«Темнолесье»

"Чу! Ха… Чу! Ха! Чу… ха…"

— Что это, Радан? Никак птица какая на болоте кричит? Странно как-то… Ни разу такого крика не слышала… Радан?

— А?

— Ты меня слышишь?

— Слышу, Дея. И это "чу… ха…" слышу. Может, зверь какой?

— Ты куда? Не ходи за порог! Не смей!

— Я к окну, глупенькая. Гляну, чего там. Спи, не волнуйся.

— Не могу. Птица эта странная.

— Да с чего ты взяла, что это…

— Радан? Радан, что с тобой? На тебе лица нет. Что там?

— Ничего. Спи…

— А вот и нет! Говори, что видел!

— Ничего. Показалось. Полнолуние шутки шутит.

"Чу! Ха…"

За месяц до…

Сенка приподняла подол, коснулась босой стопой воды. Брр… Ледяная совсем. Лето на дворе, лес птичьим гомоном полнится, а здесь, в Темнолесье, словно хоромы королевы снегов. Ни за какую награду не рискнула бы Сенка одна в такую глушь забрести. Но так то если б одной пришлось…

Девица обернулась, поискала взглядом Горана. Вот он, ее ненаглядный. Всем хорош Сенкин любимый. Высокий, косая сажень в плечах. Силушкой может с любым в селе потягаться. А красив-то как! Глаза голубые, что два омута. Утонуть можно, себя забыв. Да и утонула Сенка. Давно утонула, отдав всю себя суженому. Никого не слушала. Подруги шептали:

"Стыдоба какая! Неужто девка за парнем должна ручной собачонкой бегать? Где это видано?"

Только улыбалась Сенка. Улыбалась, да тайком от мамки бегала на свидания. Не могла не бегать.

— Поздно уже… Вернемся?

Сенка виновато посмотрела на Горана. Гигант улыбнулся. Спросил ласково:

— Устала, милая?

— Устала. Зачем мы здесь, Горан? Могли бы на старую мельницу сходить…

Парень поморщился, потом шагнул, приобнял милую.

— Глянь, красота какая.

Котёнком пригревшимся прильнула к нему Сенка. Разве что не замурлыкала.

— Красота…

Дубы ветвями высоко над головой сплелись. Шатёр зелёный от жаркого солнышка Темнолесье хранит. По подлеску тени странные бродят. То ли ветви ветер шевелит, то ли птицы в кронах с ветки на ветку перепархивают. Но гомона пичужек не слышно. Может, ко сну готовятся? Только журчанье прозрачных струй. Родник из-под корней пробивается, бурлит крошечными водоворотами и скачет по камням куда-то в сторону непролазного бурелома. Больше ни звука.