой.

ПИКМАН (продолжает). Он еще жив.

Пикман отходит и толкает Уолтера. Уолтер СТОНЕТ.

Глаза Предводителя Макканои расширяются. Он оборачивается и обращается к соплеменникам. Затем поворачивается назад к Пикману.

ПРЕДВОДИТЕЛЬ МАККАНОИ. Голодные.

Авраам машет руками.

АВРААМ (Предводителю Макканои). Смотри.

Все Макканои глядят на Авраама. Он подходит к Уолтеру.

АВРААМ (продолжает). Смотри.

Авраам показывает на левую ногу Уолтера, потом на правую ногу Уолтера. Авраам подходит к Предводителю Макканои и показывает на его живот, а потом на животы других Макканои.

Предводитель Макканои улыбается и кивает.

ПРЕДВОДИТЕЛЬ МАККАНОИ. Да.

Пикман бледнеет. На его лбу блестит пот.

Он смотрит, как Авраам расстегивает свой черный саквояж.

Доктор достает пилу по костям.

Пикман отворачивается.

ЭКСТ. ОТКРЫТЫЕ РАВНИНЫ — ВЕЧЕР

Выбравшись из каменистых земель, Пикман и Авраам торопят лошадей вперед.

Уолтер привязан к крупу коня Пикмана. У него нет ног. Его культи зашиты и крепко связаны.

Стеклянные от морфия глаза Уолтера смотрят на солнце. Он не моргает.

ЭКСТ. ОТКРЫТЫЕ РАВНИНЫ — НОЧЬ

Пикман и Авраам сидят у костра. Авраам ест корочку хлеба, смоченную в лярде. Пикман просто смотрит в огонь, в его голубых глазах, глядящих куда-то далеко, отражается пламя. Уолтер, все еще в наручниках, глядит на луну.

УОЛТЕР (в бреду). Я просто… просто хотел напугать ее… только намеревался… показать ей…

Пикман бросает взгляд на Уолтера и снова отворачивается к костру.

УОЛТЕР (продолжает). Синди… я любил ее… поистине… Я не думал ее убивать, понимаете… только хотел напугать… только намеревался…

Авраам жует хлеб, его черные глаза смотрят на Уолтера, потом переключаются на Пикмана.

АВРААМ. Желаешь, чтобы я его заглушил?

Пикман краснеет от злости. Смотрит на Авраама.

ПИКМАН. Мы уже достаточно его помучили. Пусть лепечет. Тут индейцев нет.

УОЛТЕР. Билли Ли вас застрелит… он застрелит вас насмерть, о достославные джентльмены. И затем я вернусь в Рэттлбордж и женюсь на Синди.

Пикман глядит в огонь, полный ненависти к себе и сомнений. Смотрит на свои сложенные руки. Наблюдает, как на золотом обручальном кольце играют отблески пламени, как солнечный свет.

ПИКМАН (качает головой). Ох, котеночек…

Авраам извлекает скальпелем из вяленой рыбы мелкие кости. Швыряет кости в костер, затем предлагает филе Пикману.

ПИКМАН (продолжает). Спасибо, но сейчас не хочется.

ЭКСТ. ТРАВЯНИСТЫЕ РАВНИНЫ — РАССВЕТ

Лошади несут свой груз и пассажиров к встающему солнцу. Пикман и Авраам низко опустили поля шляп, пряча глаза от режущего глаза утреннего света.

Уолтер бессмысленно пялится на облака над головой.

УОЛТЕР. Пяткам холодно.

ЭКСТ. ТРАВЯНИСТЫЕ РАВНИНЫ — ПОЛДЕНЬ

Пикман и Авраам осматривают сгрудившиеся домики, виднеющиеся на горизонте за холмами, по которым они едут.

ПИКМАН. Это Квортерстоун.

АВРААМ. Возможно, лучше войти в город ночью?

Пикман качает головой.

ПИКМАН. Любой, кто въезжает в Квортерстоун ночью, должен сперва показаться шерифу Дрейтону или его людям. А днем там проще.

Авраам оглядывается и показывает на Уолтера на крупе коня Пикмана.

ПИКМАН (продолжает). Мда… лучше заткнуть ему рот и утихомирить прежде, чем подъедем.

ЭКСТ. ОКРАИНЫ КВОРТЕРСТОУНА — ДЕНЬ

Пикман и Авраам входят на лошадях в город.

Уолтер прикрыт пончо весь, кроме лица, которое полностью скрыто пуком сена.

Невозможно понять, что к спине лошади Пикмана прикручен человек.

Всадники проезжают мимо городского знака. На нем сказано: «Квортерстоун, Население 2842»

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА КВОРТЕРСТОУНА — БЛИЖЕ К ВЕЧЕРУ

Витрины на центральной улице куда проще и старше, чем в Рэттлбордже. Знак парикмахера поблек, знаки «Молочная лавка Хэнсона» и «Бакалея» выцвели на солнце, на многих подгнивших фасадах видны заплатки из новых досок. Люди здесь с напряженными лицами и целеустремленными походками.

Пикман и Авраам едут на конях прямо позади громко ДРЕБЕЗЖАЩЕГО и трясущегося открытого фургона.

ЭКСТ. САЛУН ДЕННИСА И ДОРИС — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Авраам стоит рядом с конями на привязи, наблюдает за прохожими.

Мимо лошадей проходит аристократического вида ЮНАЯ ДЕВУШКА и ВДЫХАЕТ.

Она смотрит на груду тряпья и сена, скрывающую Уолтера, и насмешливо качает головой, поморщив нос.

ЮНАЯ ДЕВУШКА. Помойте своих лошадей.

Глаза Авраама под тяжелой тенью черной шляпы не двигаются. Она отворачивается и продолжает идти, вздернув нос.

ИНТ. САЛУН ДЕННИСА И ДОРИС — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Салун — широкое помещение с пианино, барной стойкой у каждой стены, четырьмя электрическими люстрами и тридцатью столами, половина которых занята, несмотря на ранний час. ДЕННИС, высокий лысый мужчина пятидесяти лет, стоит за баром, добавляя острый перец в оливки без косточек. Подле него стоит ДОРИС, низкая дружелюбная женщина, нарезая лимон почти прозрачными кружками острым ножом.

Пикман подходит к бару.

ПИКМАН. Доброго дня, народ.

Деннис успешно завершает свое коитальное занятие и, оставив оливку в маленькой деревянной миске с ее товарками, поднимает глаза на Пикмана.

