«Я шел с Ганнибалом»

Тана и Морик возвращались с водой от колодца. Сестра и брат несли на спине по половине того самого вьючного седла, под которым ранее всегда ходил их осел. Осел странствовал с ними около года и таскал воду из колодцев, но потом он не выдержал тяжелых переходов и погиб. Они засыпали мертвого осла комьями сухой земли. Теперь это стало их делом — таскать воду. Отец разрезал седло посередине и так приспособил обе половины, что они удобно прилегали к спинам детей и надежно держали кувшины. Дважды в день проходили они по тропинке, вытоптанной ослом: на рассвете и вечером, когда на западе возникал в небе огненно-красный диск, который становился все больше и больше, пока не скатывался за горы. Иногда в кувшинах не оставалось воды уже к обеду и тогда им приходилось идти еще раз — когда солнце стояло над морем и море блестело так сильно, что было больно глазам. Земля обжигала ступни ног. Тана и Морик закутывали головы платками; особенно жарко было в июле и августе.

— Глаза от солнца уже не болят, — сказала Тана. Морик не смотрел на солнце. Его взгляд был устремлен вперед.

— Если он опять там копает, мы его сейчас увидим, — сказал Морик и пошел быстрее.

Тана пропустила брата вперед. Ему было двенадцать, ей четырнадцать, и она все еще не забывала за ним приглядывать, хотя за последний год он так вырос, что стал почти на голову выше ее. Все равно она боялась, что это хождение с тяжелыми кувшинами в один прекрасный день может его сломить.

Высокие, суживающиеся книзу кувшины, торчавшие из обеих половин вьючного седла, были полны до краев и тянули назад. Над плечами выдавались стремена. Тана и Морик так глубоко просовывали руки в эти стремена, что могли локтями поддерживать ношу. До колодца надо было идти около часа. Хорошая вода была только там, в крепости. Тана и Морик шли напрямик, через разрушенные дома, потому что это было проще, чем идти вдоль. улиц. Улицы исчезли под пеплом и обломками стен. Некогда огромный город на берегу моря был разрушен и сровнен с землей, и это сделано так основательно, что дома превратились в кучи мусора, погреба — в пещеры. В одной из таких пещер целых два года обитали с отцом и матерью Тана и Морик.