«Chefs d`œuvre»

A. Л. Миропольскому,

другу давних лет

Amorem canat aetas prima[2]

Поcв. М.

Моя любовь — палящий полдень Явы,

Как сон разлит смертельный аромат,

Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат,

Здесь по стволам свиваются удавы.

И ты вошла в неумолимый сад

Для отдыха, для сладостной забавы?

Цветы дрожат, сильнее дышат травы,

Чарует все, все выдыхает яд.

Идем: я здесь! Мы будем наслаждаться, —

Играть, блуждать, в венках из орхидей,

Тела сплетать, как пара жадных змей!

День проскользнет. Глаза твои смежатся.

То будет смерть. — И саваном лиан

Я обовью твой неподвижный стан.

25 ноября 1894

Слова теряют смысл первоначальный,

Дыханье тайны явно для души,

В померкшем зеркале твои глаза печальны,

Твой голос — как струна в сочувственной тиши.

О погоди! — последнего признанья

Нет силы вынести, нет силы взять.

Под сенью пальмы — мы два бледных изваянья,

И нежит мне чело волос приникших прядь.

Пусть миги пролетят беззвучно, смутно,

Пред темной завесой безвестных дней.

Мы — двое изгнанных в пустыне бесприютной,

Мы — в бездне вечности чета слепых теней…

Молчание смутим мы поцелуем,

Святыню робости нарушит страсть.

И вновь, отчаяньем и счастием волнуем,

Под вскрик любви, в огнь рук я должен буду пасть!

28 ноября 1897, 1911

Сегодня! сегодня! как странно! как странно!

Приникнув к окошку, смотрю я во мглу.

Тяжелые капли текут по стеклу,

Мерцания в лужах, дождливо, туманно.

Сегодня! сегодня! одни и вдвоем!

Притворно стыдливо прикроются глазки,

И я расстегну голубые подвязки,

И мы, не смущенные, руки сплетем!

Мы счастливы будем, мы будем безумны!

Свободные, сильные, юные, — мы!..

Деревья бульвара кивают из тьмы,

Пролетки по камням грохочут бесшумно.

О, милый мой мир: вот Бодлер, вот Верлен,

Вот Тютчев, — любимые, верные книги!

Меняю я вас на блаженные миги…

О, вы мне простите коварство измен!

Прощайте! прощайте! Сквозь дождь, сквозь ненастье,