ДЕННИС (с легким ирландским акцентом). И вам доброго дня. Новенький в городе, верно?

ПИКМАН. Так и есть, и, к сожалению, пришел я с плохими новостями. В семье Хиггинсфордов утрата.

Дорис отрывается от лимона.

ДОРИС. Мы плохо знаем Хиггинсфордов. Они довольно… спесивые. Билли Ли Хиггинсфорд только раз к нам заходил, и почти тут же ушел с жалобой, что нельзя подавать красное вино со льдом.

ДЕННИС (кивая). Спесивый малый, так и есть.

ПИКМАН. А вы знаете, где он живет с семьей?

ДЕННИС. Нет, но поговорите с помощником Риксби, он наверняка скажет. (показывая за плечо Пикмана) Он там сидит, гляньте.

ПИКМАН. Спасибо.

Пикман не хочет вызывать подозрений, избегая помощника, так что улыбается и оборачивается.

Он приближается к ПОМОЩНИКУ РИКСБИ, толстенькому человеку с кудрявыми волосами и маленькими красными глазками. Помощник ковыряется в грубом деревянном столе длинным тонким карманным ножом.

Пикман пробирается между столов к хмельному помощнику.

ПИКМАН (продолжает). Помощник Риксби.

РИКСБИ. Да просто Риксби. Я не на службе.

Помощник не отрывается от стола, на котором вырезал «Джессика ш». Сейчас он из строчной «ш» делает толстую заглавную «Ш».

Риксби переводит взгляд с надписи на ярко-голубые глаза Пикмана.

РИКСБИ (продолжает). Когда закончу, получится «Джессика ШЛЮХА».

ПИКМАН. Я догадался.

РИКСБИ. Ушла от меня с каким-то тощим придурком с прямыми волосами.

Риксби возвращается к своему занятию.

РИКСБИ (продолжает). Чего хотели?

ПИКМАН. На меня возложили тяжелую обязанность принести печальные новости семье Хиггинсфорд. Вы знаете, где они живут?

Риксби начинает вырезать букву «Л».

РИКСБИ. Они живут на Сильвер Хилл, по дороге к Валери Драйв.

Пикман белеет при имени жены.

ПИКМАН (касаясь шляпы). Спасибо за помощь.

Пикман отворачивается от нетрезвого помощника и идет к передним дверям салуна.

ЭКСТ. СИЛЬВЕР ХИЛЛ — СУМЕРКИ

Трава в пригороде бледная и с молочным отливом отражает сумеречное солнце. Дома, каждый на участке в четыре акра, или темно-зеленые, или светло-коричневые. У некоторых из двухэтажных домов на криволинейных подъездных дорожках припаркованы открытые фургоны. Пикман и Авраам едут по узкой дороге, разрезающей жутковато подсвеченную траву.

Пикман смотрит на почтовый ящик слева. Имя на горизонтальной табличке — Халлефорд. Авраам смотрит на почтовый ящик справа. Имя на горизонтальной табличке — Джейкобс.

Пыльные лошади и пыльные всадники продолжают путь к Валери Драйв.

АВРААМ (тихо). Как думаешь, эти трое еще вместе?

ПИКМАН (тихо). Не знаю.

АВРААМ (тихо). Если они распустились, нельзя убивать Билли Ли, пока не узнаем местонахождения его соучастников — насильника и толстяка.

Пикман согласно кивает.

АВРААМ (продолжает; тихо). С моими средствами и инструментами извлечь нужную информацию нетрудно.

Пикман передергивается при легком оттенке удовольствия в голосе Авраама, но молчит.

Пикман смотрит на почтовый ящик слева. Имя на горизонтальной табличке — Эдмонд.

Авраам смотрит на почтовый ящик справа. Имя на горизонтальной табличке — О’Хара.

ПИКМАН. Я серьезно сказал про жену и детей. Не позволю никакого насилия.

Авраам не отвечает.

ПИКМАН (продолжает). Я серьезно.

Авраам оглядывается на Пикмана.

АВРААМ. Если будет предел, при котором твой желудок не выдержит того, что необходимо сделать, ты волен вернуться в Рэттлбордж.

ПИКМАН. Это не обсуждается.

АВРААМ. Ты прав — обсуждать здесь нечего. Если тебе нужно остановить меня — останови. Иначе припаси свои угрозы для балованного дитя или городского пьяницы.

ПИКМАН. Никаких угроз, Авраам. Тронешь их — тебе будет хуже.

Голубые глаза Пикмана горят на его морщинистом, обветренном лице. Авраам в течение долгого, напряженного момента смотрит на него.

Оба отворачиваются к почтовым ящикам следующих домов. Пикман глядит на почтовый ящик слева. Имя на горизонтальной табличке — Ярдман. Авраам смотрит на почтовый ящик справа.

АВРААМ. Вот нужный дом.

Пикман смотрит направо.

Имя на горизонтальной табличке — Хиггинсфорд.

Пикман смотрит на дом: это двухэтажное здание, окрашенное в темно-зеленый и окруженное забором кремового цвета.

Пикман глядит на Авраама.

Авраам спешивается. Пикман спешивается.

ЭКСТ. ДОМ ХИГГИНСФОРДОВ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Двое мужчин вводят коней в открытую калитку в заборе, по дорожке. Копыта коней в такт ХРУСТЯТ по гальке. Изнутри дома доносится голос ребенка.

МАЛЬЧИК (ВПЗ). Мама. Мама. На дороге два дяди. У них большие лошади и пистолеты!

Пикман смотрит на Авраама, но доктор не отвечает на взгляд.

Передние двери во французском стиле открываются внутрь.

В проеме стоит БЕККИ ХИГГИНСФОРД, ее розовое платье освещает заходящее солнце. Это высокая женщина тридцати лет с приятной улыбкой, узким носом, высоким лбом, вьющимися рыжими волосами и добрыми глазами.

Пикман и Авраам снимают шляпы.

ПИКМАН. Добрый вечер. Вы Бекки Хиггинсфорд?

БЕККИ (с заметным французским акцентом). Это я.

Ее высокий лоб покрывается морщинками от беспокойства. ТОМАС, мальчик с кудрявыми светлыми волосами, просовывает голову между косяком и юбкой Бекки.

БЕККИ (продолжает). Что-то случилось с моим Билли Ли?

ПИКМАН. Значит, его нет?

БЕККИ. Нет.

ПИКМАН. Боюсь, у меня плохие новости… Я бы хотел с ним переговорить.

