— У вас нет ничего святого! — раздраженно произнес Петр Васильевич и с явным неудовольствием двинул от себя стакан с чаем. Тот едва не опрокинулся — словно вторя гневу хозяина, плеснул на скатерть светло-янтарную струю кипятка, заметно обесцвеченного долькой лимона.
— Святость связывает, — безапелляционным тоном заявил Кондрат. Затем хищно улыбнулся — в тот момент показалось, что его зубы сплошь состоят из одних клыков. — К тому же у меня аллергия на запах ладана. Меня тошнит от него.
— Боже, да в твоей душе черт живет! — Тимченко-папа не на шутку вышел из себя. Он вылил чай в раковину, плеснул в стакан водки. В горячий стакан — водки.
— И мне, — я протянул чашку — черной слезой на дно ее скатилась капля кофе. Петр Васильевич проигнорировал мою просьбу, убрал водку в холодильник. Я не обиделся. Потерев переносицу, чтобы скрыть рвавшуюся наружу улыбку, поддержал друга. — Чрезмерная религиозность и набожность привели мир к однополой любви — к непорочному зачатию.
— Чушь! Это происки безбожников! — скривившись, как от зубной боли, Тимченко-папа помотал головой.
— Хорошо, па, мы будем иногда вспоминать бога, — из коридора донесся голос Ален. Накрашенная, пахнущая немыслимым букетом соблазнов, одетая в обтягивающие голубые джинсы, она присоединилась к нашей компании. Я заметил, как Палермо проглотил слюну. А я… Если бы я не был Эросом, я бы, наверное, влюбился в Ален.
— Ты не против, если мы будем вспоминать бога хотя бы иногда? — поцеловав отца в щеку, Ален заглянула ему в глаза. Она искала примирения, но, я видел, в уголках ее губ затаилась озорная усмешка.
— Ну-ну, когда-нибудь поразит тебя Господь, — проворчал Тимченко. Сейчас он не казался таким уж грозным — водка сделала свое дело.
— Какой-то вы, Петр Васильевич, набожный чересчур, — волнуясь, заметил Палермо, при этом искоса поглядывая на Ален. Машинально я проследил за его взглядом: вот чудак, он пялится на ее грудь, сосками едва не проткнувшую футболку. — У вас ничего не болит?
«Ну и ну, он еще спрашивает, — я усмехнулся в душе, — это ты, дружок, болен».
Ни слова не говоря, Тимченко вышел из кухни. Вздохнув, Ален улыбнулась.
— Стареет отец… Но мы никому не расскажем об этом.
Комментарии к книге «Юродивый Эрос», Павел Федорович Парфин
Всего 0 комментариев