«Другого-то народа нет...»

Вадим Корнеев. Другого-то народа нет.. Тяжёлый рок  Джин-тоник, шлягер на закуску —на это молодёжь слаба...И по Васильевскому спускугудит бездумная толпа.“Да слышит, кто имеет уши...”Здесь, на развалинах странысам Блаженный скорбно слушалконцерты служек сатаны.Противные людской природе,а там — хоть веселись, хоть плачь...И на высоком эшафотевовсю кривляется палач.Он струны дёргает бездарно,презрения исполнен к нам,и децибелов гром угарныйпо душам бьёт и по умам.Видать, мы крепко нагрешили...Вон — бомж стоит, себе не рад.Вот и тебя казнить решилитяжёлым роком, мой собрат!А он стоит, оборван, грязен,во всём презренье естества.Не Пугачёв, не Стенька Разии —Иван, не помнящий родства. Мобила Прицельно и хищно народ вы губили,цель ваша была далека:“Корову продали, мобилу купили”, —реклама на ГТРК.И детские лица и наглые рыла,те, рядом что и вдалеке, —прилипла мобила, вонзилась мобила,уже приросла ко щеке.Я и в шестьдесят не имею мобилы,пусть этим и быт усложнил.И в била мы били, Берлин мы бомбили,совсем не имея мобил.Мы строили домны, турбины крутили,умели мы петь и играть!Россию продали, мобилу купили...Чей номер теперь набирать? Родство О Украина — те неделиза совесть помню, не за страх...Как мальвы гордо розовелии в палисадах и в садах!Какие наливались вишни,какие дули да ранет,казалось — освятил Всевышнийту землю до предела лет.А вечерами как ярилисьбаяны в каждом из дворов,и песни дивные струились,сливаясь в лучший из хоров.Компот в кастрюле тешил жажду —пей сколько хочешь — от души,и юность билась в жилке каждой,и как же были хорошидевчонки, стройные, как мальвы,чисты, хоть воду пей с лица,и жизнь кричала далям дальним:нет и не будет мне конца!А над левадами, домамизвенели песни райских птиц,и не было вражды меж нами,и чувствам не было границ.И месяц — гоголевский, право —струил над нами ясный свет...Одна страна, одна держава!Мне только восемнадцать лет. * * * Уже не носишь ты перчатки,и солнышко стекает с крыш,Пока листва ещё в зачатке,пускает лодочку малыш.Не лодочку, а просто щепкуувижу десять раз на дню...И жизнь уже не держит цепко,но тем сильней её ценю.А с речки тянет ледоходом —студёной талою водой.С кем я всю жизнь? С моим народом,а потому — народ со мной.Собой торгующий и пьяный,аморфный столько гиблых лет...Я и такому предан рьяно,другого-то народа нет.И жду, как из больницы друга, —всему на свете свой черёд, —что от тяжелого недугаон выздоравливать начнёт.