Бекки смотрит на любопытного ребенка.

БЕККИ. Томас, иди в комнату и займи брата и сестру.

Томас кивает и исчезает за юбкой матери, которая скрывает мальчугана, как занавес.

Пикман и Авраам подходят к дворику перед крыльцом.

БЕККИ (продолжает). И что за новости вы принесли?

ПИКМАН. Может, мне лучше подождать возвращения мистера Хиггинсфорда?

БЕККИ. Пожалуйста, скажите мне.

ПИКМАН. Это о брате мистера Хиггинсфорда, Уолтере Ли.

Глаза Бекки расширяются от тревоги; в миг они наполнятся слезами. Пикман подходит к крыльцу; Авраам берет обоих коней под уздцы.

БЕККИ. Ему… нехорошо?

Бекки стирает подступившие слезы.

ПИКМАН. Боюсь, он скончался.

Бекки качает головой, шокированная и лишенная дара речи. Она делает шаг и обнимает Пикмана, прижимаясь покрасневшим лицом к его пыльному коричневому жилету.

Пикман поднимает руку погладить ее по плечу, но потом решает не утешать.

Авраам смотрит на фасад дома, считая окна и запоминая детали.

Бекки отпускает Пикмана.

БЕККИ. У Билли Ли разобьется сердце… Он всегда был близок с братом — они двойняшки.

Бекки вытирает глаза и смотрит на Пикмана.

БЕККИ (продолжает). Но кто вы такие?

ПИКМАН. Я Теодор, друг Уолтера.

Бекки переводит взгляд на Авраама.

ПИКМАН (продолжает). Человек со мной — банкир. К сожалению, Уолтер Ли Хиггинсфорд умер, оставив крупный долг банку.

Бекки с отвращением глядит на Авраама.

ПИКМАН (продолжает). Вы знаете, когда вернется Уильям Ли Хиггинсфорд?

Бекки качает головой.

БЕККИ. Он должен был вернуться вчера, но иногда в его делах возникают трудности и он задерживается. Прошу вас остаться и дождаться его возвращения — ужин почти готов.

Она смеряет взглядом Авраама.

БЕККИ (продолжает). Мне придется…

Пикман отрицательно качает головой.

ПИКМАН. У него есть другие дела — например, почистить лошадей — и у него уже зарезервирована комната в отеле «Мэйвезер».

Авраам кивает, подтверждая слова Пикмана.

Бекки выглядит обрадованной.

АВРААМ (скрывая акцент). Я вернусь завтра к полудню, чтобы узнать, не вернулся ли мистер Хиггинсфорд.

Авраам уводит коней по галечной подъездной дорожке.

Пикман поднимается по ступенькам крыльца и входит в дом.

ИНТ. СТОЛОВАЯ — ВЕЧЕР

Пикман, умытый и в одолженной одежде, сидит за столом с Бекки, Томасом, КЛАРЕНСОМ (светлым мальчиком шести лет) и РЕГИНОЙ (миниатюрной копией матери, девять лет).

Глаза Пикмана, Бекки и детей закрыты; они прижимаются лбами к сложенным рукам.

БЕККИ. И просим, прими Уолли Ли в царстве своем, Отец Наш.

ПИКМАН. Аминь.

ДЕТИ (хором). Аминь.

ЭКСТ. РОЩА У ВЛАДЕНИЙ ХИГГИНСФОРДОВ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Авраам привязал лошадей к толстой березе в роще. Уолтер прикручен к другому дереву, веревка обхватывает его шею и торс. У безногого заткнут рот и завязаны глаза. Между его ног кора дерева потемнела от мочи.

Авраам наблюдает за домом Хиггинсфордов через маленький складной телескоп.

Он откладывает телескоп и присаживается. Тыкает пальцем в грязь, слышится ПИСК какого-то подземного животного.

ИНТ. ГОСТИНАЯ — ПОЗЖЕ

Пикман в сером спальном халате поверх нижнего белья сидит на краю широкого, мягкого и пружинистого матраса. В комнате есть шкаф, электрическая настольная лампа и личный туалет.

В закрытую дверь СТУЧАТ.

Пикман засовывает правую руку под подушку.

ПИКМАН. Да?

БЕККИ (ВПЗ). Можно с вами поговорить?

Пикман расслабляется, но руку оставляет под подушкой.

ПИКМАН. Входите, миссис Хиггинсфорд.

Дверь медленно и тихо открывается.

Бекки в шелковом камисоле под прозрачным халатиком входит в комнату. Мягко закрывает за собой дверь.

БЕККИ. Пожалуйста, зовите меня Бекки. Вам нужно что-то еще?

Пикман с тревогой глядит на женщину.

ПИКМАН. Все хорошо, спасибо.

Бекки краснеет. Она смотрит на кольцо на левой руке Пикмана.

БЕККИ. Сколько вы уже женаты?

ПИКМАН. В этом августе будет пятнадцать лет.

Бекки кивает.

Наступает неуютная пауза.

ПИКМАН (продолжает). А сколько вы вместе с Уильямом Ли?

БЕККИ. Десять лет. Но его так часто не бывает… с тех пор, как у него эта проблема, вскоре после рождения Кларенса…

Бекки смотрит на ноги, они голые: на ее ногтях красный лак.

Пикман больше не желает слушать.

ПИКМАН. Очень жаль. Может, ему стоит сходить к врачу.

Бекки, не отрывая взгляда от пола, пожимает плечами.

ПИКМАН (продолжает). Я довольно вымотался, миссис Хиггинсфорд — я лучше лягу.

БЕККИ (кивает). Oui. Спокойной ночи.

Она бросает краткий взгляд на подушку, под которой все еще лежит рука Пикмана, и отворачивается. Она открывает дверь, выходит и замыкает ее за собой, бесшумная, как кошка.

Пикман достает правую руку из-под подушку, подходит к двери и запирает.

ЭКСТ. СИЛЬВЕР ХИЛЛ — РАССВЕТ

Бледная трава сияет, как белое пламя, от яркого чистого света восходящего солнца.

Билли Ли, Родни и Джордан едут по Валери Драйв, каждый на усталой и пыльной лошади. Их седельные сумки неприлично распухли.

На Билли Ли серый костюм и серая шляпа; его грудь перевязана после стычки с Авраамом. На Родни голубая шляпа с обвисшим краем и желтый платок вокруг шеи. На Джордане все еще черное пончо, капюшон надвинут на нос.

