«Кардамин»

Карминовое небо. Кардамоновые облака, а вместе - кардамин.

  - Кар-кар, - орет ворона, соглашаясь. - Каррр!

  - Да! - кричу в ответ, хотя лишь кажется, что кричу, на самом деле разеваю рот, а звуки падают. Да-да-да, дробь по ступенькам, стальная или стеклянная. Ох уж эти звуки, ох уж это небо - глаз не оторвать, до того хорошо. И не отрываю, смотрю сквозь призмы слез, пока кармин-кардамон не начинает жечь глаза. Тогда моргаю, пуская по щекам разнотравные реки.

  Я посею облака на стали. Я открою дверь, которую нельзя открывать. И поклонившись скажу:

  - Виват, мой король!

  А он ответит:

  - Здравствуй.

  Да, все будет именно так. Нужно только цвет выбрать верно, чтобы настоящий кардамин, чтобы кармина много-много, но без пурпура венценосного, и золото тоже не нужно - вчера его было слишком много, целое колесо, приколоченное над моим окном. И серебро мешает - рыбья чешуя монет из кошелька Звездочета. Он рассыпал нарочно, чтобы мне тяжелее было.

  А мне и так не просто. Я дверь открыть хочу.

  - А я тебя вижу! - кричат снизу. - Вижу-вижу-вижу! Выходи!

  - Нет!

  - Выходи-выходи-выходи! - визг нарастает, становится гулом, и я затыкаю уши. Моргаю. Реву: сегодня почти получилось, а они все испортили.

  Нельзя закрывать глаз, если ждешь короля.

  - Ах вот ты где! - Нянечка уже здесь. Запыхавшаяся, она останавливается на последней ступеньке, но так и не решится войти. Топорщатся жесткие фижмы и кружевной воротник, а над морем кучерявых волос вздымается башня-колпак. И мне снова хочется поставить на острую вершину ее свечу: зачем просто башня, когда можно маяк сделать?

  - Негодная девчонка, - грозится Нянечка, и ворона ей поддакивает. Вороне мои визиты не по вкусу: у нее гнездо и яйца. А дверь она не видит. Никто, кроме меня, не видит двери.

  - Ваше величество, ваше величество, - Звездочет синим угрем просачивается сквозь рыхлые телеса Нянечки. Корчит рожи, трясет руками, и призрачные колокольчики - этакие белые пятнышки тумана, к пальцам привязанные - заходятся звоном.

  Невыносимо. А небо уже в трауре. Позволяю себя увести.