РОДНИ (к Билли Ли). Ждешь, как бы перепихнуться с женушкой?

Билли Ли с неприязнью смотрит на Родни.

БИЛЛИ ЛИ. Может, не стоит говорить все, что приходит на ум… Или, может, лучше вообще воздержаться от разговоров.

РОДНИ. Я, как только отмоюсь, сразу в бордель. (Джордану) Ты как, со мной?

Темный иссеченный лик Джордана на миг поворачивается к Родни.

ДЖОРДАН. Шлюхи меня не интересуют.

РОДНИ. А я их обожаю, этот их парфюм, который они себе на шею и под мышки брызгают — пахнет, как из далеких стран. И это их мягкое, красное, шелковое, блестящее бельишко — даже если псину в такую ночнушку одеть, спорю, ее насмерть затрахают… и не только кобели.

Родни СМЕЕТСЯ.

Билли Ли и Джордан его игнорируют.

ЭКСТ. ДОМ ХИГГИНСФОРДОВ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Три всадника скачут по галечной дорожке дома Хиггинсфордов.

БИЛЛИ ЛИ. Господа, обождите здесь.

ДЖОРДАН. Жду.

РОДНИ. Только быро давай.

Билли Ли слезает с коня. Миг смотрит на дом. Вытягивает руки и ЗЕВАЕТ.

Билли Ли ведет отяжелевшего коня по галечной дорожке, копыта ХРУСТЯТ по белой, коричневой и бежевой гальке, которая иногда крошится в пудру.

ИНТ. СТОЛОВАЯ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Пикман с салфеткой на одолженной серой льняной рубашке окунает тост в дымящийся кофе.

Напротив сидит Бекки. Снаружи слышится ХРУСТ.

Бекки отворачивается к окну.

ЭКСТ. РОЩА ЗА УЧАСТКОМ ХИГГИНСФОРДОВ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Авраам заканчивает вводить морфий в левую культю Уолтера.

Он кладет стальной шприц обратно в узкий кожаный футляр.

Авраам берет телескоп, где тот лежит — между двумя ветками.

ЭКСТ. ДОМ ХИГГИНСФОРДА — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Родни и Джордан сидят верхом.

РОДНИ (шепотом). У него проблема с хреном, знаешь ли. Я однажды ночью услыхал, как он говорил во сне, извинялся перед женушкой, что не может дело сделать.

Джордан игнорирует Родни.

Дальше по дорожке Билли Ли ведет коня к переднему крыльцу. Глаза прикованы к верхним окнам. Из одного радостно машет его сын Томас.

ИНТ. КОМНАТА МАЛЬЧИКОВ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Обои в комнате со змеями и ящерками.

Томас бежит от окна и трясет Кларенса.

ТОМАС. Папа дома! Папа дома!

ИНТ. СТОЛОВАЯ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Бекки подходит к окну.

БЕККИ. Мой муж вернулся.

Пикман срывается с кресла и несется из комнаты, сбивая по дороге вазу.

ЭКСТ. РОЩА ЗА УЧАСТКОМ ХИГГИНСФОРДОВ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Авраам бросает телескоп на землю. Бежит к опушке.

ЭКСТ. ДОМ ХИГГИНСФОРДОВ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Билли Ли подводит коня к дому. Опускает взгляд от верхней комнаты. Под его ботинками и подковами коня ХРУСТИТ галька.

Зеленовато-голубые глаза обращаются к окну на первом этаже. В окне стоит его жена, зовет кого-то внутри дома.

ИНТ. ЛЕСТНИЦА — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Томас и Кларенс мчатся вниз по лестнице, к передней двери, лавина из конечностей и радостных ВОПЛЕЙ.

ИНТ. ГОСТИНАЯ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Пикман вбегает в комнату; сбрасывает подушки с кровати.

Его пистолетов нет.

ИНТ. СТОЛОВАЯ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Бекки открывает окно.

БЕККИ. Билли Ли!

ЭКСТ. РОЩА ЗА УЧАСТКОМ ХИГГИНСФОРДОВ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Из рощи появляется Авраам. Он выхватывает пистолеты.

ЭКСТ. ДОМ ХИГГИНСФОРДОВ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

РОДНИ. Трахался когда-нить с китаянкой?

Джордан, не обращая внимания на Родни, смотрит на дом Хиггинсфордов.

ДЖОРДАН. Что-то не так.

Из-под пончо Джордана возникают спаренные стволы ружья.

ИНТ. ПЕРЕДНЯЯ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Мальчики бегут к дверям. Томас хватает ручку с завитушками у левой двери и поворачивает.

ЭКСТ. ДОМ ХИГГИНСФОРДОВ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Двери распахиваются.

Томас и Кларенс выбегают из дома к отцу.

КЛАРЕНС. Папа!

ТОМАС. Папа!

Пикман, безоружный, выскакивает за ними.

Билли Ли поднимает взгляд от детей на обветренного пятидесятишестилетнего мужчину с палкой в правой руке. Змеиным движением Билли Ли выхватывает пистолет на правом бедре.

В то же время Авраам, выскочив из рощи, наводит свой Стассельбах на Билли Ли.

БАЦ.

ИНТ. СТОЛОВАЯ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Бекки КРИЧИТ.

ЭКСТ. ДОМ ХИГГИНСФОРДОВ — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Правая кисть Билли Ли висит на полоске кожи с руки, обнажив белую кость, желтую ткань и розовые связки. Рану наполняет кровь.

Томас и Кларенс ВИЗЖАТ.

Пикман пролетает мимо испуганных детей и БЬЕТ Билли Ли по левой щеке толстым концом кия.

Левый глаз Билли Ли наливается багрово-красным. Пикман замахивается кием для другого удара, но Билли Ли бросается на него; они СТАЛКИВАЮТСЯ и падают на землю.

ДЖОРДАН (к Родни). Засада.

Джордан ХЛЕЩЕТ поводьями лошадь и поворачивает от дома Хиггинсфордов.

РОДНИ (Джордану). Надо ему помочь!

Джордан бьет шпорами по боками лошади; лошадь громко РЖЕТ и миг вертится на месте.

Авраам, в пятнадцати метрах от дома, наводит Стайссельбах на голову лошади Джордана.

БАМ. БАМ. БАМ. БАМ.

Голова лошади разлетается на кровавые ошметки. Лошадь падает вперед и на бок, Джордан все еще в седле.

Родни отворачивает лошадь, ХЛЕЩЕТ поводьями и бьет шпорами.

Бекки бежит от дома, КРИЧИТ, КРИЧИТ, КРИЧИТ.

Она держит в двух поднятых руках один из пистолетов Пикмана.

Пикман сбрасывает Билли Ли на землю, затем бьет его локтем в челюсть. ТРЕСК. Он бьет локтем в челюсть второй раз: челюсть Билли Ли вваливается с жутким ХРУСТОМ.

Билли Ли достает левой рукой оставшийся пистолет.

Пикман хватается за револьвер Билли Ли, вцепившись в курок, чтобы тот не взвелся.

Пикман глядит в глаза Билли Ли.

ПИКМАН. Ты убил мою…

Билли Ли резко выворачивает пистолет и нажимает на крючок.

БАМ. Пикман ХРИПИТ, получив пулю в живот.

Родни скачет на лошади прочь от стычки. Авраам наводит Стайссельбах на шею Родни. БАМ. Горло Родни растягивается и взрывается, выплевывая в синий утренний воздух алую струйку.

Авраам бежит к Джордану: левая нога и пончо насильника прижаты мертвой лошадью. На бегу Авраам убирает разряженный пистолет и извлекает второй.

Джордан выползает из-под лошади. Авраам наводит Стайссельбах на левое колено Джордана. БАМ. Джордан ШИПИТ и падает лицом на дорожку.

Пикман сжимает пробитый пулей живот, пиная Билли Ли по руке, отбрасывая пистолет в траву. Пикман пинает Билли Ли в голову. БУМ. Пинает еще.

БУМ. Глаза Билли Ли закрываются, он теряет сознание.

Пикман пинает его снова. ТРЕСК. Левая сторона головы Билли Ли вваливается, из правого уха хлещет кровь.

Держа пистолет Пикмана двумя дрожащими руками, Бекки КРИЧИТ и нажимает пусковой крючок.

БАМ.

Пикман ВСКРИКИВАЕТ, когда его отбрасывает вперед от удара пули в спину. Он приземляется лицом в траву. Поворачивается.

Бекки стоит над ним, КРИЧА на французском. Наводит на него пистолет, ее гримаса ярости покрыта пленкой слез.

Пикман отворачивается. КАШЛЯЕТ, и на губах выступает кровь. Прижимается лицом к молочной траве, смирившись.

ПИКМАН (продолжает; бормоча). Вэл…

На Пикман падает тень, молочная трава чернеет.

АВРААМ. Миссис Хиггинсфорд. Положите пистолет, или я застрелю вас на месте на глазах у детей.

Бекки КРИЧИТ детям по-французски; они забегают внутрь, без конца ВСХЛИПЫВАЯ.

Пикман поднимает голову с травы, изо рта свисают нитки розовой слюны и крови; он смотрит на Авраама.

Авраам нацелил Стайссельбах на Бекки.

Пикман в ужасе качает головой; пытается вскарабкаться на четвереньки.

ПИКМАН. Нет, нет… Авраам… нет… нет…

Авраам наводит пистолет на голову Бекки.

АВРААМ (к Бекки). Бросай пушку, или я убью тебя.

БЕККИ. Убийцы, вы убийцы! Как вы смеете…

БАМ. Бекки падает навзничь, ее лоб пробит пулей точно в середине.

Изнутри слышен КРИК детей.

Лицо Пикмана алеет от ярости. Он поднимается на ноги и бросается на Авраама.

Авраам отступает от неуклюжей атаки Пикмана.

Пикман падает позади на светящуюся траву; его алое лицо теперь почти фиолетового оттенка.

АВРААМ. Надо было дать ей снова в тебя выстрелить? Или в меня?

Пикман ВЫКАШЛИВАЕТ ответ с алыми каплями на молочной траве.

ПИКМАН. Ты ублюдок… ты зло, зло…

АВРААМ. Ты уже должен был понять, что нет добра и зла — только животные и их желания.

Авраам убирает пистолет, отворачивается от Пикмана и идет по дороге.

АВРААМ (продолжает). И процветающие животные — те, которые не отрицают того, что алчут.

Пикман снова поднимается на четвереньки, но падает вперед, громко ОХНУВ, когда его скручивает боль.

Он смотрит, как Авраам встает над Джорданом, который пытается уползти, несмотря на пробитое колено и сломанную ногу.

Авраам поднимает левую руку в воздух. Солнце блестит на кусочке металла, что он держит на весу. Он проводит металлом по пончо Джордана.

Черное пончо падает на дорогу, обнажая бледного, испуганного и раненого человека, в сыпи и болячках.

Пикман наблюдает, как Авраам извлекает блестящий металлический крюк.

Авраам пронзает дрожащий живот Джордана. Как только кожа пронзена два раза, Авраам дергает за крюк, приподнимая захваченную плоть.

За крюк, продетый в бледный, изборожденный язвами живот Джордана, Авраам волочит пленника к роще.

Пикман выдыхает, его дыхание звучит как ПРИЛИВНАЯ ВОЛНА, бьющая о берег.

Авраам затаскивает Джордана в рощу.

Пикман приподнимается на четвереньки, дрожа как больной, истекающий кровью пес. Ползет к пистолету Билли Ли. КАШЛЯЕТ, сплевывая розовую слюну и алые капельки на белые лезвия травы.

Пикман хватает пистолет правой рукой и продолжает ползти к роще. Низкий СТОН доносится из-за деревьев.

Пикман ползет дальше.

ИНТ. РОЩА ЗА УЧАСТКОМ ХИГГИНСФОРДОВ — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Пикман вползает в рощу. Его веки дрожат, он старается оставаться в сознании; бусинки пота скользят по лицу, как слизняки.

Из глубины рощи доносится ВОПЛЬ, моментально его пробуждая. Пикман жестоко КАШЛЯЕТ; кровь брызгает из ноздрей. Он ползет дальше в рощу, светотень поглощает его, как рой насекомых.

Пикман поднимает взгляд. Прямо перед ним растет плотный кустарник. За ним он видит темную фигуру, что двигается перед бледной. Пикман тянется левой рукой и отталкивает ветки с колючками.

Голое тело Джордана висит вверх ногами в небольшом просвете, его ноги скручены, привязаны к ветке, руки скованы за спиной. На его мошонке висит опустошенный шприц. Два прокола в животе от крюка Авраама забиты камнями. Покрытый язвами язык Джордана свешивается из его рта на белой нитке плоти, как недоеденная сосиска. Между ребер торчит металлическая трубка, с дыханием в ней СВИСТИТ воздух.

Пикман давится и отворачивается. Джордан СТОНЕТ и корчится в невыносимой агонии.

Пикман взводит курок на пистолете и дрожащей рукой наводит на искаженное болью лицо Джордана. Авраам выскакивает из теней и выбивает пистолет из руки Пикмана.

Пикман тянется к стволу.

ПИКМАН (бормоча). Ты… ты чертов… жид пархатый…

Авраам быстро хватает пистолет с земли и зашвыривает в темноту. Затем бьет Пикмана ногой в затылок.

Пикман начинает терять сознание.

Авраам залезает под черный жилет и достает серебряную маску. Черты на маске напоминают лицо погибшей жены Авраама.

Глаза Пикмана закатываются и его принимает темнота.

Авраам лезет в карман жилета и за серый хвостик извлекает крошечного крота; существо с торчащими зубами пищит.

ПИКМАН (продолжает). Будь ты проклят…

Авраам поднимает крота к СВИСТЯЩЕЙ металлической трубке, торчащей из торса Джордана. Зубастый грызун исчезает в металлической трубке, направляясь в левое легкое Джордана.

На ужасный миг в роще все затихает. Затем Джордан начинает судорожно дергаться на веревке, с которой свисает вниз головой. Он ВОПИТ; его голос совершенно чужероден человеческому — звучит, как сталь, режущая сталь.

Авраам наблюдает за страданиями Джордана из-за металлической маски с лицом мертвой жены.

Пикман отключается.

ЗАТЕМНЕНИЕ:

ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ:

ИНТ. ТЮРЬМА КВОРТЕРСТОУНА — НОЧЬ

Пикман, перевязанный, бледный и истощенный, лежит в тюремной камере на дырявом и заляпанном матрасе. Одинокое окно в камере маленькое и закрыто ржавыми прутьями.

Пикман СТОНЕТ, постепенно приходя в себя. Поднимает тяжелую голову и корчится, когда боль простреливает плотно перевязанный торс.

Пухлый кудрявый помощник Риксби сидит за столом, что-то вырезая на нем своим гигантским карманным ножом.

Смутно подсвеченный керосиновой лампой, стоящей на голом и видавшем виды столе, он бросает угрюмый взгляд на Пикмана,

РИКСБИ. Очнулся.

Рискби встает и потягивается; метает нож в поверхность стола, где тот ВТЫКАЕТСЯ и дрожит, как хвост довольной собаки. Он идет к дверям и высовывает голову.

РИКСКБИ (продолжает). Тодд. Позови шерифа. Он очнулся.

МУЖСКОЙ ГОЛОС (ВПЗ). Да, сэр.

Пикман, с потрескавшимися губами и ртом сухим, как каньон под солнцем, стирает пелену долгого сна с глаз и губ. Медленно садится прямо, передергиваясь, когда боль, как разлитые чернила, растворяется в теле. ПРИНЮХИВАЕТСЯ и корчится от запаха.

Риксби оборачивается и смотрит на Пикмана.

РИСКБИ. Ты выкинул довольно коварный трюк. Выспрашивал, где Хиггинсфорды, и все такое. Очень низко с твоей стороны.

Риксби выдергивает нож из стола, длинное лезвие звенит от вибрации.

ПИКМАН. Есть попить?

РИСКБИ. Есть полный мочевой пузырь, если хочешь.

Дверь в комнату открывается. Проем заполняет ШЕРИФ ДРЕЙТОН, широкий, огромный, как гора, с густыми седыми волосами и косматыми белыми усами. Глаза у него как две маленькие черные перчинки; на левой руке не достает двух пальцев. На кожаной ленточке на шее медвежий коготь.

Шериф Дрейтон коротко бросает взгляд на Пикмана, потом ставит винтовку в стойку.

РИКСБИ (продолжает; Дрейтону). Он очнулся.

ДРЕЙТОН. Я вижу.

Дрейтон идет к Пикману, каждый шаг — СКРИПЯЩЕЕ мучение для старых половиц.

Пикман глядит на Дрейтона. Дрейтон плюет в камеру Пикмана, слюна приземляется с ШЛЕПКОМ.

ДРЕЙТОН (продолжает). Мать и отец мертвы — убиты на глазах у своих детей. В лесу найдены еще два трупа — их тела обезображены хуже, чем жертвы Канхугаче. Как смел ты, законник, принести кровь и насилие в Квортерстоун?

ПИКМАН. Если бы твою жену изнасиловали и убили, ты бы сделал то же самое.

ДРЕЙТОН. Ошибаешься, Пикман. Я бы не объединился с кровавым палачом и не позволил бы убить невинную женщину перед детьми, и плевать, что там натворил ее муж. У меня есть дети — нет ничего ценнее их душ. У тебя есть дочь, верно?

ПИКМАН. Она умерла.

ДРЕЙТОН. Умрешь и ты за те мерзости, что здесь сотворил.

Дрейтон снова плюет в камеру Пикмана. ШЛЕП. Он отворачивается и идет к дверям, половицы протестуют под весом массивного человека жалобными СКРИПАМИ. Он забирает винтовку со стойки.

ПИКМАН. Дети в порядке?

Дрейтон останавливается, но не оборачивается к Пикману. Его глаза-перчинки почти исчезают на разгневанном лице.

ДРЕЙТОН. Дети не в порядке. У девочки шок, она может не вылечиться. Ничего не ест, если только не заливают суп в глотку.

Пикман смотрит в пол, с раскаянием качая головой.

ПИКМАН. Выпусти меня, и я найду парня, что убил миссис Хиггинсфорд, и свершу правосудие.

ДРЕЙТОН. Ты путаешь правосудие и месть — вот почему тебя повесят.

Пикман достает конверт с его премией — он мятый и с коричневыми пятнами, но целый.

ПИКМАН. Если можно… я бы хотел отдать свои деньги тому, кто будет растить детей.

Дрейтон смотрит в пол. Возникает долгая пауза, затем он отвечает, все еще спокойный, как гора.

ДРЕЙТОН. Лучше я уйду немедленно, не то изобью тебя до смерти за такое предложение.

Дрейтон выходит, ХЛОПНУВ за собой дверью.

Риксби подходит к камере и проводит ножом по прутьям: ДЗИНЬ, ДЗИНЬ, ДЗИНЬ.

РИКСБИ. Теперь, раз ты очнулся, тебя в миг вздернут. И твои помощники тебя не спасут.

Пикман смотрит на Риксби при упоминании о помощниках.

РИКСБИ (продолжает). Они пытались перевести тебя в свою тюрьму, пока ты был без сознания, но шериф Дрейтон отправил их восвояси в ваш городишко.

Риксби улыбается при воспоминании.

РИКСБИ (продолжает). Большие слова да адвокатские речи не помогут тебе выскользнуть из петли, нет уж. Будешь висеть, пока не покраснеешь и не издохнешь.

Риксби кивает своим словам, отворачивается и уходит к столу.

ИНТ. ТЮРЬМА КВОРТЕРСТОУНА — ПОЛНОЧЬ

Пикман лежит в койке, пялясь в потолок. Слышит ШЕПОТ снаружи.

Что-то БРЯКАЕТ о прутья и СТУЧИТ об пол камеры. Пикман садится, каждая рана и синяк вопят, требуя, чтобы он лежал.

Помощник Риксби, спящий за столом, ворочается.

РИКСБИ. Это что тут за шум?

Пикман смотрит на пол; видит пистолет.

Передняя дверь тюрьмы открывается. Помощник Куперсон и помощник Бартли врываются с пистолетами наготове.

Риксби бросается к стойке с винтовками, но Куперсон его останавливает, подняв два ствола своих эмалевых револьверов с рукоятками из слоновой кости.

КУПЕРСОН. Мы забираем шерифа Пикмана.

Риксби качает головой.

РИКСБИ. Ты меня не застрелишь.

Куперсон БЬЕТ его в челюсть рукояткой пистолета. Бартли бросается на Риксби и вставляет кляп в рот; затем ЩЕЛКАЕТ наручниками на запястьях Риксби.

Куперсон глядит на Пикмана.

КУПЕРСОН. Давай вернем тебя домой, в Рэттлбордж.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА КВОРТЕРСТОУНА — ЧАС НОЧИ

Пикман бредет, опираясь на Куперсона и Бартли.

Витрины темны, а тощая зеленовато-голубая луна дает очень мало света. Троица бредет вперед.

Пикману мучительно больно, но он подавляет всхлипы и стоны, какие бы вырвались у человека послабее.

КУПЕРСОН (шепотом). Мы оставили лошадей сразу за пределами города.

ЩЕЛК-ЩЕЛК.

Пикман, Куперсон и Бартли оборачиваются.

Шериф Дрейтон стоит позади, по флангам от него помощник Риксби и ПОМОЩНИК ТОДД, молодой человек с крючковатым носом. У всех троих в руках винтовки.

ДРЕЙТОН. Не хочется оставлять Рэттлбордж без законников. Оставьте Пикмана и я забуду, какую глупость вы выкинули.

По улице пробегает шакал. Куперсон дергается.

Бартли дергается. Помощник Тодд дергается. Помощник Риксби дергается. Пикман и шериф Дрейтон не шевелятся.

Гороподобный законник щурится на Куперсона маленькими черными глазами-перчинками.

ДРЕЙТОН (продолжает). Оставьте его и уходите.

ПИКМАН (Куперсону). Соглашайся, Мэттью. Больше никто не должен умереть.

КУПЕРСОН. Нет, Роджер. (Дрейтону) Я не дам линчевать Пикмана. Он герой Рэттлборджа, а этому городу сейчас нужна надежда. Если вы его казните, отнимите у нас этот проблеск…

ДРЕЙТОН. Я с тобой спорить не стану, студентик. Просто оставь его — его ждет суд.

КУПЕРСОН. Он только хотел взять око за око. Это слова Господа.

БАМ. Правое плечо Куперсона взрывается алым. Левой рукой он выхватывает пистолет и стреляет в Дрейтона. БАЦ. Правую руку Дрейтона отбрасывает назад; его винтовка взлетает в воздух, как перепуганная птица.

КУПЕРСОН (продолжает). Прекратите, пока не…

Риксби целится и стреляет. БАМ. Бартли получает пулю в шею и падает навзничь, через пробитую трахею свистит воздух. Глаза Куперсона расширяются, когда он видит гибель Бартли.

Пикман поднимает ствол. БАЦ. Риксби получает пулю в живот; он сворачивается, как котенок у клубка ниток.

Куперсон и Тодд целятся друг в друга и одновременно стреляют.

БАЦ. БАМ. Рот Тодда проваливается, его челюсть и зубы крошатся внутрь, как разбитое стекло.

Куперсон получает пулю в грудь.

Дрейтон, несмотря на кровоточащую правую руку, подхватывает винтовку Риксби левой, с тремя пальцами. Целится в Куперсона.

БАЦ. БАЦ. БАЦ. Дрейтон отшатывается, когда Пикман стреляет в его массивный торс. Маленькие глаза Дрейтона на краткий миг отражают зеленовато-голубой свет луны; он падает на спину, УДАРЯЯСЬ о пыльную дорогу.

Куперсон и Пикман оглядываются; горожане осторожно выходят на улицу.

ЖЕНЩИНА. Кого застрелили?

Куперсон и Пикман ковыляют в переулок, пока улица заполняется любопытными, непонимающими ЛЮДЬМИ.

ЭКСТ. ПЕРЕУЛОК — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Куперсон и Пикман вваливаются в переулок. Они бредут мимо гигантского деревянного ящика для отходов, полного потрохами из лавки мясника — плоть усеяна жужжащими мухами. С улицы доносятся КРИКИ и РУГАТЕЛЬСТВА.

ЖЕНЩИНА (ВПЗ). Шериф убит! Помощники ранены!

Пикман садится подле Куперсона.

ПИКМАН. Как мы перешли на эту сторону закона?

Куперсон тянется за пазуху и достает Библию; он КАШЛЯЕТ, брызгая на книгу кровью. Начинает хрипеть.

КУПЕРСОН. Левое легкое все.

Куперсон откидывается на ящик с гниющим мясом. Пикман качает головой.

ПИКМАН. Что же мне сделать?

КУПЕРСОН. Послушай мою последнюю исповедь… (вздох)…и передай ее священнику.

Пикман кивает, его глаза мокры от слез.

КУПЕРСОН (продолжает). Когда я был в Бостоне, я совершил… нечто ужасное с маленькое девочкой по имени Мари ЛаПреджа.

Печальный взгляд Пикмана твердеет.

ПИКМАН. Что ты сделал?

Куперсон плачет. Его плечи трясутся, пока слезы струятся по лицу.

КУПЕРСОН. Мне так, так жаль… Я ничего не мог поделать… вот почему… вот почему я уехал и поселился здесь. Мне надо было увидеть северное сияние.

Пикман холодно смотрит на Куперсона.

ПИКМАН. Что ты с ней сделал?

Куперсон ВЫКАШЛИВАЕТ кровь; он слабо качает головой, отрицая свои слова… свое прошлое…

КУПЕРСОН. Я взял ее. Я взял ее и овладел.

Руки Пикмана сжимаются на рукоятке револьвера; он дрожит от прилива ярости.

ПИКМАН. Дважды, когда мы с Вэл уезжали в Колорадо, я оставлял тебя присмотреть за дочкой. Я оставлял ее под твоей опекой.

Куперсон неистово мотает головой.

КУПЕРСОН. Нет, Роджер, я больше никогда не грешил… со времен Бостона. Я посвятил жизнь Господу во искупление, чтобы исправиться.

Пикман скрипит зубами; сухожилия на предплечьях вздуваются; пальцы сжимают рукоятку пистолета; глаза обращаются в горящие угли.

ПИКМАН. Но ты смотрел на нее… этими глазами. И у тебя были эти мысли. И с девочкой Джесс Уокер.

Куперсон кивает.

КУПЕРСОН. Да.

ПИКМАН. Будь ты проклят, Мэттью. Будь ты проклят за то, что мне это рассказал.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА КВОРТЕРСТОУНА — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Люди толпятся у тел шерифа Дрейтона и помощника Тодда. Помощника Риксби, еще живого, уносят четыре мужчины.

БАМ. БАМ. БАМ.

Люди на улице рассеиваются во всех направлениях.

ЭКСТ. ПЕРЕУЛОК — ТО ЖЕ ВРЕМЯ

Пикман встает. В деревянном ящике с гниющим мясом, прямо над головой Куперсона, дымятся три дырки.

Куперсон, дрожа и потея, смотрит на Пикмана.

КУПЕРСОН. Прошу, передай мою исповедь священнику… я всю жизнь хотел…

ПИКМАН. Нет. Я не буду повторять то, что ты сказал, но и не убью тебя. Оставлю твоему Господу… если он не побрезгует тебя тронуть.

Пикман бредет вон из переулка.

КУПЕРСОН. Ты пойдешь за Авраамом?

Пикман оглядывается на Куперсона, истекающего кровью, дрожащего, жалкого у кучи гнилого мяса.

ПИКМАН. Хватит с меня мести, Куперсон.

Пикман уходит из переулка.

ЗАТЕМНЕНИЕ:

ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ:

ЭКСТ. ДВАДЦАТЬ ШАГОВ ОТ ГОРОДА — ДЕНЬ

Знак Рэттлборджа перекрашен.

«Вы въезжаете в Рэттлбордж: Город Бойни в Дождливую Ночь. Население: 1581».

Пикман подъезжает к знаку; он с конем с ног до головы покрыты пылью и песком. Пикман выглядит так, будто выгорел и постарел после долгой поездки под пекущим солнцем.

ЭКСТ. ЦЕНТРАЛЬНАЯ УЛИЦА — НЕМНОГО ПОГОДЯ

Пикман въезжает на улицу. Смотрит на знакомые витрины, многие из которых еще темны.

Он проезжает мимо отеля «Руддингтон», парикмахерской Эрмайна, «Катлбраш» и «Ювелирных изделий МакДонелли».

Кто-то из жителей ему машет, но он отвечает пустым взглядом, словно не представляет, что значит их жест.

ЭКСТ. КЛАДБИЩЕ РЭТТЛБОРДЖА — СУМЕРКИ

Пикман стоит перед двумя простыми надгробиями, на которых выбиты имена Эмили Лиза Пикман и Валери Мередит Пикман.

Мэр Хоган в дорогом голубом костюме с белыми полосками вылезает из шикарной машины и взбирается по холму к Пикману.

ХОГАН. Полагаю, тебе известно, что за твою голову назначена награда из-за того, что случилось в Квортерстоуне.

Пикман кивает.

ХОГАН (продолжает). Большинство здесь думает, что ты герой, раз достал тех подонков.

ПИКМАН. А ты?

ХОГАН. Я думаю, что ты оставил город, когда был нам нужен, а потом вел себя, как бешеный шакал. Ты бросил людей, чтобы утолить свою жажду крови, вот что. Не такое будущее нужно законникам на фронтире, да и городам на фронтире тоже.

Пикман смотрит на Хогана.

ХОГАН (продолжает). Многие жители рады, что ты вернулся, но насилие на этом не кончится, будь уверен. Между Квортерстоуном и Рэттлборджем теперь никогда не утихнет вражда, ни за что.

Хоган угрюмо качает головой.

ХОГАН (продолжает). Лучше бы ты ушел.

ПИКМАН. Я хочу жить с женой и дочкой, а похоронены они здесь. Выкапывать я их не стану.

Хоган, понимая бесполезность дальнейшей дискуссии, отворачивается от Пикмана и уходит в заходящее солнце, под углом обрисовывающее его полное тело.

Хоган оглядывается и смотрит на печального, пыльного мужчину перед похороненной семьей.

ХОГАН. У шерифа Дрейтона четыре брата… и он был не самый старший.

ПИКМАН. Если захотят меня убить — я буду на своем крыльце.

ХОГАН. Теперь ты убийца?

ПИКМАН. Нет, я не собираюсь больше убивать. Я не стану им сопротивляться при условии, что, когда все закончится, ты закопаешь меня здесь.

Хоган кивает.

ХОГАН. Это я для тебя сделаю.

Пикман кивает в знак благодарности.

ЗАТЕМНЕНИЕ

ИЗ ЗАТЕМНЕНИЯ:

ЭКСТ. ДОМ ПИКМАНА — ЗАКАТ

Пикман, теперь с пышной бородой и совсем седыми волосами, сидит, покачиваясь, на крыльце. Идет дождь.

Вдалеке начинает ЛАЯТЬ собака. На недавно мощенной улице скапливается в лужи дождь. По дороге к дому Пикмана идут четверо ОГРОМНЫХ МУЖЧИН. У каждого в руках винтовка.

Пикман закрывает глаза и откидывается в кресле-качалке.

Дождь продолжает идти.

ЗАТЕМНЕНИЕ:

КОНЕЦ

1

Проснись, Аделаида, проснись! (нем.)

(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg